ЧЕТЫРЕ Сокровище пчел

Стемнело, а буря все бушевала. Мика выглянула в щель в стене.

— Джилли не придет. Там летают куски льда размером с твою ладонь!

— Джилли — жрица льда, — сказала Калвин. — Она сможет спеть себе чистый путь.

— Вот она! — Траут побежал опускать стремянку, голова Джилли появилась на чердаке. Она запыхалась, глаза были красными. Она взглянула на Марну в белом и быстро отвела взгляд, сказав:

— Там кошмар! Я убрала снег, но ветер чуть не сдул меня!

— Я могу приглушить ветер, — робко сказала Мика.

— Точно, ты — поющая ветру, — Джилли сняла капюшон, девушки смотрели друг на друга. — Мы станем хорошей командой! Ты… можешь пойти сегодня со мной в Анари?

— Мне нужна Мика, — резко сказала Калвин. — Мы с ней идем в сад.

— В сад? Зачем?

— Не могу сказать, — рявкнула Калвин. — Это тайные знания, что Марна передала мне перед смертью.

— О, — Джилли опустила взгляд. — Тогда идите. Но будь осторожна, Калвин. Если Тамен тебя найдет, но заточит в Стене. Она хочет показать на тебе пример. Она говорит, что все беды пошли от твоего непослушания, и это — наказание Богини.

— Ты в это не веришь, — сказал Траут.

— Но важно, во что верит Тамен, — сказала Джилли. — Даже если она узнает, что Калвин больше не может петь, это ничего не изменит… — она замолчала и прикусила губу. — Урска рассказала. Мне так жаль, Калвин. Ты была сильнее всех нас.

Калвин не могла выносить жалеющий взгляд Джилли. Она покраснела.

— Нам пора, — она отвернулась, чтобы застегнуть плащ и спрятать Горн под горой соломы. — Мы уже потеряли много времени.

— Я помогу Джилли с санями, — сказал Траут. — Я не смогу петь ветру, но могу тянуть.

Джилли благодарно улыбнулась ему.

— Спасибо, — она замешкалась возле посоха Высшей жрицы. — Что делать с этим? Неправильно бросать его тут, в сене.

— Уверена, Тамен он понравится, — с горечью сказала Калвин, но Джилли покачала головой.

— Она боится трогать вещи Марны, чтобы не заразиться.

— Тогда оставь его там, — сказала Калвин. — Пока он в безопасности.

Они помогли Джилли спустить тело Марны с чердака. Калвин ощущала боль, когда они несли любимую Высшую жрицу как мешок яблок. Но это не была Марна. Их Матушка уже была в великой реке, о которой говорил Халасаа, Первой и величайшей из сил, потоке, где была и Богиня, и дух, что оживлял все. Марна была среди звезд, и шепот пропал, спящая почва ждала прикосновения весны.

Мика и Калвин подняли тело Марны на сани, смотрели, как Джилли и Траут пропали в кружащемся снеге.

— Готова? — крикнула Калвин. Мика кивнула, запела чары ветра, чтобы сделать проход в сердце бури, чтобы они с Калвин могли побежать в сад к ульям.

Ветер утих у сада. Снежинки летали вокруг их голов, тихо опускались.

— Можешь уже не петь, — выдохнула Калвин, но Мика покачала головой.

— Скрою наши следы.

Вскоре стало видно кривые темные скелеты яблонь среди белизны снега. Тучи двигались на небе, луны время от времени озаряли пейзаж серебром, а потом все погружалось во тьму.

Тихий шепот доносился из улья. Мика сжалась.

— Там полно пчел? Они не спят?

— Пчелы не спят зимой. Но они не навредят нам, если мы отнесемся к ним с уважением, — сказала Калвин.

Мика скривилась.

— Они меня ужалят!

— Они тебя не тронут, обещаю! Идем, Мика. Там двадцать ульев, нужно спешить. Тебе нужно лишь сказать, чувствуешь ли ты что-то в улье, похожее на Горн.

Мика робко подошла к улью.

— Мне нужно его трогать?

— Вот! — Калвин схватила руки Мики и прижала их к стенке. Мика вскрикнула. — Шш! Не напугай их!

— Я боюсь их, Кэл! — возмутилась Мика.

Калвин отпустила ее руки. Что Марна тогда сказала? Нужно слушать. Даже Дэрроу поначалу побаивался пчел.

— Ладно, — сказала она. — Не трогай ульи. Просто подходи к ним. Я буду слушать пчел и скажу, если они потревожены.

Мика кивнула, ей стало лучше. Она подвинулась вперед, вытянув руки, ожидая, что пчелы вылетят и атакуют ее. Она покачала головой.

— Там ничего нет.

Калвин потянула ее.

— Тогда следующий.

У каждого улья было название и история. Этот заселили летом, когда Дэрроу пришел в Антарис. У этого была злая королева, ведь пчелы там подводили ее второй год подряд. Улей у реки был счастливым, любимым ульем Калвин, и она могла отличить мед из разных ульев по вкусу. А этот летом окружал клевер. Он был самым старым ульем, на боку была трещина. Но Мика нигде не ощущала магию.

— Уверена, что это здесь, Кэл?

— Есть еще улей Тимарель. Он там, — Калвин сжимала края плаща под подбородком. А если она не так поняла Марну?

— Кэл! — Мика сжала ее руку. — Там!

Фонари покачивались на снежном склоне между поселениями и садом.

— Быстрее! За мной! — Калвин пробежала мимо улья Тимарель, потянув за собой Мику. Они бегали от тени к тени, направляясь к амбару. Никто давно не входил туда — перед дверью снега было по пояс. Калвин ощутила трепет ярости. Разве никто не ухаживал за пчелами с тех пор, как она покинула Тремарис? Им не давали воду, их не проверяли на паразитов? С пчелами нужно было работать, а не только забирать воск и мед.

Мика уже пела высокие чары ветра, чтобы сдуть снег с прохода. Калвин кое-что придумала.

— Мика! Пчелы терпеть не могут ветер. Можешь окружить ульи ветром, чтобы они пошумели немного?

Мика кивнула, ее золотые глаза сияли. Как только проход был очищен, она запела вторые чары. Стонущий ветер окружил ульи, поднимая снег, чтобы заодно и скрыть их следы. Калвин слышала, как недовольно гудят пчелы. Она утащила Мику в сарай и заперла дверь за ними. Они присели под окнами, дрожа от холода. Они слышали гул пчел, которым мешали спать, а потом раздались крики, сестры наткнулись на злую стражу пчел. Мика скривилась:

— Бедняжки, — прошептала она, но Калвин не знала, о пчелах она или жрицах.

Крики утихли, ищейки повернулись к поселениям. Но в воздухе разносились злые слова:

— …пчелы прокляты! Чужая магия…

— …с тех пор, как Калвин убежала.

Калвин поежилась от враждебности в их голосах.

Мика прошептала:

— Что теперь?

Калвин посмотрела в окно, покрытое инеем.

— Колесо должно быть в улье Тимарель, он последний. Но пчелы злые, — зубы Мики стучали. — Возвращайся в амбар, нам не нужно оставаться вдвоем. Найдешь путь без меня?

Мика кивнула и сжала рукав Калвин.

— Я знаю, Кэл! Пойдешь к улью на рассвете. Мы с Траутом и Горном сделаем так, что никто туда и не посмотрит!

— Вряд ли это хорошая идея, Мика. Вы с Траутом спрячетесь. Я справлюсь.

Мика вспылила и топнула ногой.

— Я просто пытаюсь помочь! С Меритуроса ты бросаешься, как акула без ужина. Мы не виноваты в произошедшем. Ты говоришь, что все можешь сама — это не так! Ты уже не великая певчая, ты ничего не можешь!

В тишине девушки смотрели друг на друга. Мика сдавленно всхлипнула и открыла дверь сарая, выбежала в снег. Калвин опустилась на груду мешков. Ей было все равно, даже если она злилась, она имела право. И Мика не всерьез. Она не говорила бы такое, если бы не была уставшей, замерзшей и испуганной.

Калвин укуталась в плащ. Сарай был крепким, но не подходил для ночлега, особенно холодной зимой. Калвин заставила себя расхаживать по тесной хижине, чтобы кровь текла по конечностям. Без Горна она впервые ощутила холод зимы. Было просто лечь на пол и уснуть насмерть, но она не должна была сдаваться усталости.

В холоде и тишине в ее разуме кишели теневые чары, как гнездо пауков. Темные песни повторялись снова и снова. Даже кусочки силы пугали ее. Она не могла представить, как убивает ими, ранит, вызывает агонию, хоть и была способна на это. А если только так можно спасти Тремарис? Она была рада, что ей не придется делать этот выбор.

Она хотела бы обсудить это с Дэрроу, хоть и поклялась Марне хранить тайну. Слова Мики звенели в ее ушах, и ее охватило одиночество. Она скучала по мудрости Марны, по пониманию Халасаа, по поддержке Тонно. И больше всего — по Дэрроу. Где он был сейчас? Она никогда не была в Геллане, было сложно представить его там. Она дрожала в холодном сарае и хотела в тепло его рук. Увидеть его улыбку и веселье в серо-зеленых глазах.

Она теребила деревянного сокола на шее, вспоминая их объятия на пристани в Калисонс перед отбытием «Перокрыла» на север. Он прижал ее к себе так сильно, что она едва могла дышать. Когда он отпустил ее, он ушел, не оглядываясь, его светлые волосы сияли на солнце. Но вспоминать было больно, и она отогнала эти мысли.