Т а и с ь я С т е п а н о в н а. Ох, и не говори. Народ-то ведь у нас дикарь дикий. Как узнают, кто куда поехал, так и бегут. Ни стыда-то, ни совести.

П о л и н а (подает сверток). Вот. Все, что вы просили.

Т а и с ь я С т е п а н о в н а. Не разворачивай, не разворачивай.

П о л и н а. Посмотрите. Может, и не понравится.

Т а и с ь я С т е п а н о в н а. Уж я дома рассмотрю. Дома. Ишь, ленточкой перевязано. Надушено вроде, а?

П о л и н а. Груня, это тебе.

Г р у н я. Купила? (Мигом сорвала обертку.) Ой!

Т а и с ь я С т е п а н о в н а. Ну-ну, ну. Хороша. Нарядна. Такую-то кофту и девке носить не зазорно.

П о л и н а. А это мужу.

Г р у н я. Кузьма, Кузьма!

К у з ь м а (входит). Ну! Чего тебе?

Г р у н я. Иди сюда.

К у з ь м а. Некогда.

Г р у н я. Да ты посмотри только!

К у з ь м а (широко улыбается). А-а, штаны новые.

Г р у н я. Брюки! Штаны, штаны…

К у з ь м а. Ну, брюки так брюки. Будто по мерочке.

Г р у н я. Спасибо, Полина Александровна, спасибо. А то ведь он совсем обтрепался, шпана шпаной стал. Вчера чья-то собака ему последние штаны располосовала. До крови прохватила.

Ю л ь к а (выглянула из кухни). Собака?

К у з ь м а (заволновался). Ты!.. Ты чего болтаешь? Какая собака?

Г р у н я. Да что ты, Кузя? Сам же говорил.

К у з ь м а. И вовсе не собака!

Г р у н я. Кто же?

К у з ь м а. Проволока! Иду я из мастерской, машину поставил на прикол. А она…

Ю л ь к а. Выскочила из подворотни и залаяла! (Пауза.) Ох, Кузьма Ильич, Кузьма Ильич! Взрослый вы человек, а рассуждаете, как маленький. Вот что: сегодня же придете в медпункт. Начнем делать уколы против бешенства.

К у з ь м а (рассердился не на шутку). У-у! Сунул тебя черт: собака, собака! На вот, носи сама! (Бросил жене брюки и, расстроенный, ушел на кухню.)

Все смеются.

Т а и с ь я С т е п а н о в н а. О-ой… второй раз в этом году!

Г р у н я. Все потому, что бесхарактерный! Ходит по селу — башкой вертит, оглядывается. Вот они за мослы-то его и хватают.

Голос за окном: «Товарищи! Я же вам сказал, что кина сегодня не будет! Сломалась аппаратура!»

П о л и н а (удивлена). Валентин?.. Разве он не уехал учиться?

Ю л ь к а. Вернулся. (В окно.) Валя! Валентин! Зайди к нам!.. Поля, а ничего, если я приглашу нашу новую соседку?

П о л и н а. Кто она?

Ю л ь к а. Немецкий будет преподавать. Вчера приехала и никого не знает. (Убежала.)

Т а и с ь я С т е п а н о в н а. Чудышко заморское, а не учительница! Я отродясь таких еще не видывала.

Г р у н я. Вся-то она изогнута, перекручена. Сядет — ножка на ножку, встанет — подбоченится.

Входит В а л е н т и н. На нем куцый, с чужого плеча плащ. Волосы длинные, как у битника.

В а л е н т и н. Приветик! Кому я безотлагательно нужен?

Полина молча смотрит на него — и он скис.

П о л и н а. Опять?

В а л е н т и н (выдохнул). Опять.

Г р у н я (хмыкнула). Выучился!.. В прошлом году на писателя, а нынче на артиста.

Т а и с ь я С т е п а н о в н а. Обкорнай патлы-то, обкорнай! Ведь издали тебя за девку принимают, ладно ли?

П о л и н а. Большой наплыв?

В а л е н т и н. На одно место человек по сорок.

П о л и н а. Я тебя предупреждала: в театральный поступить способностей мало. Нужно дарование иметь.

В а л е н т и н. Дарование?.. Полина Александровна, да там половина по протекции устраивается, а половина так… на оригинальность бьет!

П о л и н а. Как это — на оригинальность?

В а л е н т и н. Очень просто! Вы знаете басню Крылова «Петух и жемчужное зерно»?

П о л и н а. «Петух, в навозной роясь куче, нашел жемчужное зерно».

В а л е н т и н. Вот-вот! Один парень эту басню прочитал так!.. (Убирает с центра комнаты стулья.) Представим, что здесь зал, где идут экзамены! Вы — председатель приемной комиссии. (Усаживает Полину Александровну за стол.) А вы — абитуриенты.

Г р у н я. Кто?

Т а и с ь я С т е п а н о в н а. Кто?

В а л е н т и н. Тоже приехали поступать в театральный институт! В коридоре толкаетесь, в замочную скважину, в щелку подглядываете! (Оттеснил их в прихожую. Сам остановился в центре комнаты, в позе чтеца-декламатора. Напыщенно.) Петух (указывает пальцем на Полину Александровну), в навозной роясь куче (указывает на Груню и Таисью Степановну; и жест на себя) …нашел жемчужное зерно!

П о л и н а. Та-ак… И его приняли?

В а л е н т и н (не совсем уверенно). Приняли. Я бы тоже что-нибудь этакое придумал, кабы всю эту механику раньше узнал.

П о л и н а. За анекдотами съездил?.. Что теперь собираешься делать?

В а л е н т и н. Опять в клуб. Культурно-просветительная работа среди сельского населения.

П о л и н а. Я бы тебя снова не взяла.

В а л е н т и н. Полина Александровна!

П о л и н а. Какая от тебя польза? (Передразнивает.) «Кина не будет!»

В а л е н т и н. Это не я — они так!

П о л и н а. Поправь. Десятилетку закончил.

В сопровождении Ю л ь к и входит А л л а О р е ш к о. Она высокая, тоненькая. В свитере и полосатых брюках.

Ю л ь к а. Сюда. Пожалуйста.

А л л а. Я услышала голоса и сама хотела прийти, да не решилась. А одной тоскливо. Особенно в такую погоду. Добрый вечер.

П о л и н а. Заходите в любое время, как только вздумается. (Протягивает руку.) Полина Александровна Метелева.

А л л а. Орешко. Алла Викторовна.

П о л и н а. Вместе будем работать. Я преподаю литературу и русский.

А л л а. Закончила инфак. Только что.

К у з ь м а (вносит распечатанную бутылку). У кого инфаркт? Сейчас будем лечить.

П о л и н а. Вы со всеми знакомы?

А л л а. Нет. Только с Юлей.

Т а и с ь я С т е п а н о в н а. Вчерась вы к моему Паше на дом приходили. Разве запамятовали?

А л л а. А, да, да.

К у з ь м а. Кузьма Бисеров. Тракторист.

А л л а. Очень приятно.

Г р у н я. Груня. Груня Бисерова.

К у з ь м а. Мой прицеп.

Груня толкнула его в бок. Рассаживаются за столом.

Т а и с ь я С т е п а н о в н а (озабоченно). Где же Паша-то?

К у з ь м а. Провозглашаю тост — за благополучное возвращение Полины Александровны из отпуска! По первой! С богом! (Никого не дожидаясь, опрокинул рюмку.)

П о л и н а. Спасибо. (Алле.) За ваш первый урок. Пусть он будет удачным.

А л л а. Благодарю.

Т а и с ь я С т е п а н о в н а. Сдоба-то до чего хороша, пышная. О-о-ва… Из Москвы, сразу видать.

К у з ь м а (неожиданно запел). «Если на празднике снова встречается!..»

Г р у н я. Очумел?

К у з ь м а. Что, рано? Ну, так посидим.

Г р у н я (тихо). Ненормальный.

К у з ь м а (в тон ей). Молчи. А то вот укушу — вместе будем на уколы ходить.

Г р у н я (укоризненно покачала головой). Полина Александровна, уж до чего мне охота в Москве побывать, так и не высказать! Особенно в самом-то главном универмаге. Уж я б по нему походила!.. Значит, все-то в нем есть: и продукты, и одежда разная?

П о л и н а. Все, Груня, все.

К у з ь м а. Как в нашем сельпо.

Г р у н я. Еще чего скажешь?

К у з ь м а. И хлеб, и мыло, и сапоги, и книжки — все на одной полке!

Г р у н я (отмахнулась от него). Ведь я, Полина Александровна, за всю-то свою жизнь только раз бывала в большом городе. Еще в войну, когда мясо на базар возила.

К у з ь м а. Ага, спекулировала!

Г р у н я. Спекулировала!.. Тебе, балбесу, в армии-то паек каждодневно давали, а нам тут всяко приходилось выкручиваться. Кору ели!.. Ну, да что про то вспоминать… Ведь нынче-то можно жить, право, можно! И я вот по осени, как отпускные получу, так и махну!

К у з ь м а. Куда?

Г р у н я. В Москву! Надо же на людей поглядеть, да и себя показать!

К у з ь м а. Главным образом — себя!

Г р у н я. Я баба рисковая!

Все чуть захмелели, оживленны. Валентин включил проигрыватель. Танцует с Юлькой.

А л л а. Полина Александровна… вы здесь давно живете?

П о л и н а. Шестой год.

А л л а. И ничего?

П о л и н а. Ничего.

А л л а. Мне нравится, что у вас такой круг знакомых. По-моему, это неверно, когда ученые, скажем, встречаются только с учеными, артисты с артистами. Для нас, педагогов, особенно важно знать все слои населения.

П о л и н а. Я тоже так думаю.

А л л а. Я хочу преподавать язык не формально, не ради оценок. Хочу, чтоб дети умели читать, изъясняться. Кроме того, я еще и рисую. Рерих и Рокуэлл Кент — мои любимые художники. Поэтому я и попросилась на север. Где все диковато, необжито. А еще — я люблю все старинное. Здесь — я уже узнала — сохранились староверческие села. И мне хотелось бы собрать для себя древние книги, иконы, оклады. Предметы быта. Все, все, вплоть до лаптей.