Любимая, ничего не заметив, счастливая кидается ко мне в объятия. Милая, нежная, любимая. Я подхватываю и усаживаю ее к себе на колени, позволяя теперь бесстыдно при Стефе и Варваре нежно гладить по лицу. Ее глаза оказываются на уровне моих так близко, что могу рассмотреть все переливы радужки — голубые, как небо летом. Глаза ангела… Моего ангела.

Мелани сидит у меня на коленях и смущенно отвлекается на бурчание Стефана, который разжигает камин на предложение Варвары поужинать всем вместе возле него.

— А здесь мило… Хороший дом. Теплый.

Я впервые за все пребывание здесь начинаю рассматривать его. И вправду, милый, не такой уж он пустой, как мне показалось сначала. Просто здесь все сведено к минимуму, что дает очень много пространства. И вокруг повсюду дерево золотистого цвета. Дом напоминает фотографии в журналах по дизайну интерьера, где все натуральное и экологически чистое.

Вскоре мы располагаемся на полу возле пылающего камина, поедая оставленные для нас рыбу, овощи, мясо, запивая вином и соком. Мелани рассказывает о ребятах, о том, что было с ней, мы с Варварой, преувеличивая некоторые моменты, описываем, как искали ее, заражая моего ангела смехом.

— А что случилось в подсобке? Ты зачем нос сломал Питеру?

— Получилось по-дурацки. Просто мы так все устали от поисков этого Дэррила, что пошли на крайние меры. У Охотников по карте отыскали его местоположение. Но, когда прибыли к нему в дом, его мать сказала, что он ушел, а вот его сестра Миа скорее знает, куда ушел брат. И дала адрес бара Ларсенов.

— Если честно, я была против этой затеи! Предлагала им подождать возле дома! Но эти двое, — Варвара указывает вилкой на меня и Стефа, — будто с цепи сорвались! Они рванули в бар с оружием наперевес.

— Конечно, рванули! — Возмущается Стефан, всплеснув руками, при этом испачкав себе джинсы кетчупом. — Потому что уже терпения не хватало! Решили действовать, как на охоте: накрыть их шайку и вытрясти всю информацию.

— Всё ясно! И вы решили действовать кулаками. Придется Басса подлечить. А то у него такой синячище на лице. — Смеется Мел, которая полулежит в моих объятиях, откинув свою голову мне на грудь. Я же сижу, привалившись спиной на огромное тяжелое дубовое кресло, которое даже Стеф сдвинул с трудом.

— Ага. И снова вырубишься? — Варвара недовольно смотрит на сестру.

— Нет, я постараюсь аккуратно.

Я зарываюсь носом в волосы Мелани, ощущая рай в душе, что уж позабыл, как такое бывает: когда есть всё, а главное — нет боли.

— Я сегодня крысу убила… — Тихо произносит Мел Варваре.

— И чего? — Хмыкает та, отпивая сок из стакана. Я прямо ощущаю, как Мелани волнуется: она напряглась в моих руках, готовая сесть, тем самым выскользнуть из моих объятий. Поэтому, чтобы предотвратить это, я отвечаю за нее:

— Она сегодня воспользовалась твоим даром. Вот, что хочет сказать Мелани. Она убила крысу, сломав ей шею.

Варвара и Стеф замирают, не веря услышанному.

— Так, значит, все-таки она, как Кевин. — Клаусснер недовольно шмыгает носом. Варвара кидает мимолетный взгляд на него, а затем снова переключает свое внимание на нас.

— Ты воспользовалась моим даром?

— Ага…

— Я ничего не почувствовала… Хотя, может, потому что я смертная? — Она поднимает руку с повязкой. — Значит, ты действительно стала, как Древние… Как Кевин.

Я слышу, как тяжело далось Варваре произнести имя Ганна. Но Мел словно не заметила этого:

— Так Кевин жив?

— Да. Он сейчас в Саббате.

Мел, будто птичка, встрепенулась в моих руках, а меня уколола ревность. Интересно, настанет день, когда я прекращу реагировать на всех этих мужчин вокруг нее, зная, что она моя?

Нет! Никогда! Я верю в искренность и верность Мелани, но остальным не доверяю. Еще этот Ларсен нарисовался, будто не вижу, как он смотрит на нее и на меня.

Пока я сходил на пепел от ревности, накручивая себя, Стефан в пару предложений рассказал Мел, что с Ганном и где он сейчас.

— А он знает про ребенка? — Любимая кивает на живот Варвары, а та сидит, отвернувшись от нас и смотря на огонь. Я знаю, что той больно сейчас, так как помню, как девушка плакала в гостинице.

— Мы не знаем. Но вроде пока нет. Реджина не говорила ему, а мы молчим по ее просьбе.

— Эта ваша Реджина напоминает сутенершу! — Варвара яростно комкает и кидает бумагу из-под рыбы в огонь. Та внезапно вспыхивает зеленоватым светом, как горят Инициированные, а затем уже тлеет обычно. — Она вам дела, как клиентов, подыскивает, указывает, что делать, куда идти, что говорить!

— Она наш Светоч! Наша Главная! — Рычит разозлено Стефан.

— А ты сама будто не слушалась свою Темную? — Я тоже задет ее отношением к Реджине, хотя не так, как Стеф, потому что сам иногда понимаю, что Реджина перегибает палку.

— Моя Темная хоть и приказывала, но не заставляла людям врать.

— Ага. Зато ты людей по ее приказу убивала!

— Стеф! — Я прерываю Клаусснера, чувствуя вину перед Варварой. Доля правды в ее словах есть. Реджина — не святая и она не имеет права решать в столь личных делах. — Варвара, если хочешь, я тебя отведу в Саббат, чтобы ты поговорила с Кевином.

Я слышу тяжелый вздох Клаусснера и нежное благодарное прикосновение Мелани к моему колену. Варвара согласно кивает, нервно закусив губу. Я задолжал ей: по-моему, отвести к Кевину и чтобы тот узнал правду — это лучшая плата за то, что она вытащила меня из психушки и доверилась мне; без нее я не вернул бы себе Мелани. В комнате повисает тяжелая пауза, где каждый думает о своем. Я решаю сменить тему:

— У нас с Дэррилом перед его уходом завязался интересный разговор. Он считает, что мы неправильно считали Мелани и Варвару оружием Химер.

Моя фраза подобно бомбе: все одновременно начинают говорить.

— Что?

— А я ведь говорила!

— А кто тогда?

— Не знаю. Он как-то странно произнёс: «Те, кого считают выдумкой». Он всегда так говорит загадками или чтобы побесить? — Последний вопрос я задаю Мелани, глядя на ее макушку, лежащую на моей груди. Она поднимает свое личико, и я окунаюсь в любимый цвет глаз.

— Всегда. Но если правильно задашь ему вопрос, то ответит. У него пунктик на этом. Постоянно твердит, что всему свое время и что ты должен сам догадаться, а не он рассказать. Но, поверь, он понапрасну словами не бросается.

Не сдерживаюсь и целую ее, потому что, пока она говорила, я, как завороженный, смотрел на ее губы, ожидая, когда Мел закончит говорить, чтобы почувствовать их тепло и мягкость, прикоснувшись к ним своими губами. Кратко, легко, нежно. Не позволяю себе перейти границы на виду у всех.

— Тогда, кто такие те, кого считают выдумкой? — Я задаю вопрос всем, хотя, не отрываясь, смотрю на Мелани.

— Древние?

— Бред! — Фыркает Клаусснер. — Они еще тогда не были зомби.

— Ну, может, не были, а планы у Моргана на них имелись. Ведь для чего-то он их поднял из могил?

— Дэррил говорит, что Моргану нужна была информация от Древних, как убрать Старейшин, и магии в них нет. Они Смертные.

— Тогда кто?

Все переглядываются и жмут плечами. Через пару минут раздумий и молчания слышится зевок.

— Не знаю, как вы, а я чертовски устала! — Восклицает Варвара, сладко потягиваясь.

— Иди, отдыхай. — Мелани ловко выпархивает из моих объятий, чтобы обнять сестру. Я смотрю на них и вижу единое целое: две девочки, пришедшие вместе в этот мир — одно лицо, разные судьбы и характеры. Они что-то шепчут друг другу на русском, каждая целует в щеку другую, и Варвара уходит.

Может, зря я отказался от затеи выучить русский? Сейчас бы знал, о чем они секретничали и от чего у Мелани так вспыхнули щеки.

— Ладно, пойду с Евой поговорю… — Вздыхает следом Стефан.

— Как она? — Оборачивается Мел к Клаусснеру, не спеша возвращаться ко мне. А у меня руки будто горят без нее, и волной встает раздражение и злость, что я ей физически не нужен так, как она мне.

— Ева вся в планировании свадьбы и делах Сената. Она расширила дар и теперь желает утвердиться как пророк — это ее старая мечта. — Грустно заявляет Стефан, глядя на дно своего бокала с вином.

— Что-то ты печально говоришь об этом… — Мелани словно прочитала мою мысль и озвучила.

— Просто вся эта кутерьма по поводу свадьбы, у меня уже вот тут сидит. — Стеф показывает пальцем на горло.