Е в г е н и я. Ну и что? Ну и что? Как будто это первый и последний развод! Да в одной Москве каждый день… Надо понять, почему ты это сделал! А папа понимает. Все понимает. Он сейчас сказал мне: «Счастлива, вижу». Ну разве он мог предположить, что я счастлива с человеком, которого… нельзя уважать…

А л е к с а н д р. Потепления в наших отношениях я, во всяком случае, не замечаю.

Входят С е р г е й и З о я.

Е в г е н и я. Что, еще не успокоились?

З о я. Он меня постоянно смешит. Скажите, чтобы перестал.

К и р и л л П е т р о в и ч (приподнял голову от доски и смотрит на Зою). Как странно. Вот вижу, что смеется. Хорошо смеется. А не слышу. (Неожиданно сам хохотнул.)

Зоя словно ждала этого — залилась пронзительно.

Вы напомнили мне давний случай. Я и моя будущая жена Надежда Игнатьевна, Надя, как ее тогда звали… Простите, я опять ударился в воспоминания.

З о я. Да что вы! Говорите, пожалуйста!

К и р и л л П е т р о в и ч. Мы учились в одном классе. Оба были вроде вас. Смешливы. И хоть мы сидели на разных партах, стоило ей хихикнуть, как я тотчас присоединялся. Помню, учитель черчения, некогда работавший юристом, выдворял нас обоих в коридор. И когда я возмущался: «Меня-то за что?» — он отвечал: «За соучастие в смехе!»

С е р г е й (шепотом Зое). Ты спрашивала меня, какая она была… наша мама. Если сейчас посмотришь на Федора, на Женю и на меня, то увидишь ее.

З о я. Как это?

С е р г е й. Отец утверждает, что в Федоре — ее талантливость, в Жене — ее внешность…

З о я. А в тебе?

С е р г е й. Скромность.

З о я. Ого!.. Такого хвастуна я еще не встречала.

Евгения уходит на кухню.

А л е к с а н д р. Я не помешаю, если присоединюсь к вам?

З о я. Пожалуйста.

А л е к с а н д р. Там так заняты игрой, что не поговоришь. Вместе учитесь?

З о я. Доучиваемся.

А л е к с а н д р. Начинается взрослая жизнь.

З о я. По-моему, мы уже давно взрослые. С четвертого класса. Да, Сережа?

Ф е д о р. Попробую ладьей!

К и р и л л П е т р о в и ч. Федя, ты сегодня играешь на редкость невнимательно. Разрешено сделать обратный ход.

Ф е д о р. Да, невнимательно… Ты прав…

Е в г е н и я приносит чайник и чашки. Наливает.

З о я. Спасибо.

К и р и л л П е т р о в и ч. Мне покрепче.

А л е к с а н д р. И мне.

З о я. Почему так? Жара! А люди пьют горячее.

С е р г е й. Чтобы почувствовать — может быть еще жарче.

З о я (с недоверием). Ты так думаешь?

С е р г е й. Если у тебя заноза, тебе больно. Но если еще шарахнуть кувалдой — ты перестанешь думать о занозе.

З о я (Александру). По-моему, это абсурд.

А л е к с а н д р. Мне трудно судить. У меня как-то не было, чтобы враз — и заноза и кувалдой.

Зоя смеется.

Е в г е н и я. Федя, а где Алиса? Ее чашка стынет. Если она не слышала позывные, то я повторю.

Ф е д о р. У нее… разболелась голова.

Е в г е н и я. Могу отнести туда.

Ф е д о р. Не надо, не надо. Я позову ее. (Приоткрыл дверь.) Алиса, мы пьем чай. Твоя чашка стынет. Подать тебе?.. (Возвращается к шахматам.) Сейчас выйдет. Мы с ней… немножко повздорили.

Е в г е н и я. Мог бы и не объяснять. Когда такое случается, то волосы у тебя на загривке почему-то вздыблены.

Ф е д о р. А-а.

Е в г е н и я. Что-нибудь серьезное?

Ф е д о р. И да. И нет. (Неохотно.) Всплыла одна полузабытая фигура.

Е в г е н и я. Кто?

Ф е д о р. Есть один. Я-то думал, что он давно вне игры, снят с доски, а он, оказывается, живет, существует и в некотором роде даже процветает!

Все насторожились, слушают.

Если бы я знал, что отец услышит, я не стал бы и называть фамилию этого подлеца.

С е р г е й. Какая разница — услышит или не услышит!

Ф е д о р. Ты прав, малыш. Разницы нет. И все-таки, чтобы не тревожить зря, я назову его лишь вам. Сизов!

Е в г е н и я. Сизов?.. Тот самый?

Ф е д о р. Да. Встретил сегодня Алису. Не преминул тут же рассказать, что он теперь ученый секретарь ученого совета, где я собираюсь… Что будет всячески содействовать мне. И что был бы счастлив восстановить прежние дружеские отношения.

С е р г е й. И ты?..

В дверях стоит А л и с а.

А л и с а. Зачем ты это рассказал?

Ф е д о р. А что такое?

А л и с а. Это наше семейное дело, и посвящать в него всех ни к чему.

Ф е д о р. Ну, рассказал так рассказал. Слово не загонишь обратно.

Все молча пьют чай.

З о я (чувствуя себя лишней). Сережа, пойдем.

С е р г е й. Подожди.

А л е к с а н д р. Я что-то слышал об этом Сизове. Женя, ты рассказывала, да?.. Неудавшаяся операция. Больной умер чуть ли не на операционном столе.

Ф е д о р. При чем тут операция? Все было сделано как надо! Просто операция та началась поздно. Слишком поздно! И его уже никто не мог спасти. Ни я, ни сам бог!

З о я. Сережа…

С е р г е й. Не могу я сейчас уйти. Не могу!

А л е к с а н д р. Ученый секретарь — это, конечно, не председатель ученого совета. Но и он имеет значение. Может назначить каверзных, недоброжелательных оппонентов. Может создать вокруг диссертации невыгодные мнения… Порой маленький человек навредит больше, чем с положением. У меня на заводе, еще в Новосибирске, была неприятная история. Примерно такого же характера.

А л и с а. На карту поставлены два года трудов! Два года недосыпания! Мы перестали жить нормальной жизнью! Не помню, когда в последний раз были в театре, в кино! Как с работы, так в эти стены! Вот уже две недели Светланка в пионерском лагере, и мы не можем выбраться к ней, дорожим каждым часом, каждой минутой!.. Я совершенно запустила свою работу! Со мной в «Интуристе» уже не считаются. Поездки с делегациями в Англию, в Японию мне и не предлагают! Я привязана! Я могу лишь водить экскурсии вокруг Царь-пушки!

Ф е д о р. Да провались оно все пропадом!

А л и с а. Ты так говоришь сгоряча. Но я-то знаю, что твоя диссертация тебе не безразлична.

Ф е д о р. Да, не безразлична!

А л и с а. И почему тебе не иметь ученую степень, если этот Сизов…

Ф е д о р. Ах, он — уже?

А л и с а. Уже.

Ф е д о р. Ну, понятно… Я семь лет вкалывал в той дыре. Мотался в дождь и в пургу от больного к больному. Некогда было кусок хлеба проглотить, не то что толковую статью прочитать. А он после той заварушки сразу же умчался — под крылышко к дяде-профессору!

Е в г е н и я. Алиса, ты говоришь — наше семейное дело. Но ведь пока что семья — все мы. И всех нас, ты знаешь, больно коснулось Федино дело. Тяжело переживала мама. У отца именно тогда контузия дала о себе знать. И я, и Сережа. Что же в том плохого, если Федя рассказал нам?.. Каждому из нас вовсе не безразлично, как он поступит сейчас.

А л и с а. Допустим, что семья — это все мы. Хотя это уже давно не так. В каждой из этих комнат живет новая семья. Но — допустим… Женя! Недавно ты совершила поступок, который я, как член этой семьи, не одобрила. Я сообщила тебе убедительные доводы. А ты не посчиталась. Поступила по-своему.

Е в г е н и я. Только тебе они кажутся убедительными!

А л и с а. Нет, не только мне.

Ф е д о р. О чем вы?

Е в г е н и я. Она знает!

Ушла к себе в комнату.

А л е к с а н д р. Если я правильно понял, то вы говорили о нашей женитьбе… Но это подло! Подло!

Ушел следом за Евгенией.

С е р г е й. Зачем вы судите о том, что могут знать доподлинно только двое? Она и он! А что касается Феди…

А л и с а. Сереженька, когда ты проходишь мимо кинотеатров, то на некоторых афишах читаешь: «Дети до шестнадцати лет не допускаются». Так и в семейных вопросах, я считаю, нечего делать тем, кто еще не обзавелся семьей и не понимает, какие это накладывает на человека обязательства.

С е р г е й. Да что тут понимать? Подлость, она для всех возрастов — подлость! И я…

Ф е д о р. Ну, довольно. Довольно. Наговорим друг другу черт знает что, а потом будет стыдно. Надо спокойно все обсудить, обдумать.

С е р г е й. Ты еще собираешься обдумывать?!

Алиса собирает чашки. Увидела Зою.

А л и с а. Простите. Я вас не заметила… Вам подлить?

З о я. Нет. Спасибо. Не хочется.

Алиса уходит с посудой на кухню. Федор, тяжело вздохнув, направился в комнату. Кирилл Петрович, про которого все забыли во время разговора, пристально смотрел на каждого, пытаясь понять, из-за чего же загорелся сыр-бор.