Взяв в руки книгу, то я понял, что это: учебник по психологии, который когда-то просил достать для себя. Открыв первую попавшуюся страницу, я прочитал вслух:

— При шубообразном энкопрезе, сопровождающимся прогредиентной акатизией с фугиформной реакцией, необходимо ургентно произвести парентеральное введение плунжера, либо осуществить странгуляцию деликвента до полной асфиксии…

— Да этим можно демонов вызывать! — Заржал Стефан. Я с ним был полностью согласен.

— Кхм! Спасибо, Ева! Почитаю на досуге.

И с шумом захлопнул книгу, осознавая, что вряд ли к ней еще вернусь.

— Ну что? Пойдёмте есть? Сегодня на обед спагетти с соусом балоньезе. — Ева не произнесла, а скорее пропела, вызывая голодное урчанье в животе при упоминании еды.

— Oh, Mamma mia! Piu presto! Andiamo! Altrimenti moriro di fame! *

Металлический блеск руля радовал глаз. Возбуждение и радость от нового мотоцикла была, как у ребенка. Хотелось сесть на пол и медитировать на каждый плавный изгиб байка. Рядом с моим новым Триумфом также соблазнительно блестел тяжелый Харлей Стефана.

— Твою мать! Я тоже себе такой хочу! — Курт также, как и я с Клаусснером, пялился на наши новые покупки.

— Тебе нельзя. Ты еще маленький. Даже еще ни разу не женат. — Буркнул Стеф, блаженно закуривая. Я стрельнул сигарету и вложил древко в губы, ощущая мягкость фильтра. Щелчок. И сигарета начала тлеть, а я тянуть горький, царапающий горло, седой никотиновый дым.

Курт вместо ответа, тоже закурил.

— Нет. Я себе возьму! Но, наверное, японский. Мне нравится, как они гоняют. Наверное, Хонда или Кавасаки.

— Не люблю японцев. Мне всегда нравились более внушительные модели, пускай и в скорости теряют и в обслуживании тяжелее. Рэй, твое мнение?

Я пожал плечами. Моя любовь к марке Триумф уже давно. И менять ее не собирался. Их мотоциклы не были скоростными, как японские, и не столь пафосные и тяжелые, как Харлей. Британцы для британца. Опять же, в обслуживании были легче.

— Эй! Вы долго еще? — Голос Евы разнесся по гаражу.

— Сейчас докурим и выйдем. — Гаркнул Стеф.

— Быстрее, Реджина злится.

На этой фразе мы переглянулись. Сделав пару последних глубоких затяжек, затушили сигареты и вышли на улицу. Там нас ждали три черные тонированные Вольво.

Реджина злобно посмотрела на нас и ткнула пальцем в последнюю машину:

— Значит так, вы все трое поедите в одной машине. От вас разит сигаретами, что я еле сдерживаюсь, чтобы сама не закурить!

Возле машин стояли Артур, Ной и Нина. Ева уже сидела во второй машине.

— А почему мы трое в последнюю? — Возмутился Стеф, готовый рвануть к жене.

— Потому что обратно Кевин с Варварой поедут во второй. И ребенку дышать сигаретным запахом после вас нельзя.

С этими словами Реджина сделала царский кивок Артуру и села в первую машину. Ной влез туда же. Молчаливая Субботина прошла мимо и села к Еве. Нас же ждала третья машина, в которой помимо нас, уже были воздушные разноцветные шарики, которые, вряд ли целиком доедут.

Потратив уйму времени на дорогу, мы наконец-то оказались возле больницы Сейнт-Мэри, которая только этой весной принимала роды у герцогини Кембриджской. Теперь и мы толпились у красно-кирпичного частного крыла, передав букеты и шары Варваре. Я был, как на иголках, потому что больше всего ждал не мать с новорождённой, а Мелани, которая точно не могла пропустить выписку сестры. Оставшись ждать с парнями на улице, я мерил шагами улицу.

— Идут. — Услышал я голос Ноя и замер на месте. Я полностью сосредоточился на входе. Вот послышался стук дверей, голоса и звуки шагов. Смех Евы пронесся среди людей. Мое сердце замерло. И вот на крыльце появилась Варвара с букетом роз, затем Кевин со свертком, Ева, Реджина и Нина. Ее не было. Я снова прошелся по лицам вышедших, в надежде, что просто не заметил. Но нет. Мое сердце ухнуло вниз. Я почувствовал свою бесполезность не только присутствия, но и существования в целом.

Она не приехала.

Значит, мне снова ждать звонка.

— Рэй!

Голос Светоча отозвался в крови и вернул меня к реальности. Очнувшись, я увидел хмурый взгляд Хелмак.

— Не забывай главную цель своего приезда!

— Да, мама. — Подначил я её.

— Ваше влияние друг на друга с Клаусснером слишком велико! Оболтусы!

Я улыбнулся на недовольный тон Реджины и пошел навстречу Кевину и Варваре. Младший Ганн весь светился от счастья, держа аккуратно сверток на руках и показывая любопытным взорам. Сейчас за его плечо заглядывал Стефан и подмигивал младенцу.

— Варвара, а почему она не шоколадная?

— Сама удивляюсь, Клаусснер.

— Привет. — Я тепло обнял Варвару, отметив, что несмотря на то, что живота у нее больше не было, она все равно сохранила некую припухлость, которая появилась на последнем месяце. Тогда явно было, что носить ребенка ей тяжело. Да и девушка сама жаловалась на постоянные отеки, боли в спине, свою малоподвижность, горячо клянясь, что больше детей не будет иметь после такого ада.

— Привет, коматозный.

От нее пахло чем-то кислым и ее родным запахом тела, не перебиваемый ароматом духов.

— А Мелани не пришла? — Я не сдержал своего разочарования, ожидая, что Варвара скажет что-то вроде: «Как не пришла? Она здесь!». Но Шувалова горько вздохнула.

— Не кисни, Ромео. Она позавчера приходила из своей дурки. Извинялась, что не сможет быть на выписке, просила передать тебе привет.

Я скептически глянул на Варвару: что-то тут не то.

— Ну хорошо-хорошо! «Передай Рэю, если увидишь, что… что… А в общем ничего не передавай! Я ему сама скажу». — Последнюю фразу Варвара проговорила пугающе похоже на голос Мелли. Сердце неприятно ёкнуло. Но изумление взяло вверх: что она хотела мне сказать лично?

— Ты лучше посмотри, какую я красавицу родила! — Варвара забрала ребенка у Кевина и наклонилась ко мне. В белом кружевном свертке сопел розовощекий младенец с рыжеватым пушком на голове, что я даже позавидовал его спокойствию и сну.

— Тихая какая…

— Ты бы слышал, как она плачет, будто котенок мяукает. — Вставил свое слово Кевин, которого, казалось, сейчас разорвет от счастья. Я рассмеялся, удивляясь, что сам умиленно смотрю на новорожденную девочку.

— Давайте сфотографируемся. — Послышался приказ Реджины. И мы по привычке группируемся, как делали много раз на съездах Инквизиции. Только в этот раз нас стало больше.

Приезд в Саббат ознаменовался открытием бутылки МОЁТ, разноцветными флажками, розовыми шарами и огромным шоколадным тортом с пинетками. Смех и разговоры в гостиной не прекращались. А я поражался, как ребенок мог спать при таком шуме.

— Погоди, чуть освоится, она будет вам заменять иерихонские трубы! — Смеялась Варвара на мои изумленные реплики. На предложение подержать девочку, отказался.

Под конец я отошел к окну и тихо тянул приторно-сладкое шампанское из бокала, желая напиться чем-нибудь покрепче, а не этой газировкой. Нужно было как-то отвлекать себя от пустоты, которая образовалась из-за разбившейся надежды увидеть Мел. В кармане лежало кольцо, которое таскаю, как она уехала в свою больницу. Я его купил в одном ювелирном магазине Парижа, где скупают старые украшения. Я праздно шатался по улицам, пока не решил посидеть в кафе напротив ломбарда, который уже закрывался. Не знаю, что потянуло меня туда, но я зашел, бегло скользнув взглядом по старым подвескам, гарнитурам и браслетам. Кольцо одиноко лежало в самом углу витрины, выглядевшее очень скромно по сравнению с громоздким бриллиантом, красовавшимся рядом. Поразила изящность и схожесть украшения с другим, которое так настойчиво пытался вернуть хозяйке со своими энерго-записками. Белое золото, завитушки, синий сапфир, напоминающий цвет ее глаз. Даже размер подходил. Купил сразу же. Не думая. Так и носил с тех пор в кармане, мечтая надеть ей на безымянный палец левой руки, как когда-то сделал в церкви. Но я боялся, что она вернется другой, а я стану не нужен.

Я каждый день думал, что стоит выложить кольцо, но, как только это делал, ощущал себя еще паршивей, будто теряю еще одну ниточку с Мелли. Будто это кольцо — залог ее возвращения.

Пей, Оденкирк, пей! Желтая сладкая гадость в бокале всё никак не заканчивалась, а я никак не пьянел.