13.35. Тао Ин задал Мэн-цзы такой вопрос:

– Шунь был Сыном Неба (верховным правителем. – В. К.), а Гао Яо – служилым-ши, исполняющим обязанность судьи у Сына Неба. Если бы Гу-Соу, отец Шуня, обезглавил человека, то как бы с ним поступили?

Мэн-цзы ответил:

– Его схватили бы, вот и все.

Тот спросил:

– Ну, а Шунь в таком случае не запретил бы схватить? Мэн-цзы ответил:

– Как же удалось бы Шуню запретить это? Ведь имелось бы основание, за что его взяли (подвергли наказанию. – В. К.).

Тогда тот спросил:

– Ну, а как в таком случае поступил бы Шунь? Мэн-цзы ответил:

– Шунь посмотрел бы на Поднебесную, словно на изношенные туфли из соломы, и бросил бы ее так же, как такие туфли. Он выкрал бы отца и, взвалив его на спину, бежал с ним, приютился бы в каком-нибудь местечке на берегу моря и забыл бы про Поднебесную до конца жизни, предаваясь радостному веселью.

13.36. Мэн-цзы прибыл из городка Фань в столицу владения Ци. Увидев издали сына правителя Ци, он удрученно вздохнул и сказал:

– Как от питания изменяется телосложение, так и от быта меняется характер! Да! Быт – великое дело!

Неужели это не такой же сын, как и у всех других людей?

Дворцы и палаты, колесницы и кони у этого княжича во многом такие же, как и у прочих людей, но то, что он иной, – значит, быт, в котором он живет, сделал его таким. А каким бы он стал тем более, если проживал бы в просторных хоромах столицы Поднебесной!

Когда-то правитель владения Лу прибыл в столицу владения Сун и стал звать привратника у городских ворот Децзэ. Тот сказал про себя: «Это не мой государь! Но до чего же голос его походит на моего!»

Этому нет иной причины, кроме той, что у обоих правителей был сходный быт.

13.37. Мэн-цзы говорил:

– Если добропорядочного мужа только кормишь, а не жалеешь, значит, обходишься с ним, как со свиньей; если же только жалеешь, но не оказываешь ему уважения, значит, содержишь его как домашнее животное.

Уважение и почет – это то, что оказывают еще до подношения ценных подарков.

13.38. Мэн-цзы говорил:

– Осанка и облик человека заключены в небесных (природных. – В. К.) задатках его. Воспроизвести осанку премудрого человека можно только после глубоких размышлений о нем.

13.39. Сюань-ван, правитель владения Ци, возымел желание сократить срок оплакивания умерших родных.

Гун-Сунь Чоу спросил Мэн-цзы:

– Не лучше ли совсем прекратить (запретить. – В. К.) оплакивание, нежели совершать его лишь в годичный срок?

Мэн-цзы ответил:

– Это все равно, как если бы кто-либо выворачивал руку у своего старшего брата, а ты бы говорил ему: «Эй, ты, полегче, полегче!» и стал бы поучать его, как проявлять чувства братской любви, и только.

Ведь в данном случае у одного из сыновей вана-правителя умерла родная мать. А наставник сына обратился к вану с просьбой разрешить сыну провести обряд оплакивания, хотя бы на несколько месяцев[49].

Гун-Сунь Чоу вновь спросил Мэн-цзы:

– Как же в таком случае следует поступить? Мэн-цзы ответил:

– Этот сын хотел бы совершить оплакивание до конца, но ему это не положено. Продление на один день для него будет лучше, чем полное запрещение оплакивания. Я же говорил тебе про таких, которые сами не совершают этого обряда, даже без чьего-либо запрета.

13.40. Мэн-цзы говорил:

– Есть пять способов, которыми пользуется добропорядочный муж при обучении.

Есть способ, подобный благовременному дождю, преобразующему всю природу; есть способ, который создает добродетели; есть способ, который развивает способности (таланты. – В. К.); есть способ, который дает ответы на вопросы; есть способ, которым учащиеся сами воспринимают учение добра.

Вот это и есть те пять способов, которыми пользуется добропорядочный муж при обучении.

13.41. Гун-Сунь Чоу спросил Мэн-цзы:

– Почему бы не сделать правила пути к истине сколько-нибудь доступнее? Тогда бы все изо дня в день старались постичь их. А то они так высоки и прекрасны. Их следовало бы уподобить восхождению на Небо, до того они кажутся недостижимыми.

Мэн-цзы ответил:

– Большие мастера плотницкого дела не переделывают шнура и шелка и не отказываются от них ради неискусных работников. Стрелок И не изменял ни натяжения лука, ни метки на мишени для неискусных стрелков при обучении их стрельбе. Так и добропорядочный муж натянет лук, а стрелу не спускает и замирает на выпаде. Достигнув пути истины, он стоит на нем, а кто окажется способным, тот последует ему.

13.42. Мэн-цзы говорил:

– Когда в Поднебесной есть путь к истине, то за него отдают свою жизнь, а когда в ней нет этого пути, тогда жертвуют им ради своего благополучия.

Мне еще не приходилось слышать о таких, которых обрекали бы на самопожертвование ради пути к истине.

13.43. Гун-Ду-цзы спросил Мэн-цзы:

– Почему, когда наследник правителя владения Тэн, по имени Гэн, находился у вас «в воротах» (в качестве ученика. – В. К.) и по занимаемому им положению, казалось бы, вправе был на оказание ему учтивости, вы все же не отвечали ему на его вопросы?

Мэн-цзы ответил:

– Всем, кто задает мне вопросы, кичась своей знатностью, смышленостью (умом. – В. К.), я вообще не отвечаю. Гэн из владения Тэн обладает двумя из этих пороков.

13.44. Мэн-цзы говорил:

– Кто перестает действовать, когда переставать нельзя, тот во всех случаях будет подводить людей; кто относится с презрением к тому, что почитается всеми, тот будет презрительным ко всему. Кто рьян в своем стремлении вперед, тот будет скор в своем отступлении[50].

13.45. Мэн-цзы говорил:

– Отношение добропорядочного мужа ко всем тварям выражается в жалости к ним, но без чувства нелицеприятности; отношение его к народу выражается в нелицеприятности, но без родственной любви.

Любите по-родственному родителей и будете нелицеприятными к народу; будьте нелицеприятными к народу и будете жалеть всех тварей.

13.46. Для тех, кто разумен, нет таких дел и вещей, которых они не познали бы, однако они спешат заняться прежде всего предстоящими делами; для тех, кто нелицеприятен, нет таких людей, которых они не любили бы, однако важным делом для себя они считают как можно скорей проявить чувства родственной любви к просвещенным.

Даже с таким разумом, какой бы у Яо и Шуня, им было не охватить все дела и вещи, какие только есть, и они спешили заниматься только первоочередными делами. Даже с такой нелицеприятностью, какая была у Яо и Шуня, им было невозможно возлюбить всех людей, какие есть на свете, и они спешили проявить чувства родственной любви только к просвещенным.

Я называю незнанием неотложных дел, когда при трехмесячном оплакивании дальних родственников вникают во все мелочи пошивки грубой одежды из конопли для обряда, а при пятимесячном оплакивании более близкой родни придирчиво относятся к совершению всех малых деяний, положенных по обряду, равно как на больших пиршествах, с обильными возлияниями вина, придирчиво допытываясь, не было ли невежд, зубами откусывающих от целого куска сушеное мясо, между тем не находят возможным соблюдать трехгодичное оплакивание своих родителей.