Ну, вот и всё

— Ну, вот и всё. — Впрыснув мне дозу лекарства, игла выскальзывает из вены, сверкнув опасно в руках медсестры. На месте прокола кожи появляется капелька крови. Но я ее накрываю салфеткой, ощущая резкий неприятный запах спирта. — Полежите, отдыхайте, сильно не напрягайтесь.

Рядом со мной стоит бледный и суровый Дэррил, который в задумчивости грызет ноготь, и мисс Финч, заботливо укрывающая меня одеялом. Врачи из вызванной неотложки, громыхая ботинками, выходят из спальни, за ними бесшумным привидением выскальзывает Миа.

— Сон был вещим! Я же говорю, мне снилось сегодня, что у тебя рука кровоточила. И вот — я нахожу тебя без сознания у порога. Ты как?

— Всё хорошо, мисс Финч. Нормально. Чуточку полежу и приду в норму.

— Ну ладно. Оставлю вас. — Она как-то странно смотрит то на меня, то на Дэррила и, загадочно улыбаясь, уходит. Я же пытаюсь расшифровать ее странное поведение:

— Почему она на нас так странно посмотрела?

— Мама думает, что я с тобой встречаюсь. — Дэррил устало садится возле меня. — Ты как?

— Плохо… — Не могу ему врать. Реально гадко. Будто все силы выкачали: каждое движение дается с неимоверным усилием.

— Что произошло?

— Пришел этот… как его? Мужчина за эликсиром.

— Мистер Хенришсен?

— Да…

— И что было дальше?

— Дэррил, я видела все его болезни! Все! Такого никогда не было! Я словно стала рентгеновским аппаратом. Нет, даже круче! А затем мой дар словно подталкивал коснуться его.

— Дар подталкивал? — Дэррил произносит это странно: не изумленно, но с некой долей любопытства.

— Да! Мне безумно хотелось его коснуться! А дальше, когда он обувался, случайно стал заваливаться, я успела его подхватить, и мой дар просто «выплеснулся».

Я смотрю на Дэррила, но тот лишь смотрит взглядом сфинкса и продолжает о чем-то напряженно думать. Ни капли изумления! Хоть бы охнул для приличия.

— И что было дальше?

— Ну, кажется, я его вылечила. Притом совсем. Всего.

— Всего?

— Да… — Я внезапно чувствую за собой вину, будто нашкодила, из-за этого мой голос снова начинает пищать: — Всего… Ну, то есть, все болезни, которые были у него, их теперь нет.

Дэррил понимающе мычит. И раздражающе молчаливо думает. Очень хочется кинуть в него чем-нибудь, чтобы расшевелить, но, к его счастью, слабость в теле не дает этого сделать.

— А потом ты упала?

— Да. Я перебрала с магией для мистера Хен… Хер…

— Хенришсена…

— Да, для него. И затем упала в обморок.

— И когда это было? Не помнишь, который был час?

— Эммм… Ну, я успела немножко вздремнуть после твоего ухода…

— Понятно. Ты провалялась… где-то… около пяти часов в прихожей.

— Круто. — Безрадостно поддерживаю Дэррила. — А ты где был?

— В клане у Патриций. Искал информацию про твоего Кевина.

— Что нашел?

— Ходит слух, что его убили…

Я со стоном зарываюсь носом в подушку. Варя… Бедная моя!

— Не расстраивайся. Я не видел документов, поэтому не верю. Да и никто не слышал про изменение знаков. По крайней мере, низшие слои. А к высшим Химерам я доступа не имею. Не расстраивайся!

Я умоляюще на него смотрю: как не расстраиваться?

— Дэррил, ты понимаешь, что моя жертва никому не была нужна? Всё было бесполезно…

— Нет. — Это звучит так уверенно, что я удивленно гляжу на Дэррила. Он смотрит сверху вниз на меня своим серьезным, почти грозным взглядом, что на мгновение даже становится страшно. — Ты не знаешь ничего! Никогда не говори, что всё было бесполезно.

— Кевин мертв. Где моя сестра, я не знаю. Меня сожгли, и для всех я мертва. И в чем тут польза?

— Всему свое время, Мел. Когда-нибудь ты поймешь, что весь твой путь был не зря.

Я устало закатываю глаза. Как же Дэррил раздражает этим! Тоже мне просветленный!

— Ладно. Пойду, а ты отдыхай. Если что — зови.

С этими словами он бесшумно выскальзывает из спальни, оставляя меня одну. Я же поворачиваюсь на бок и пытаюсь заснуть, борясь со слезами по Кевину и Варе. Одно хорошо: я вымотана так, что очень быстро проваливаюсь в сон, будто в небытие. Лишь ночью выползаю из своего укрытия, понимая, что ужасно голодная. Все в доме спали, когда я опустошала холодильник и запасы шоколадок Миа, спрятанных от мамы. Я так и не поняла, как она делает так, что мисс Финч не замечает сосисок, гамбургеров, кусков пицц, которые оставляет на самом виду. Пришла лишь одна догадка — Миа обладает каким-то даром отводить глаза. Но тогда каким обладает Дэррил? Может, отвечает за поиск мертвых людей, а Миа за сокрытие вещей? Логично! На этом я решила не мучиться. Поэтому смело догрызла остатки курицы, оставленной Миа в холодильнике. После чего ушла к себе и продолжила спать.

Утром я чувствовала себя свежей и полной сил.

— Надо будет помочь Питеру и Эйвинду. Они попросили. У них что-то в баре случилось. Нужны руки. — Дэррил ловко выудил из банки консервированный персик и отправил его тут же в рот, не капнув на стол, в отличие от меня, которая заляпала все сиропом, прежде чем достала себе кусок.

— Я не думаю, что Мелани стоит идти после вчерашнего. Я бы предложила ей пойти со мной на йогу: я как раз буду делать вертикальные асаны на энергию. — Мисс Финч блаженно пила свой чай из глиняной кружки, щурясь от удовольствия, как кошка.

— Нет. Спасибо, мисс Финч. Я пойду в бар, помогу. По крайней мере, поддержу морально.

Мисс Финч лишь пожала плечами в ответ, а Миа улыбнулась уголками рта, но ничего не сказала. Утро было семейным, солнечным. Редко, когда за столом, все собирались, как сегодня. Не смотря на то, что каждый был сам по себе, все равно создавалась иллюзия общности.

Дэррил кивает на мое желание и продолжает, объясняя то ли мне мою необходимость быть в баре, то ли для матери:

— Там наверняка будут нужны не только руки, но и глаза. Обязательно Питер поцапается с Кристофером, если тот что-нибудь не углядит. Так что сходи. Убереги пацанов от драки.

— А ты? — Я удивленно смотрю на Дэррила, который был печален с самого утра. Судя по тону, он с нами не собирался.

— А я на похороны.

— Похороны? Кто-то умер? — Мисс Финч удивленно поднимает глаза на сына, будто не замечая до этого его настроение.

— Да, мама. Моя подруга. Ты ее не знала.

Мисс Финч снова равнодушно жмет плечами, чем вызывает у меня волну недовольства: ну что за беспечное безразличие? Как так можно? Поэтому я поворачиваюсь к Дэррилу и осторожно спрашиваю:

— Поэтому ты такой грустный?

— Да.

— Мои соболезнования. — Я кладу руку поверх его руки, ощущая, какая у него горячая, чуть грубоватая кожа, и он в ответ благодарно накрывает своей ладонью мою кисть.

— Спасибо. Постарайся сегодня не свалиться в обморок.

— Да, сэр. Постараюсь.

Мы улыбаемся друг другу, и я впервые могу рассмотреть полностью цвет его глаз: от серо-голубого к зеленовато-серому, а на самой кромке даже есть желтый цвет. Наверное, поэтому каждый раз они кажутся разного цвета — то зеленые, то серо-голубые. Дэррил замечает моё любопытство, и улыбка становится хитрее.

— Нравлюсь?

— Очень!

— Так и знал! — Довольно заключает он и отхлебывает из своей кружки чай. — От меня все девушки сходят с ума.

Я не сдержанно смеюсь над его наигранной самоуверенностью.

После этого разговора Дэррил оделся во все черное и ушел в солнечное утро, туда, где сейчас слезы и горе. А мы с Миа отправились в бар, где уже нас поджидали друзья и мистер Ларсен. Отец Эйвинда и Оды был широкоплечий, высокий, большой, его пуховая куртка лишь добавляла ему ширины, неосознанно вызывая страх и уважение. Мистер Ларсен казался исполином в смешной черной вязаной шапочке с логотипом Найк. Мы находились на улице с черного входа в бар и грелись под лучами солнца, которые говорили о приближении весны.

— Задача такова: нужно привести бар в надлежащий вид. В подсобке завелась крыса. Я вызвал санслужбу, которая будет завтра. А пока надо вынести все коробки оттуда. Все, что погрызено этой тварью, в эту сторону. — Он указал на правую сторону, где была подготовлена площадка в виде расстеленного брезента прямо на асфальте. — Все, что нормальное, в грузовик.

Машина стояла тут же с другой стороны с открытыми дверями, будто приглашая вовнутрь и показывая пустоту кузова, которую следовало заполнить.