На кухне послышался истерический крик. Алекс побежал на шум в надежде увидеть, что происходит. Там прижимали к лавке первого наложника, того самого, который, был самым смелым. Пока его крепко обхватила крепкая повариха, крупный раб, который помогал ей на кухне, правил самый большой из кухонных тесаков. В уголочке стояло несколько наложников и, как ни странно, пара девушек в длинных белых туниках. Раньше они не спускались на кухню, и в сад, похоже, тоже не выходили. Девушки выглядели виноватыми и очень расстроенными, а вот третий наложник, тот, который ударил сам себя, выглядел торжествующим и зловредно улыбался.

Зюзя в очередной раз завизжал фальцетом, а раб, коротко размахнувшись, отрубил ему ногу чуть выше того места, где торчала сломанная кость. Алекс растерялся от такого лечения. Вот так радикально лечить перелом? А может, надо было попытаться вылечить? А потом вдруг вспомнил слова Чоки «пока новая не вырастет»!! Так они все-таки отращивают себе обратно конечности! Вот ведь ящерицы подколодные! Значит, подросшая рука у того солдата на воротах, это было на самом деле, а не то, что ему показалось или он придумал! Хм, тогда понятно, почему у них нет евнухов в гареме — зачем кастрировать, когда через какое-то время все вырастет обратно?

Пока Зюзе обмазывали какой-то мазью обрубок ноги и поили его настойкой, Чока подошла ближе и положила руку на плечо рыжику.

— Пошли.

Алекс посмотрел ей в глаза и понял, что спорить с ней бесполезно, она уже все решила, и никакие слова не переменят ее решение. Можно, конечно, поорать и повозмущаться, но тогда он растеряет последние крохи ее доверия. Их и так уже осталось совсем на донышке. Поэтому Алекс поджал губы и пошел следом. Чока в этот раз велела ему завязать его одежду на бедрах, а после этого рыжик получил пятнадцать ударов розгой по голой спине. После этого Алекс понял, что вчера было не так больно, как сегодня, хотя так же обидно.

На коже добавилось красных полосок, некоторые из них начали сочиться кровью, и ерзающие по спине волосы только добавляли дискомфорт. Алекс молча собрал со скамейки свои фигурки и так же молча ушел в свою комнату. Там он улегся животом на кровать и попытался придумать план мести. В голове было пусто, а на душе тоскливо. Вечером в комнату зашла Чока с тарелкой каши. Она переживала, что Алекс не кушал в течение дня. Рыжику ничего не оставалось, как собраться и приняться за еду.

— Скажи, Чока, а рабы могут выкупить свою свободу у хозяев? — Алекс облизал в очередной раз ложку, еды для его растущего организма было явно маловато.

— Да, — Чока забрала пустую тарелку и ложку. — Рабы могут, а ты нет. Ты не просто раб — ты военный трофей. Тебя не покупали и не брали в уплату долга. У тебя нет цены, поэтому ты можешь обратиться к Пушану с этим вопросом. Он может сам назначить тебе цену, только он может решить, стоишь ты как медная монетка или золотая тарелка. — Чока улыбнулась и потрепала Алекса по голове. — Я думаю, он и сам хочет отпустить тебя на свободу, поэтому и не побрил как раба. Просто будь с ним ласков, и у тебя все сразу станет хорошо.

Чока встала и пошла к двери, а потом вспомнила и, обернувшись, попросила:

— И пожалуйста, не бей больше наложников Пушана, а то он на тебя разозлится и вот тогда точно не отпустит на свободу.

Рыжик только тяжело вздохнул. Чока хорошая женщина, только очень доверчивая. Она считает, что все вокруг хорошие. И, главное, она твердо уверена, что ее любимый Пушан просто лапочка, а не человек. Она, как все матери, находит оправдания для своего ребенка и видит его только с хорошей стороны. Вот в чем ужас доброго человека — он старательно не замечает зла вокруг в надежде, что все как-нибудь само утрясется.

На следующее утро Алекс побродил по дому. Может, стоит быть на виду? Так, чтобы другие видели, что он ничего не делал? А потом махнул рукой, будь что будет! Если ничего нельзя сделать, то положиться на русский авось, это, пожалуй, самая беспроигрышная стратегия! Поэтому подхватив узелок с шахматами, он опять расположился на скамейке.

Из разговоров на кухне рыжик понял, что Пушан уехал встречать своего жениха, и поэтому его несколько дней не будет. Алекс опять брал еду без очереди, но теперь на него смотрели немного иначе. Кто-то с интересом, кто-то с издевкой. Люди, работающие в доме, все видели и явно имели свой взгляд на происходящее. Но, как обычно, старались помалкивать, пока это не касалось их лично. Кто же захочет ссориться с наложниками? Их господин скорее услышит, чем поварих или швей…

Алекс только вздохнул и расставил шахматы для первой партии. Но тут во двор прискакал генерал на своей вонючей рептилии. Он небрежно бросил поводья от своего синего крокодила охраннику, как будто это был розовый пони, и прямиком отправился к рыжику.

— Расскажи мне о туре! — потребовало двуногое чудовище. Увидев, как Алекс недоуменно поднял брови, решительно пояснил. — Ну, об этой осадной башне!

— Нет, — Алекс закончил медленно расставлять фигуры, но услышав, как Сканд заскрипел зубами, с улыбкой добавил, — обыграешь меня в шахматы, тогда расскажу, объясню и даже нарисую, чтобы ты понял.

Сканд смотрел на Алекса и недовольно раздувал ноздри, решая, что делать. И пока ему в голову не пришли кровавые репрессии, Алекс постарался мило улыбнуться и указал на место напротив.

— Хочешь, я со своего поля сниму три фигуры? Любые на твой выбор, ну, кроме шаха, пожалуй.

Генерал цепко посмотрел на рыжика, решая в очередной раз, издеваются над ним или предлагают искренне, но по всей видимости, идея осадных орудий крепко засела ему в голову, потому что он снял с пояса меч и уселся напротив рыжика. Алекс приглашающе провел рукой над своими фигурами, и Сканд снял с его поля ферзя и обе туры. После этого довольно улыбнулся и сделал первый ход.

Алекс постарался не улыбнуться от такой самонадеянности, а сосредоточился на игре. Генерал играл порывисто, и в самом начале не очень-то и раздумывал о стратегии, поэтому Алекс его без труда обыграл. Генерал недовольно свистнул и уставился на рыжика в ожидании издевок, но Алекс постарался по шагам объяснить ему, почему он проиграл, и предложил следующую партию. А в этот раз Сканд отнесся к шахматам серьезней, и Алекс немного ему поддался. Он пропустил пару ошибок генерала и после долгих осадных боев позволил загнать своего шаха в угол.

Генерала попустило после победы, и он даже соизволил улыбнуться. Алекс быстро сложил шахматы в узелок и, вооружившись палочкой, стал чертить на песчаной дорожке схему простейшей осадной башни. Она была, естественно, без колес и достаточно примитивна по своей конструкции. Перемещать ее надо было с помощью копий, просунутых в стены наподобие перекладин. Потом он честно рассказал о всех преимуществах и недостатках такой конструкции и путей, как ее улучшить.

— Если бы у вашего народа было такое замечательное (генерал свистнул незнакомое слово, которое Алекс перевел для себя как изобретение), почему тогда вы не использовали его раньше? Ведь имея такие туры, можно завоевать всех соседей?

После этого Алекс сознался, что на постройку такой туры идет много дерева, а в пустыне тяжело добыть дерево необходимой длины, и, кроме этого, у туры есть много слабых мест, и если бы на их город напали с турами, то они смогли бы легко отбиться, превратив их в ловушки для пехоты. Ведь они тяжелы, маломаневренны и прекрасно горят! А после того, как Сканд недовольно уселся на скамейку и почесал буйную головушку в тяжелых раздумьях, коварно добавил:

— Если дерево хорошо облить водой, то оно гореть не будет!

— Это прекрасно! — В глазах генерала опять зажегся огонек первооткрывателя. — С турами наши войска будут непобедимы!

— Пф-ф, — Алекс улыбнулся. — Достаточно вырыть глубокий ров перед стеной, и туры становятся бесполезны… — Увидев, как тяжело заворочались мысли в генеральской голове, он поспешил добавить, — ну, пока соседи не в курсе, как бороться с турами, то этим преимуществом вполне можно воспользоваться!

Сканд довольно рассмеялся, а потом посмотрел на рыжика с нескрываемым интересом. Заметив одиноко лежащий узелок, улыбнулся и предложил еще партию. Алекса не надо было долго уговаривать. Он быстро расставил шахматы на скамье и позволил в этот раз снять со своего поля, помимо ферзя, еще и двух офицеров. Потому что именно ими он гонял фигуры генерала по полю. После разговоров и игры Сканд решил, что туры — это не очень-то и страшно, а вот копейщики (офицеры) хорошо потрепали ему нервы в прошлой игре.