Глава 35

Сидя так, со стиснутыми руками, она напоминала жрицу перед жертвенным алтарем. Позади нее по сучко-ва±ым панелям метались тени. Массивная громада бильярдного стола высилась в полумраке, как страж храма.

— Я всегда боялась огня,— говорила девушка.— С тех пор, как себя помню. Мама научила его опасаться. И еще бабушка.— Блики пламени отражались медью от ее волос. — Понимаете, все началось очень давно. То, что заставило меня так поступить.

Он ждал.

— Мое первое воспоминание в жизни — рассказ бабушки об ужасной ночи пожара в Оклахоме.

— Он случился в 1889 году?— уточнил Педли.

— Да. Седьмого августа. Вы специально собирали сведения?

— Так, некоторые мелочи, — признался он,

— Тогда вам известно, что во мне течет индейская кровь. Но вы, наверное, не знаете, что я горжусь этим. Родители моей матери были чистокровными чокто. А у чокто длинная память.

Искры фонтаном разлетелись от горящей березы.

— Даже когда бабушке стукнуло шестьдесят лет,— продолжала девушка,— она каждую неделю рассказывала мне, как прятала в ту ночь мою мать в дровяном сарае за их хижиной. Маме было только четыре года — слишком мало для того, чтобы понять, какие сердитые люди охотились за ее отцом.

— А что там случилось?— спросил Педли, желая помочь ей высказаться.

— Надсмотрщик с соседнего ранчо обнаружил утопленника в колодце. Позже выяснилось, что он случайно свалился туда в пьяном виде. Но у дедушки были враги. Он не раболепствовал перед захватчиками земель, которые считали, что индеец ни на что не имеет права. И хотя он отрицал свое участие в убийстве и у людей, собравшихся к его дому, не было доказательств, они все-таки пытали его.

— И заставили сознаться?

— Да. Он сознался. Почему, как, по-вашему?

— Тут я не в курсе...

— Они выволокли мою мать из сарая, намотали ей на шею веревку и предупредили дедушку, что если он не возьмет на себя вину, они повесят ее над входом в хижину.

Языки пламени в камине внезапно уменьшились, бросив глубокую тень на лицо Лоис.

— Они разломали все вещи в доме и свалили их в кучу около столба, к которому привязали дедушку. Перед тем как разжечь костер, они облили дрова маслом.

Лоис замолчала, сжав губы. Потрескивание поленьев в камине начало раздражать Педли. Ему показалось, что в комнате стало слишком жарко.

— Бабушка не смогла предотвратить убийства. Она умоляла людей подождать и обратиться в обычный суд.

Но они смеялись над ней. Один мужчина избил ее кнутовищем, и она лежала без сил в нескольких шагах от огня, в котором горел ее муж. Он умер как настоящий чокто — с вызывающей улыбкой на губах. Когда бабушка очнулась, толпа уже рассеялась. В костре остались только обгоревшие кости, но огонь еще не потух.

В камине резко треснуло полено. Лоис отпрянула.

— Огонь еще не потух,— повторила она, как заученный урок. — И не потухал потом в течение пятидесяти лет.

— До той секунды, пока я не поставил фонарь под кран у Энни Сьютер, — догадался Педли.

— Да.— Лоис встала на цыпочки и дотронулась до гравюры на охотничий сюжет, висевшей над камином. Она повернула ее на шарнирах, и позади обнаружился шкафчик, выходящий в дымоход. Шкафчик был облицован металлом, так, чтобы языки пламени из фонаря не повредили стен. Фонарь стоял там, по-прежнему черный и снова горящий. Комната наполнилась запахом масла.

— Когда последний из линчевателей убрался, бабушка подползла к костру. Руки и ноги ей перебили, и с тех пор она уже не могла ходить без палки.

Педли стер испарину со лба, атмосфера в бильярдной все больше угнетала его.

— Бабушка никогда не рассказывала, что случилось дальше. Остальному научила мама. Бабушка поклялась перед костром не успокаиваться до тех пор, пока последний из убийц не погибнет от пламени, на котором сгорел ее муж.— Голос девушки дрожал от напряжения.— Голыми руками она собрала горящие угли из тлеющего костра и зажгла от них керосиновую лампу в хижине. И огонь этот хранился в нашей семье с заботой большей, чем забота о жизни.

Инспектор откашлялся. Он с трудом представлял себе, что это пламя разгорелось за двенадцать лет до его рождения.

— Огонь передавался год за годом, от одной лампы к другой, пока наконец не вспыхнул в этом фонаре, где мог гореть без риска погаснуть. Бабушка прожила еще сорок лет после той ночи и отлично успела научить мою мать молиться о том, чтобы выполнить свою клятву. Успела она и мне рассказать о случившемся в надежде, что я тоже стану мстителем, если мама не закончит начатое. Некоторые из линчевателей умерли естественной смертью, их не настигло пламя возмездия. Другим удалось скрыться. Но немногим.— Лоис указала на зарубки, сделанные на оснований резервуара для масла.— Каждая из них означает какого-то члена той толпы, погибшего от огня, зажженного им самим.

Педли почувствовал, что задыхается. Он встал и открыл окно.

— Некоторые из них сделала мама до того, как вышла замуж, — говорила девушка.— Приняв фамилию Элдридж, она уже не отваживалась мстить, потому что могла навредить отцу. Но когда я подросла, она научила всему меня. А после ее смерти я решила выполнить клятву, данную бабушкой.— Голос ее звучал устало.

Педли отодвинулся от горящего камина. Он готов был поверить в историю с линчеванием, даже в ту ее часть, где говорилось о лампе смерти. Но некоторые вещи он никак не мог переварить.

— Еще до того, как бабушка умерла,—- продолжала Лоис,— известие о находке нефти облетело, как лесной пожар, всю Индейскую территорию. И та земля, с которой нас согнали линчеватели, стала залогом их разорения. На участке бабушки тоже обнаружили нефть, и из той скважины потекли деньги, которые позволили нам поддерживать пламя.

— Неужели ваш отец ничего не знал о случившемся? — спросил Педли.

— Он, конечно, слышал историю Секлтона, но верил, что матушка покончила с мыслью о возмездии. Он понятия не имел о той решимости, которую она внушила мне, и хотел своей клиникой искупить то, что натворила мама.

Инспектор задумчиво потер подбородок.

— И все-таки мне не совсем ясно, зачем вы нанимали профессиональных поджигателей выполнять вашу работу, после того как устанавливали место нахождения жертвы? Разве приносит удовлетворение месть, осуществленная кем-то другим?

Лоис посмотрела на огонь.

— Я не могла устраивать поджоги.

— А вас не беспокоило, что, множество людей, не имевших отношения к Секлтону, погибли в результате кампании частного правосудия? — поинтересовался Педли.

Она безвольно опустила руки.

— К сожалению, невинных жертв не всегда удавалось избежать.

Он скептически поднял брови.

— Но для чего понадобилось убийство Энни Сьютер?

Над верхней губой у девушки выступили бусинки лота.

— Сьютер,— сказала она безнадежно,— собиралась выдать меня полиции.

— Как же Энни узнала о вас?

Лоис спрятала лицо в ладонях.

— Я шла за Гарри Гучем до ее квартиры накануне пожара. И, не получив от него известий на следующий день, отправилась к ней, чтобы найти его.

Педли скосил на нее глаза.

— Значит, удивление по поводу знакомства Фарлоу с Энни и ее гибели было вами разыграно?

Она кивнула.

— Да, да. Я притворялась.