— Тамен права. Антарису нужен лидер. Но есть другой способ, — лица повернулись к ней, как подсолнухи к солнцу. — Вы, сестры мои, должны выбрать сами, кому быть Высшей жрицей после Марны.

Глаза Тамен сияли.

— Дать им выбрать! — завопила она. — Дурочка! Думаешь, они выберут тебя — необученную новенькую? Предательницу Антариса, рожденную от Чужака? — она вскинула руку. — Ладно! Кто это будет? Я или Калвин?

— Я не предлагаю себя! — быстро закричала Калвин. — Я предлагаю Лию!

Шум сестер стал ревом. Тамен стояла неподвижно, как камень. Две жрицы, что сжимали руки Траута, отпустили его и неуверенно озирались. Калвин хлопнула в ладоши.

— Тише, сестры мои! Все, кто за Тамен, подойдите к ней. Те, кто за Лию, идите к ней.

Пару мгновений стояло смятение. Женщины бродили, болтали, заламывали руки, качали головами, бегали туда-сюда. Урска и Джилли манили остальных к Лие. Тамен стояла, гордо и высоко подняв голову. Лиа сидела прямо на стуле, лишь раз взглянув на Калвин.

И вдруг всю толпу охватил один импульс. Как стая ласточек, почти все сестры пошли к Лие. Только горсть жриц собралась возле Тамен. Стало тихо, они были потрясены своей смелостью и затаили дыхание.

Калвин запела на балконе. Это не были чары, это были песнь благодарения, которую пели на церемонии посвящения, когда новички пересекали черный лед и ступали на берег жрицами. Дочери Тарис одна за другой подхватили песню, и она зазвенела над всем поселением. Голоса сестер были радостными, но Калвин не ощущала этого.

Мика сжала руку Траута и радостно побежала по двору, размахивая Горном, как рогом. Она улыбнулась Калвин с искренней радостью. Калвин кивнула ей. Мика ошибалась: кое-что она еще могла. Она уже не была поющей, но этот бой они выиграли без чары, и единственным оружием были слова.

Тамен не пела. Она стояла, опустив голову, сжав кулаки по бокам. Сестры, что выбрали ее, тихо уходили. Некоторые виновато оглядывались на нее, другие не смотрели вовсе. Только Калвин смотрела, как Тамен распустила волосы, что повисли вокруг ее лица в жесте скорби.

Калвин шла все медленнее, приближаясь к комнате, где Тамен держали под стражей. Прошла половина месяца с той сцены во дворе. Зима не уходила. Калвин удивилась, когда пришло сообщение, что Тамен хочет поговорить с ней. Она не знала, чего ожидать. Женщина решила еще раз обвинить ее в предательстве?

Джанир кивнула Калвин и отперла для нее дверь.

— Постучи, когда будешь готова, сестра.

Калвин прошла в темную комнату, поежилась, когда засов встал на место. Снаружи был ясный день, но Тамен закрыла ставни, и в комнате было темно. Одна лампа со свечой отбрасывала свет на стол. Было видно только скрещенные руки Тамен в круге света, ее лицо было во тьме. Но, когда Тамен заговорила, ее голос был низким и сильным, как всегда.

— Спасибо, что пришла, — она не пригласила Калвин сесть.

Калвин кашлянула.

— Ты хотела поговорить?

— Да, — тишина, Калвин слышала медленное и ровное дыхание Тамен. И жрица сказала с усилием. — Марна… не была мертва, знаю. Она… рассказала тебе тайны.

— Да.

— Рассказала о Колесе.

Калвин замешкалась. Она не хотела говорить о том, что Тамен не знала. Она не будет упоминать Десятую силу, пока этого не сделает Тамен. Она осторожно сказала:

— Марна сказала, что в Колесе ответ.

— Она сказала, где оно спрятано?

Калвин сказала:

— Я его нашла.

Тамен едко рассмеялась.

— Конечно. Браво, гениальная Калвин!

Калвин медленно сказала:

— Я должна попросить твоей помощи, Тамен. Марна сказала, что Колесо — предмет силы. Но я нашла только половину. Ты знаешь, что с другой половиной?

Тамен выдохнула.

— Вот как. Дочь Калиды просит моей помощи. Где твоя гордость?

Калвин сглотнула.

— Если я выбираю между спасением Тремариса или спасением гордости, то я легко отрину гордость.

— В этом разница между нами, — сказала Тамен. Ее стул скрипнул, и руки пропали из круга света. Калвин услышала шорох длинного одеяния по каменному полу. Когда жрица заговорила, ее голос звучал из другой части темной комнаты. — Да. Я знаю, что стало с другой половиной Колеса.

Калвин резко вдохнула.

— Расскажи!

— Когда пришел меритурианец, Марна сказала спрятать Колесо, чтобы уберечь, в улье. Но я не боялась принести жертву, чтобы спасти нас.

— Что ты сделала? — прошептала Калвин.

— Сломала Колесо. И отдала часть колдуну.

— Ты сломала Колесо? Отдала Самису?

Голос Тамен в темноте был твердым и ледяным.

— Я сделала выбор. Колдун пришел украсть наши чары льда. Я дала ему половину Колеса и сказала, что это все, что у нас есть, и он мне поверил. Было непросто убедить его, но он ушел. Он мог убить всех нас, и я не знала, что случится, когда Колесо будет сломано. Как я могла знать, если Марна не доверила мне тайну?

Калвин поняла, что заламывает руки. Она прошептала:

— Не понимаю…

— Разве не очевидно? В Колесе были заперты темные чары, тайные силы. Когда оно разбито, чары на свободе. Долгая зима, снежная болезнь. Может, станет хуже.

«Десятая сила», — подумала Калвин. Темнейшие чары. Она прижала руку к голове.

— Хуже?

— Чары, что изменят времена года, что ударят по всем певчим Тремариса. Если Колесо сломать еще, вылетит еще больше тьмы, — пауза. — Я не знала, что это произойдет. Мне не сказали. Я молила Марну доверить мне тайные знания. Она виновата! Я говорила, что ей пора исполнить долг и передать знания. Но, даже когда она узнала, что умирает от снежной болезни, когда я подумала, что у нее нет выбора, она не стала говорить мне… — резкий звук наполнил всхлип. — Она ждала тебя. Ты всегда была мила Марне. Ее дорогая, — с горечью сказала она. — И теперь у тебя чар не больше, чем у девчонки из деревни. Марна была слаба. Ты убежала с драгоценным Чужаком. Я спасла нас! А теперь я в клетке.

Калвин в потрясении разрывалась между желанием спорить с Тамен и утешить ее. Она запнулась.

— Тамен, если мы починим Колесо, темные чары рассеются? Зима закончится, и снежная болезнь пропадет?

— Я не могу ответить. Я сделала, что было нужно. Я не знала, что цена… будет такой высокой, — и тихо, что Калвин едва услышала, Тамен прошептала. — Богиня, прости.

Калвин прошептала:

— Сестра…

Без предупреждения бледное лицо Тамен появилось среди теней, ее худая рука оттолкнула Калвин.

— Оставь меня! — прошипела она. — Оставь меня в покое.

Калвин попятилась и постучала в дверь. Засов загремел, и она вышла в слепящий свет коридора. Джанир закрыла и запела дверь. При виде лица Калвин, она опустила большую ладонь на плечо девушки.

— Она попросила две вещи утром, — тихо сказала Джанир. — Разговор с тобой. И флакон горькошипа.

Калвин глядела на нее, не понимая. А потом прижала ладонь ко рту.

Джанир кивнула.

— Она сама уйдет к Богине.

Калвин медленно шла к большой мастерской, которую занял Траут. Она никогда не любила Тамен, но резкость старшей жрицы была частью ее детства, как доброта Марны, и мысль о смерти Тамен вызывала горе. Она хотя бы знала теперь, что нужно сделать. Если Колесо выпустило темные чары, им нужно было найти другую половину, пока Самис не выпустил ею еще больше зла. Если не было поздно. И если Колесо можно починить, темная магия пропадет. Калвин замерла на миг у двери мастерской, взяла себя в руки и вошла.

Мика сидела на скамье, смотрела, как Траут склонялся над последним изобретением — креслом на колесах для Лии. Высшая жрица сидела неподалеку, сжимая посох с серебряным набалдашником. На скамье лежали стальные лезвия, длинные сани со стальными лезвиями стояли у стены.

— …идея Дэрроу, — говорила Мика. — Он заставил Великий совет Меритуроса выбрать лидера из Фенна или Хебена, пока его нет. Только они говорили, что будут помогать, кого бы ни выбрали, а от Тамен помощи никто не захочет.

— Что с ней будет? — спросил Траут, закручивая болт.

— Ее будут судить, когда придет время, — ответила Лиа. Она поймала взгляд Калвин, и та поняла, что она знала о флаконе горькошипа. — Те, кто помогали Тамен, делали это из страха. Их раскаяние будет самым тяжелым наказанием.

Мика фыркнула.

— Я бы всех засунула в Стену, если бы я решала!

Лиа твердо сказала:

— Никто больше не будет в Стене. Те дни прошли.