— Ой, Питер! Кто тебя так?

Он делает странный пас в сторону темного угла, где уже различается черная куртка Кристофера и чье-то плечо. Я подхожу к ним ближе, и от увиденного мое сердце замолкает: за Эйвиндом и Питером у самой стены стоит Он, навалившись в борьбе на Бьярке. Похоже, мое появление предотвратило очередной перелом носа, только теперь Кристоферу.

Тот, который снился мне каждую ночь, тот, по которому я тосковала сильнее чем, по кому бы то ни было в жизни, тот, кто был самым первым моим воспоминанием, стоял во плоти передо мной. Это было удивительно и пугающе одновременно. Потому что мои мечты и сны внезапно стали осязаемы. Да, он не был столь идеален, как воспроизводило мое бедное сознание.

Н О О Н Б Ы Л Р Е А Л Е Н.

Я видела, как мужчина часто дышит, могла рассмотреть и коснуться его щетины, он приобрел болезненный цвет лица и тени пролегли под глазами, стал худее, и даже могу сказать, что постарел, потому что появились новые морщинки у глаз, ноРэйнольд был настоящий.

Боясь спугнуть видение, не чувствуя своих ног, я медленно шла к нему. Кажется, мир умер, остались лишь я и эти следящие за мной темно-серые с синевой глаза — цвет грозового неба, когда тучи клубятся, и на землю вот-вот хлынет дождь с раскатистым громом и яркой молнией. Только в этих глазах не было этой стихии, обычно она появлялась, когда Рэй злился, теперь я в них читала то же, что сама чувствовала: сердечную боль и недоверие к реальности происходящего.

Я подхожу, слыша, как за спиной расступаются и отходят парни. И вот я уже почти вплотную стою и смотрю снизу вверх на него. Мое дыханье дрожит от возбуждения, снова дар начинает пробуждаться и нестись, как оголтелый, по моим нервам. Глаза! Любимые, нежные, родные! Каждая черточка, каждая морщинка, впадинка — всё мое, так бы и расцеловала. Даже шрамик у уха тот же, неизменный. Чувствую, как кончики пальцев начинает покалывать от желания дотронуться до него. Он шумно сглатывает и хрипло произносит мое имя:

— Мел?

И я кидаюсь к нему на шею, чувствуя, как меня тут же подхватывают его руки и крепко сжимают в своем кольце. Я почти со вскриком вдыхаю запах Оденкирка: смесь одеколона, Саббата, кожаной куртки и его — аромат тела Рэйнольда с горчинкой и пряной ноткой. Вино с перцем…

Я пытаюсь чуть отдалиться и найти его губы. Рэй тут же откликается и целует, шумно переводя дыхание от переполняющих чувств. Да и я сама задыхаюсь, но боюсь оторваться от поцелуя. Магия во мне всплескивается и достигает критической точки. Всё. Хлопок, и перед глазами проносится вспышка света. Мой дар, словно ураган, проносится по телу и передается Рэю. Знаю, что эта мощнейшая энергия сейчас залечивает все его раны и болезни, но я сама отдаю слишком много, и на меня наваливается бессилие с темнотой. Любимые черты плывут перед глазами. Он улыбается, глаза цвета грозы, кажется, вот-вот расплачутся, но моя голова бесконтрольно опрокидывается назад, и я с судорожным вздохом отключаюсь в любимых руках.

***

Она то ли вскрикивает, то ли громко выдыхает, отстраняясь от меня и прерывая поцелуй, смеживает веки и запрокидывает голову назад, открывая взору свою тонкую белую лебединую шею. Я сначала не понимаю, принимая это за выражение чувств, но через секунду осознаю, что она не двигается, полностью повиснув в моих руках.

— Мелани?

Во рту пересыхает от испуга. Неужели мертва? Вот так вот, одно мгновение и всё?

Я трясу ее, зову, опускаюсь с ней; ко мне подскакивает кто-то и помогает положить аккуратно на пол. Чьи-то руки трогают ее лоб и щеки, я же приникаю ухом к ее груди.

Сквозь тепло и мягкость свитера слышу — стучит! БЬЕТСЯ! Сердце спокойно и тихо отбивает свой ритм.

— Что с ней? — Я приподнимаю ее голову и вглядываюсь в ее лицо, пытаясь разглядеть хоть какие-то признаки того, что она меня слышит. — Обморок?

— Нет. Перегруз магии. Разве не почувствовал, как она дар использовала на тебя? Такой всплеск был! Что даже я ощутил в стороне.

Я смотрю на парня, которого собирался бить, и пытаюсь понять, что он сказал. Перегруз? Воздействие? Я не помню. Точнее не обратил внимания. Я настолько был весь в радости от встречи, что разорвись рядом бомба — не услышал бы. Не то, что осязаемость магии.

— И как долго она такой будет?

— Вчера весь день продрыхла, когда Хенришсена вылечила.

— Хенришсена? — Я чувствую себя странно, сбитым с толку. Я оглядываюсь по сторонам и вижу, как на нас смотрят эти незнакомые люди и Варя со Стефом неподалеку.

— Я так понимаю, мы теперь друзья? — Подает голос другой незнакомец, который пытался меня вырубить инквизиторским силком. Он смотрит на меня враждебно и, кажется, в отличие от всех явно не рад нашему появлению.

— Думаю, что да. — Я снова поворачиваюсь к парню в кожаной рокерской куртке, который чем-то похож на нашего Ноя внешне, если постричь и переодеть в строгий костюм. Те же острые черты, голубые глаза и светлые волосы. — Рэйнольд Оденкирк. Бывший Инквизитор.

— Бывший? А разве такие бывают? — Хмыкает он в ответ, но жмет руку. — Кристофер Бьярке. Химера. Независимый.

Я поднимаю Мелани с пола, прижимая к своей груди. Блаженно! Невероятно! Я от радости на мгновение закрываю глаза, ощущая ее в своих руках.

— Ее надо куда-то положить.

— Может, в каморку? — Подает голос девушка, спрашивая у враждебно настроенного парня. Тот кивает в ответ.

— У нас в баре есть комната для официантов. Там мы иногда отсыпаемся после ночных. Можно туда, заодно и переговорим.

Мы идем за ним всей толпой, выходя в уже знакомый бар, который я со Стефом обыскал, сворачиваем к кухне и, не дойдя до нее, заходим в небольшую комнату — «каморку». Здесь нет окон, лишь кровать и гладильная доска с утюгом. Пока я кладу Мелани, в комнату заходят остальные, и помещение оказывается полностью заполнено народом. Устроив поудобнее любимую, присаживаюсь на кровать, беря в руки ее тонкую кисть и ощущая, что все реально, это не сон.

Я поднимаю взгляд и вижу, как парень, которому врезал кулаком, стоит напротив, запрокинув голову, чтобы не шла кровь, предоставляя себя заботе девушке, которая нежно и аккуратно утирает кровь с его лица. По их движениям и тихому шепоту сразу понятно — они пара. Все остальные располагаются вокруг кровати, рассредоточившись по комнате и настороженно переглядываясь между собой. Одна лишь девчушка со светлыми, соломенными волосами и большими глазами рада мне, судя по ее улыбке.

— Давайте знакомиться теперь официально. Заодно и объясните, что у вас происходит и где, мать вашу, этот неуловимый Дэррил? — Басит Стефан, показательно ставя Ругер на предохранитель. Я вспоминаю, что мой пистолет так и остался валяться в подсобке, выбитый парнем со сломанным носом.

— Меня зовут Стефан Клаусснер, Инквизитор из Саббата. Друг Мелани. Этот уже представился, — Стеф кивает в мою сторону. — Он жених Мелани. А вот эта девушка, если вы разуете хорошенько свои глаза, поймете, что является ее близнецом. Зовут ее Варвара. Не путать с той, что валяется на кровати. Эта себя в обиду не даст и падать в обморок не станет. Поверьте. Она свернет вам шею и не поморщится.

Я смотрю на Варвару — у той глаза на лоб полезли от речи Стефана, а ведь час назад эти двое переругались вдрызг, когда Стеф пытался ее «оставить» в более безопасном месте. Я тогда молился лишь об одном, чтобы нож для масла в руках Варвары не полетел в сторону Стефа.

— Эйвинд. Эйвинд Ларсен. Инквизитор. Светоч школы в Норвегии. — Недружелюбный парень, которого я считал Химерой, оказался не только Инквизитором, но еще Светочем, что захотелось крикнуть ему: «Да ладно? Шутишь?». Но когда он жал нам руки, я заметил часть Инквизиторского знака. — Ода Ларсен — моя сестра. Тоже Инквизитор.

Эйвинд кивает в сторону длинноволосой девушки возле парня со сломанным носом. И тут я понимаю, что показалось странным в их внешности — они просто очень похожи, так как это брат с сестрой. Ода приветственно, но сухо кивает в ответ, продолжая лечить своего дружка.

— Питер Басс. — Говорит, шмыгая носом и гнусавя, ее парень. — Не буду говорить, что рад знакомству.

— Не надо было нападать. — Рычу я в ответ. Этот придурок сам виноват, когда отказался говорить, где Дэррил, сразу напав на меня. Итог: резкий хук справа в его нос.