III

После собрания Деркач оставила в покое техников. В кабинет к ним заходила редко. Вызывала к себе, если надо с кем-то по делу поговорить. «Затаилась! — говорила Сорокина. — Не оставит она так. Не из тех… Укусит, ох как укусит!» Но было пока тихо, и техники успокоились.

— Галя, к главному, — позвала однажды Люба Егоркину.

Обычный вызов, никто внимания не обратил, только Сорокина спросила у секретарши:

— Как она?

— Веселая…

— А чего ей не веселиться: о работе головушка не болит — дуры сделают.

Деркач действительно встретила Галю весело.

— Ты знаешь, — сказала она. — В универмаг свитерки завезли — чудо! Ангорская шерсть! Ты какой размер носишь?

— А цена?

— Семьдесят рэ.

— Дорого… Я не возьму.

— Ты что, — поразилась Деркач. — Думаешь, они на прилавке лежат?.. Фига с два! О них покупатели и не узнают. Или штук пять для отмазки выкинут. Раз в году бывают такие. За них в «Березке» двойную цену берут. Ангорская шерсть!

— Если бы рублей за сорок…

— Ты даешь! За сорок сейчас приличную кофту для старухи не найдешь…

— Но эта же моя зарплата… Я на руки за месяц семьдесят четыре получаю…

— Что я тебя уговариваю!.. Возьму сама лишнюю. Нам две дают… за сто двадцать у меня с руками оторвут…

Перед обедом Ася снова позвала Галю с себе и показала свитерок из нежной шерсти. Под шейкой на груди и на правом плече букет листьев из атласной материи такого же голубенького цвета, и по листьям бусинки разбросаны.

— Красота!.. Берешь? Не хочешь себе, продашь…

Свитер был действительно красив. Такого у Гали никогда не было. Соблазн большой. Деньги занять можно. Ваня не рассердится. Но Галя чувствовала, что Асе почему-то очень хочется, чтобы она купила. По простоте душевной не стала бы, такая модница., как Деркач, предлагать, не смогла бы в одинаковых свитерах со своей сотрудницей щеголять. И Галя со вздохом отказалась, сказав, что муж накостыляет, без свитера кругом в долгах.

— Смотри… Мое дело предложить… Слушай, ты обедать дома будешь? — Обеденный перерыв у техников два часа, с двух до четырех дня.

— Дома.

— Я к тебе зайду на минутку с завсекцией универмага, — не попросила, а предупредила Деркач, не требуя согласия. — Ко мне далеко, а у них перерыв короткий.

Явились втроем. Люба пришла с ними, секретарша. Галя решила, что второй свитер достался ей, но потом из разговора поняла, что Люба ничего не знает о свитерах. Они принесли вина, по-хозяйски расположились за столом, разговаривали, ожидая, когда Галя накроет. Тамара, так звали завсекцией универмага, тридцатилетняя женщина с фиолетовыми прядями завитых волос, хвалила импортный линолеум, которым заменили прежний в ее квартире: ковром покрывать жалко, так красиво, спрашивала, нельзя ли достать дубовый плинтус. Покрыть бы такой плинтус лаком, и был бы под цвет линолеума. Ася обещала поспрашивать в РСУ, должен быть. Она видела. Тамара вскоре ушла, кончался перерыв. Сказала — позванивайте, если что надо, и убежала. За ней поднялась Люба.

— А ты куда?

— Надо мне… Вдруг Жанне понадоблюсь…

— Жанне она понадобится, — усмехнулась Ася, когда Люба ушла. — Сейчас Жанкин сынок привалит. Кадрится, дура, к нему…

— Люба замужем. Зачем он ей?

— Ну и что? Замуж, что ли, ей за него выходить. Покадрится просто. Красавчик… Не все так за мужа держатся, как мы с тобой… Между прочим, Борис на тебя глаз положил. Он сам мне говорил…

Галя вспомнила, что после того случая, когда Борис в гости набивался, он еще раза два заговаривал с ней, спрашивал, какие дома она обслуживает. Она не ответила. Но он узнал, может, у Любы, и при новой встрече сказал, что в одном из ее домов приятель его живет. Он у него частенько бывает. И предложил зайти, побалдеть. Музыка у приятеля чудесная.

— Парень он шустрый, — продолжала Деркач с усмешкой. — Не отстанет, пока не добьется…

— Ване скажу — отстанет…

Галя не стала говорить, что работала с Борисом в одном цехе и что муж ее знаком с ним.