ШЕСТЬ Замерзший лес

Как только брешь в Стене стала достаточно широкой, Мика бросилась в руки Тонно.

— Калвин собиралась уйти завтра, и что тогда? Антарис не такой, как я думала. Мне нужно столько тебе рассказать! Вы нашли Самиса? Он мертв? О, скажи, что он мертв!

— Как я могу говорить, если ты душишь меня? — прорычал Тонно, обнимая ее.

Траут подбежал к Халасаа, стукнулся о его ладонь, задал десяток вопросов об их путешествии и Геллане. Небольшая группа жриц, открывших Стену, отошли и кутались в зимние плащи. И Калвин держалась в стороне, выглядывала Дэрроу. Когда он миновал Стену, и его светлые волосы заблестели над темным плащом, ее сердце забилось в горле.

— Калвин, — сказал он.

Она кивнула, но не могла говорить. Халасаа заговорил в ее голове:

Сестра, с тобой все хорошо? Твои силы вернулись?

Калвин покачала головой. Халасаа и Дэрроу переглянулись, и Дэрроу шагнул к ней и обнял. Калвин прижалась щекой к грубой ткани его плаща. И поверх его плеча она увидела четвертую фигуру в стороне, укутанную в вишневый плащ с меховым подбоем. Она слабо улыбалась. Рот Калвин раскрылся.

Тонно бормотал Трауту и Мике:

— …увязалась за нами. Говорит, Самис ушел в Спарет. Он недалеко, мы видели места, где он ночевал. Но как же бесит эта женщина! Дэрроу подумал, что он зашел сюда…

Бывшая принцесса величаво прошла по снегу, поцеловала Калвин в обе щеки, будто они встретились на балу при дворе.

— Милая Калвин, как приятно тебя снова видеть! Разве Дэрроу не чудесный товарищ в пути? Такой забавный и умный! Мы ехали от Геллана на санях по льду, по рекам, день за днем, и он не дал мне пострадать от дискомфорта! — принцесса властно обвила рукой руку Дэрроу.

Калвин смотрела на них. Дэрроу стряхнул руку Килы. Он без слов кивнул жрицам и пошел к поселениям.

— Бедняга! — бормотала Кила. — Такой храбрый! Болезнь его беспокоит, конечно, но он не дает позаботиться о нем, решил петь весь путь… — она покачала головой, вздохнула и пошла за Дэрроу.

— Болезнь? — завопила Калвин. — Что за болезнь?

— Он подхватил чуму колдунов в Геллане, — Тонно обвил сильной рукой плечи Калвин. — Но Халасаа помогает ему, и он будет еще долго в порядке.

— Чума колдунов? Снежная болезнь? — лед заполнил тело Калвин.

Тут она тоже есть? — Халасаа был мрачен.

— Она тут началась. У сестер было Колесо. Тамен сломала его, и вылетела темная магия. У меня одна часть, другую украл Самис. Если мы его починим, отменим зло… — рассеянно говорила Калвин, глядя на худую темную спину Дэрроу и красный плащ Килы, что развевался, пока она бежала рядом с ним. До нее донесся музыкальный смех Килы.

Тонно присвистнул.

— Колесо? Дэрроу захочет услышать об этом. Кусочек, как и сказала Кила… Так она хоть раз в жизни не соврала?

— Дэрроу был не в себе, когда взял ее с собой! — сказала Мика.

— Я надеялась, что мы больше ее не увидим, — сказала Калвин.

Тише, сестра! — Халасаа обнял ее. — Мы еще успеем поведать истории. Идемте, втащим сани внутрь.

По пути к поселениям Калвин шла рядом с Микой на расстоянии за остальными.

— Кэл, — сказала девушка после долгой паузы. — Я хочу с тобой поговорить.

— О чем? — Калвин едва слушала, выглядывала Дэрроу и Килу.

— Когда ты уйдешь, Кэл… — Мика глубоко вдохнула. — Я не пойду.

— Что?

— Я хочу остаться. Мне тут нравится. Я говорила с Джилли, и если мы объединим силы, то сможем растопить лед и отгонять снег. И тогда вырастет трава, козы поедят, дадут больше молока. Или можно выращивать овощи. Стоит попробовать.

Калвин была так напугана, что не знала, что сказать:

— Но ты нужна нам, Мика! Как мы отгоним бури и… очистим лед, сыграем на Горне?

— Теперь это может делать Дэрроу. Сестрам я нужна больше, чем вам, — Мика упрямо сжала губы.

— Но Дэрроу болен! — резко сказала Калвин.

— Он в порядке. Халасаа так сказал. Он хорошо выглядит. Он ходит быстрее нас! Даже если он пытается уйти от Килы, — пробормотала она.

— Мика! Как можно быть такой эгоисткой?

— Я устала, Кэл! — завопила Мика. — Я не рождена для льда и снега, как ты, и я ненавижу его! И я не пойду снова в лес, чтобы жить в палатке и мерзнуть день и ночь, страдать из-за замерзших пальцев!

Калвин побелела от гнева.

— Думаешь, нам нравится мерзнуть, жить на мясе землероек и сухарях? Ты не понимаешь, как важно найти Самиса и другую половину Колеса? Мы столько прошли вместе…

— Мы столько прошли, так что ты могла просто по-доброму отпустить меня! — завопила Мика. Они остановились посреди тропы и обе тяжело дышали.

— Вот в чем дело, — тихо сказала Калвин. Она очень злилась. — Ты думаешь, что я не была добра с тобой.

— Так и есть.

— Прости, если задела твои чувства, — выдавила Калвин.

Мика отмахнулась.

— Мои чувства не задеты, и мне все равно, что ты скажешь. Но ты изменилась, Кэл. Я будто тебя не знаю. Ты была мне как сестра. А теперь ты стала эгоисткой. Знаю, у тебя есть повод страдать, злиться. Но ты так себя ведешь, будто тебя никто не принимает.

— Злись на меня, если хочешь, — сказала Калвин после паузы. — Но остальные? Тонно, Траут и Дэрроу? Им тоже нужны твои чары. Ты навредишь им, наказывая меня.

— Я тебя не наказываю! — выпалила Мика. — Вот ты снова! Это не из-за тебя! Я же сказала, я устала. Я хочу отдохнуть. Траут не против.

— Ты говорила с Траутом об этом? — Калвин была потрясена, это казалось огромным предательством. Девушки стояли и молчали пару долгих мгновений, их дыхание уносил ветер.

— Заберите меня, когда закончите с Самисом, — неловко сказала Мика. — Я буду ждать.

— А если мы не вернемся? — сказала Калвин. Она сунула руки в карманы и ушла, оставив одинокую фигурку Мики позади.

Калвин казалось, что время в Антарисе пролетело быстро, и она проснулась в путешествии по тихим лесам. Но теперь они шли на юго-запад, вдоль реки, что текла к большой и неровной горе, которую люди Халасаа звали Пиком Саара, а потом к далекому морю, где лежал Спарет. Дэрроу и Тонно вели их, смотрели на дрожащую иглу прибора Траута, ожидая подсказок, и разглядывали звезды.

Дэрроу пел чары железа, и двое саней летели по льду. За ними тянулись на веревках ребята на коньках, старались не запутаться и не попасть на выбоины во льду. Мика сдула с их дороги обломки.

Первые пару дней было ясно. Ветки в снегу тянулись над головами, как балки крыши, и шумели только лезвия об лед. Сосульки сверкали с веток бриллиантами, и сугробы сияли в голубом свете.

Но потом собрались черные тучи, и они скучали по Мике, когда началась снежная буря. Они шесть лишних дней ждали, пока пройдет буря, грелись у Горна, пили бесконечно горячую воду.

— Видите? — сказала Кила. — Если бы вы дали мне взять безделушки, сейчас было бы лучше! Мы играли бы в кости или ели сладости, — она вздохнула и просияла. — Но мы можем устроить состязание поэзии! Я начну…

— Нет! — сказала Калвин.

Дэрроу едко сказал:

— Я думал, хуже быть не может, но Кила убеждает меня в другом. Только без поэзии. Если только Тонно не начнет.

— Я скажу, когда буду готов, — прорычал Тонно, и турнир закончился.

Понадеемся, что Самису тоже мешает снег, — Халасаа протянул руки к золотому сиянию Горна.

Трату дрожал под шкурой.

— Мы бы догнали его, если бы Мика… — он увидел лицо Калвин и замолк. — Или нет.

— Удивительно, что мы близко к нему, — сказал Тонно. — Он должен быть быстрее.

Кила вышла из палатки, и Калвин шепнула:

— Самис не должен знать, что другая половина Колеса в Антарисе. Он должен искать ее в Спарете.

— Чтобы соединить? — прошипел Траут. — Зачем ему это?

Дэрроу нахмурился.

— Может, в Колесе есть другие темные чары, о каких мы не знаем. Может, это Самис узнал в Геллане. Его можно починить сломать, и так снова и снова…

— Выпуская всякий раз разное зло! — Калвин в ужасе смотрела на него.

— Но Самис был в Спарете два года назад, и у него половина Колеса, — сказал Траут. — Почему он не ищет другую часть?

Калвин сказала:

— Но зима и снежная болезнь начались медленно. Прошлая зима была жестокой, но не такой, и колдуны не стали болеть, пока он не покинул Антарис. Самис не мог понять, что дело в Колесе, пока не попал в Геллан.

Трэгг мог поведать правду, — отметил Халасаа. — Судя по всему, он был колдуном.