Сколько помню, Морган давно вынашивал план: сначала стать Темным, затем, стать самым сильным в мире Химер, потом и вовсе контролировать всех. Если верить байкам Франчески, все пошло из-за провала его идеи на съезде Инквизиторов — объединение знаков Инициированных с помощью даров: слишком мало было сторонников, да и сама мысль об опытах над людьми вызвала отвращение. Моргана не остановило и это. Он хотел власти, он хотел публичного признания. А эти девочки просто вовремя попались.

Лидия плакала навзрыд. Слезы блестели на ее уже пунцовых щеках, а соблазнительные губы еще сильнее распухли. Ее била дрожь, будто от холода, а в комнате усилился кислотный запах пластилина, что я почувствовала приступ тошноты. Невольно кинув взгляд на полки рядом с собой, мне на мгновение показалось, что фигурки чуть изменили свое положение…

— Что началось? — Я спрашиваю у всхлипывающей Лидии.

— Вы знаете, в чем проблема пророков? — Лидия уже злобно шепчет, сузив свои кошачьи темные глаза и прекратив рыдания. Сейчас она похожа на маленького, но опасного зверька. Вместо Реджины я слышу голос брата:

— Пророки видят варианты будущего. Оно изменчиво. Поэтому их предсказания всегда ставятся под большое сомнение.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не хохотнуть в ответ: ну, конечно, Стефу ли не знать проблемы пророков! Уж шведка точно ему рассказала все особенности своего дара.

— Вот именно! — Радостно вскрикивает на реплику Стефа Лидия. И продолжает: — Случайная встреча, случайное слово, чуть опоздал, чуть поспешил — и вариант сменяется другим. Дарла имела разряд пророка. Она видела даты смерти. И вот, когда Морган убил мою Главную и прибрал ее маленький клан к Альфа, когда я поняла, что Морган хочет использовать меня и сестру, даты смерти начали стремительно меняться у всех. Они сокращались. Но самое страшное — это Дэррил! Мой Дэррил и его дата!

Лидия снова начала захлебываться в своей истерике, а тошнотворный запах пластилина опять усилился, резко ударяя в нос до самого мозга. Боже! Нет, меня сейчас точно стошнит!

Я судорожно начинаю зажимать нос, замечая, что только у меня такая реакция.

Лидия продолжает истерить, что мне хочется вызвать санитарку, чтобы ей вкололи успокоительное:

— Я была не готова к этому! Я не хотела терять его! И я… Я…

— И ты сделала, как ты называешь, схему. — Закончила Реджина за задыхающуюся Лидию.

Девчонка коротко кивнула. А я в очередной раз не поняла.

— Какую схему? — Барона смотрела в недоумении то на Реджину, то на Лидию. Несчастная девушка, всхлипывая, показала на кровать.

Стефан, стоящий рядом, дернулся, будто указали на него.

— Под кроватью, Стеф.

И брат резко одергивает покрывало. Под простой деревянной кроватью с ортопедическим матрацем стоит пара простых коробок, словно забытых при переезде в эту клетушку с «запаянными» на датчики окнами. Стефан с шелестом картона о пол вытаскивает сначала одну: в ней лежат пачки не распакованного пластилина. Затем вторую — очень легкую, будто пустую. Стеф смотрит на дно коробки и тянется что-то достать.

— Не трогай! — Верещит Лидия. И я вижу, как фигурки на полках меняют положение. Твою мать! Значит не показалось! Фигурки двигаются из-за Лидии. Это замечают и остальные, с испугом оглядываясь на полки.

К коробке храбро подходит Реджина и с брезгливостью кидает взгляд, затем Барона с любопытством анатома разглядывает что-то на дне, и вот я набираюсь храбрости и подхожу к ним, ожидая увидеть что-то страшное, что-то неприятное, что-то противоречащее моим принципам. Но в пустой, как мне показалось сначала, коробке находятся лишь три пластилиновые фигурки в странных позах: две держатся за руки, очерченные линией черного маркера, у их ног за границами круга лежит третья фигурка, вокруг которой выведены знаки из рун, славянской мифологии, что-то взято из Некрономикона.

— Что это?

— Это схема, Лаура. — Реджина не смотрит ни на меня, ни на коробку, она пристально глядит в глаза заплаканной, но успокоившейся Лидии. — Она запрограммировала будущее: падение и уничтожение Моргана с ее пути, а также совместная жизнь с Дэррилом.

— Ничего не понимаю… — Бормочет Стефан, ероша волосы. Я солидарна с ним. В голове вместо мыслей противный запах пластилина.

— То есть вы хотите сказать, Реджина, что Лидия создала эту схему три года назад? А затем помогала Моргану в достижении его замыслов?

Оливия явно понимает больше. В конце концов, надо отдать должное, Архивариусы всегда могли логически холодно рассуждать. Живые аналитически-вычислительные машины, но не дальновидные.

— Да, Оливия. Какая разница, как будет проходить путь и через что, когда ты знаешь финал? Лидия и Дэррил — два манипулятора. Влюбленные молодые люди решили поиграть в Богов. Пока одному угрожала смерть, вторая решила его спасти, да еще запрограммировала — быть с ним вместе вне зависимости от Моргана. Слышали теорию бабочки? Что если вернуться в прошлое и убить бабочку, то будущее сильно изменится. В нашем случае, здесь раздавили не только бабочку. Здесь поменяли две судьбы, искривив тем самым другие судьбы.

— Ничего мы не кривили! Все равно много бы людей умерло, как вы не понимаете?! Дарла же видела, как изменились даты! Мы даже спасли некоторых!

Гул в комнате возник такой, что ветер пронесся в комнате. Реджина двинулась на Лидию и заорала так, что мы притихли, отступив от нее, в первобытном страхе самосохранения.

— Но ты сама сказала: пророки видят варианты! Ты могла запрограммировать, что угодно! Но нет! Ты пошла на поводу у Моргана, ты помогала ему! — Светоч нависла над сидящей, вздрагивающей от каждого слова, девушкой и кричала, как кричат люди в ненависти, что мне даже стало страшно за несчастную: — Ты сделала макет себя и Дэррила! Ты каждый день вставала, просыпалась, делала очередную куклу, впихивала человека в эту адскую машину и ждала! Ты равнодушно ждала, когда мы за тобой явимся! Это разве не эгоизм, Лидия? А что тогда? Ты играла в Бога каждый день, ты могла бы спасать, но ты не делала ничего. НИ-ЧЕ-ГО! А твой любовник создавал условия для этой игры: бегая, разыскивая людей, воскрешая мертвых и прочую мерзость! Я чуть сына не лишилась из-за тебя! Я еле выцарапала его из лап Моргана! Полуживого! Я сожгла невинную девушку! Потеряла Рэйнольда, который сейчас где-то, и неизвестно, что с ним происходит! И я не знаю: останется он жив или нет! Они все — родные мне люди! Мы прошли через ужасы и страдания! И всё это из-за какой-то мерзавки!

Реджина резко останавливает свою речь, будто ей стало не хватать воздуха. Я же чувствую острое желание влепить Лидии оплеуху, навязанную мне эмоциями Реджины. Моя рука поднимается вверх, но я тут же ее одергиваю, взяв свой дар под контроль и ограждаясь от эмоций Хелмак. Бледная, худая Лидия смотрит на разъяренного Светоча огромными глазами мольбы и вины перед ней. Запах пластилина въедается нам в кожу. На секунду мне кажется, что я сама фигурка из пластилина.

Хелмак разворачивается и в три шага пересекает комнату. Выходит, громко хлопнув дверью. Где-то в углу яркой фотоаппаратной вспышкой сверкает молния — электрический разряд из-за еле сдерживаемой магии Верховной. Ух! Легко обошлись! Реджина просто потрясающе контролирует себя!

— Так значит, это все из-за твоего парня? — Я говорю с ухмылкой на лице. Почему-то не сильно виню Лидию, хотя и понимаю Реджину. Перед моими глазами происходил крах моего будущего, когда такая вот девчонка меняла свое будущее — шведка Ева Валльде отобрала моего Стефана, оставив мне пустоту и недоумение, как дальше жить и справляться в одиночку. Вздыхаю и вспоминаю бессмертные строчки:

— «Каменные ограды остановить любовь не могут».*

— И что нам делать? — Внезапно оживает Стефан, смотря с удивлением на дверь, за которой скрылась Реджина. — Куда она ушла?

— Какая разница! Все равно финал один будет. — Я киваю на коробку, все еще стоящую посредине комнаты и открывая взгляду свое нутро с тремя фигурками.

— Да, но мы теперь можем переиграть финал.

Я изумленно таращусь на Оливию, будто пластилин в комнате начал не только двигаться, но и говорить. Барона с хитрым живым блеском в глазах поворачивается к Лидии: