Тихо проскальзываю в комнату Айви и вижу, что она спит в кровати, прижимая к себе свою любимую куклу. Затем захожу к Артуру. Мой малыш спит на спине, сжав ладошки в кулачки и вытянув ручки над головой, его лицо, если такое вообще возможно, еще прекраснее, когда он спит. Артур посапывает и вздрагивает, и мне приходится заставить себя отойти, потому что желание прикоснуться к нему практически переполняет меня.

Сегодня не было такого момента, чтобы я забыл о своих детях. Даже слушая, как поет Холли, я помнил о них где-то в глубине души. Единственный человек, о ком забыл — моя жена, и признание этого факта, хотя бы для себя, почти меня разрушает.

Устав стоять, опускаюсь на холодный кафельный пол рядом с детской кроваткой Артура и прислоняюсь к стене. Отсюда я могу видеть только профиль своего сына, и то, как опускается и поднимается его маленькая грудь, когда он глубоко дышит во сне.

Ничего не изменилось в этом доме.

Но абсолютно все изменилось во мне.

И не к лучшему.

Как только я обрел уверенность, что иду в правильном направлении, двигаюсь вперед, выстраиваю свою жизнь без Лоры, девушка с цветком в волосах выбивает почву у меня из-под ног.

Хотя она даже не знает об этом.

А я даже не могу это объяснить.

Но глядя на Холли, слушая слова ее песни, которую, как мне показалось (по крайней мере в тот момент), она поет для меня, мне снова захотелось сбежать.

Если уж у меня и есть талант, то это способность скрываться бегством.

«Завтра», — говорит мне мой уставший разум, когда глаза начинают сопротивляться тьме, и я начинаю открывать их все реже и реже.

Завтра у меня будет ясная голова.

Завтра все обретет смысл.

Завтра вспомню, кто я есть и кем пытаюсь стать.

Глаза закрываются.

Сон берет надо мной верх, и я оказываюсь в ее руках.

Я рядом, Джош. Я всегда рядом.

Лора улыбается.