КАРЧИ ОТКРЫВАЕТ ЗАВОД

Неприятно было у меня на душе. И душу отвести не с кем — ведь легче, когда кому-нибудь всё расскажешь.

Были бы здесь мои друзья из ХВС…

А делиться с девчонками… Нет уж, спасибо. Чтоб они ещё больше смеялись. Моржи, конечно, настоящий друг, ей можно выложить всё, но это такое чисто человеческое страдание, которое человеку понятней, чем собаке…

Сижу я, страдаю и вдруг слышу голос малыша Карчи. Карчи разошёлся в своём саду и сгоняет кур с клубничной грядки. Слышно, как одна курица закудахтала и перелетела на наш двор. Карчи за ней и тоже через забор — зачем ему калитка! — и давай её ловить. Наседка — в сарай, Карчи за ней, а через секунду он загнал её в угол, и она закудахтала и захлопала крыльями в его руках. Поволок её Карчи домой и увидел меня:

— Привет, Пишта. Что это у вас там такое?

— Ничего особенного, старик. Просто я здесь работал, изобретал новую смолу.

— Здорово! Сейчас отнесу домой наседку и приду посмотреть. Ладно?

Через минуту Карчи вбежал в сарай и, разинув рот, стал рассматривать цех по производству смолы. А я даже чуточку загордился, потому что Карчи так уставился на мой бывший реактор, как будто увидел чудо.

— Не найти мне ни одного каштана, самого малюсенького, если твой реактор не такой, как настоящий! — объявил Карчи.

Я чуть не растаял от удовольствия и показал ему цех в действии: положил сырьё, налил воду в паровой кожух, включил плитку. А Карчи стоит ахает, охает и очень удивляется, отчего это я нос повесил.

Тут я Карчи всё выложил: как изобретал новый вид смолы для мебельной промышленности; как с помощью карбамидной смолы можно прессовать стружку…

— Ну, а моя смола для этого не годится. Реактор работает что надо, а смола не годится.

— Ещё чего — не годится! — решительно заявил Карчи, как будто он главный инженер на мебельном комбинате. — Дай мне твою смолу, и я такой лист спрессую, что все сразу попáдают.

Карчи думал, что я устроил завод для игры, а не для серьёзного, взрослого дела.

Я не стал ему ничего доказывать: пусть играет с моей смолой — мне-то она ни к чему.

Ух и заблестели у малыша глазёнки, когда я подарил ему смолу!

— Ура! Ура!.. — закричал он, а потом вдруг задумался. — Пишта, а Пишта, — говорит он так несмело и нерешительно, — а можно попросить у тебя ещё кое-что?

— Проси и не бойся, старик!

— А… можно… поиграть в вашем сарае? Он очень подходит для фабрики прессованного листа. И ещё, Пишта… Можно, чтоб Моржи была учеником? Без учеников не бывает настоящей фабрики.

Да что мне, сарая жалко? Пусть играет. Я с ним тоже потом повожусь. Но Моржи…

— Вот что, старик, — говорю я ему. — В сарае играй сколько хочешь, а Моржи… По-моему, она не захочет в ученики, потому что у меня она была лаборантом. Знаешь что? Возьми Эмми. Пусть Эмми будет учеником.

Карчи почесал в затылке и говорит:

— Эмми не ученик, потому что она «машина». А Моржи пусть будет главный инженер, ни капельки не жалко…

И вот мой цех карбамидной смолы стал фабрикой прессованного листа.

Карчи притащил кучу стружки, а потом привёл «машину» — трёхлетнюю Эмми, которая тоже по соседству живёт. Я уже почти догадался, как этот хитрец сделает из неё машину.

Какой он всё-таки простофиля! Думает, что всё так просто, и совсем по-детски представляет себе производство. Неужели недавно и я был таким?

Подумайте только, что сделал Карчи! Накромсал помельче стружку, в какой-то посуде смешал с этой стружкой мою смолу, потом свалил всё на доску, сверху положил ещё одну доску, а на эту доску посадил Эмми, чтобы она «прессовала»…

Жалко, что вы не видели, как Эмми была «машиной». Глазёнки блестят, мордашка серьёзная-пресерьёзная, сидит не шелохнётся… Умора! В общем, автомат что надо, потому что она даже сигнал подала, когда продукция была готова, то есть когда ей надоело сидеть.

Эмми слезла, а Карчи снял доску. Ну конечно, «спрессованный лист» остался таким же, как был, только чуточку расплющился.

Эмми ни капельки не огорчилась и тут же внесла рационализаторское предложение.

— Давайте сделаем понарошку мороженое, — сказала она.

Карчи сбегал домой за бумагой, сделал двадцать кулёчков, похожих на стаканчики, разложили щепкой «спрессованный лист» — вот и мороженое!

Потом они всем его предлагали, но никто не хотел брать.

Я тоже сказал:

— Спасибо, не ем.

Даже Моржи с отвращением отвернулась, когда перед ней поставили стаканчик — она ведь уже пробовала смолу Х-1 и, наверно, не забыла, какая это гадость.

Сама-то Моржи есть отказалась, зато накормила других. Когда Карчи и Эмми ушли, она пригнала в сарай кур. А куры так разгребли «прессованный лист», что заново «спрессовать» его было нельзя, даже с помощью Эмми-«машины».

Назавтра Эмми опять прибежала, заглянула в сарай и нисколечко не огорчилась. Она объявила, что сейчас же позовёт Карчи и бывшим мороженым они забетонируют сарай…

Как хорошо быть ребёнком!

Дети так быстро утешаются и так быстро придумывают новые игры.

Эх, быть бы мне таким, как Эмми и Карчи, я бы вовсе не горевал из-за своей неудачи.