Но он знал, что Птичка любит слушать. Слушает она внимательно, переживая каждое слово, будто сама живет рассказанной жизнью. И потому ему нравилось говорить с ней. То, не рассказанное, что до сих пор лежало тяжестью на душе, когда он слышал свой голос и видел отражение слов на ее лице, начинало выглядеть не таким уж и глупым. Когда она слушала, ему казалось, что он имеет право чувствовать все то, что чувствует, и что он считал запретным во всякое другое время. Он становился другим человеком на эти несколько минут. Так что разговор, как он надеялся, был приятен обоим.

— Итак, Птичка, на чем мы вчера остановились? — Спросил он.

— На вашем возвращении, Эфендим.

— Ну да, конечно.

— А что было потом, когда вы вернулись?

— О, потом все было стандартно. Как у всех. Не сразу, но через некоторое время я женился. Моя жена и я — мы не любили друг друга, ты наверняка слышала эту историю. Это был династический брак, и ни она, ни я так и не сумели простить это друг другу. Да я и не жил дома долго. Служба требовала моего присутствия, и я был этому рад.

— И что же?

— Как только стало возможно — когда выросли наши дети, мы развелись. Насколько мне известно, она сейчас вполне довольна своей жизнью.

С этим Птичка была согласна. Бывшая жена Новази была частым персонажем светской хроники. Госпожа Алия посещает приют, госпожа Алия кормит голодных, госпожа Алия была сегодня в театре. Всегда красивая и ухоженная, очень порядочная и уважаемая госпожа Алия. То, что не позволено кому-то другому, у нее получалось великолепно.

— А дети?

— Мой сын сейчас примерно твоего возраста. Он в армии, не мне судить, но мальчик доволен и, кажется, достоин своего места. А дочь недавно вышла замуж.

— А вы?

— А я — как только стал свободен — решил, что должен ее вернуть. Я помнил ее все эти годы.

— А она?

— Я думаю, что и она помнила меня.