Но плотная конная масса стала замедлять движение, остановилась и подалась назад, оставляя на земле шевелящиеся фигурки коней и людей.
— Дур-рак! — процедил каган, наблюдая, как вслед за хазарами полетели отряды конных урусов.
Стена медленно и неотвратимо двинулась на равнину, откуда только что подверглась нападению…
Джурус-тархан вынужден был ввести в бой тумен Ганибека. Атакованная конница руссов быстро схлынула к крыльям своей пешей рати. Хазары вновь изготовились к приступу.
— Дур-рак! — повторил каган-беки зло. — Надо впереди туменов пустить ал-арсиев. Стрелы их не остановят, ибо все они в крепких кольчугах и прикрыты большими щитами.
И, словно услыхав своего властелина, Джурус-тархан перестроил свою орду.
Асмид пока не видел этого и перевел гневный взгляд на остров. Здесь хазары действовали успешнее. Они были уже неподалеку от русских ладей, вот-вот захватят. Каган-беки подумал: а не покинуть ли ему крепость и на быстром челноке перемахнуть реку? Но стрежень стерегли пять русских однодеревок и, по-видимому, не Собирались никуда уходить.
Асмид выругался и снова стал следить за действиями Магаюр-хана.
— Что там такое? — процедил он. — Урусы с ума сошли! Они хотят умереть все до единого?
Было видно, как низкорослый русс в блестящих доспехах сталкивал ладьи в реку, ему помогали десятка два ратников. Пустые суда тут же подхватывало течение и стремительно уносило от берега. Отступавшие под натиском хазар руссы и печенеги сплотились. Сначала медленно, а потом все быстрее они стали теснить воинов Магаюр- хана.
— Не отступать! — визжал Асмид-каган. — Помогите им! — Он бешено сверкнул глазами на беков. — Соберите всех, кто способен держать меч или дубину! Гоните в битву купцов, гончаров и конюхов. Здесь, под стенами Саркела, урусы должны быть уничтожены!
Беки поклонились и, толпясь, поспешили выполнять приказ могучего. Асмид остался на башне с тремя тургудами. Он снова стал смотреть через реку…
В этот раз Джурус-тархан поступил более предусмотрительно, и вторая атака его туменов оказалась успешнее: стрелы руссов теперь почти не досаждали конным тысячам хазар, прикрытых ал-арсиями Агир-хана. Асмид ждал, что будет дальше.
Кто знает, насколько верно поступил хазарский полководец: ал-арсии были самыми могучими воинами Хазарии. Они сумели прикрыть от стрел следующих за ними кочевников. Все шло хорошо… Но вот, подпустив врага шагов на сто, руссы опустили лес копий на уровень груди и по сигналу рожков устремились навстречу атакующим хазарам. И первыми ощутили на себе всю мощь удара тысяч тяжелых копий именно могучие богатуры Хазарии. С грохотом стали лопаться их панцири и щиты, взвыли поверженные наземь воины, жалобно заржали смертельно раненные кони. Гордость Хазарии — лихие наездники и несокрушимые поединщики — первыми пали в этом страшном столкновении. Бессмысленность их гибели сразу же увидел Джурус-тархан. Стена руссов не дрогнула, она оставалась по-прежнему несокрушимой и разящей. Из глубины ее в хазар летели боевые топоры и сулицы, а передняя линия — по шесть человек на копье — продолжала двигаться вперед, опрокидывая всадников вместе с конями. Напрасно мелькали в воздухе хазарские клинки: они не могли дотянуться даже до щитов переднего ряда русских ратников…
Тархан приказал отступать. Захрипели карнаи, и хазарская орда отхлынула в степь… Каган-беки Асмид понял вдруг, почему руссы и малыми силами побеждают своих врагов.
— Слава и мощь их в несокрушимом единстве, — вслух подумал властитель. — Луки урусов бьют вдвое, а то и втрое дальше хазарских. Могучая стрела уруса с двухсот шагов разрывает кольчугу. Мне тоже надо иметь пеший строй тяжелых богатуров, такой, как у кагана Свято…
— О могучий, — пробасил спокойный голос тургуда, — отойди подальше, а то стрелы урусов стали залетать в крепость.
Асмид глянул на остров. Воины Магаюр-хана поспешно отступали к воротам Саркела. Все потуги беков и собранного ими ополчения оказались тщетными. Руссы и печенеги, встав в плотный строй, мощно теснили их. Хазары были загнаны обратно в твердыню. Единственное, что удалось Магаюр-хану, так это задержать врага у ворот и отстоять их.
Руссы и печенеги под градом стрел с башен и стен, закрывшись щитами, медленно отошли к посаду.
— Кто бек у храбрых урусских богатуров? — спросил Асмид-каган вернувшегося на башню Магаюр-хана.
Тот, зажав ладонью рану на левой щеке, ответил хрипло:
— Купец Ядре! Чтоб ему подохнуть!..
— Какой он купец? Он великий бек! Урусов на острове совсем немного, а они победили тебя. Кто кумвары в реку столкнул?
— Ядре-беки. Тьфу, кяфир! Чтоб его…
— Этим он укрепил дух своих богатуров, указав им, что отступать некуда. — Каган-беки поднял палец: — Учитесь, эльтеберы! Победа Ядре-беки не в том, что он загнал вас обратно в крепость, а в том, что он понял, кому нужны кумвары. Он решился скорее погибнуть, чем отдать их нам… Кто нанес тебе рану?
— Ядр-ре! — скрипнул зубами Магаюр-хан. — Мщение мое будет страшным! О-о-о аллах, помо…
— Замолчи! — грозно сдвинул брови Асмид. — Кому страшны пустые угрозы, если силу и мудрость свою ты не мог доказать в битве? Зачем других смущать видом позорной раны, если ты не сумел отбить урусскис кумвары? Если бы ты сделал это, я сам бы возглавил свои тумены там. — Каган указал рукой на противоположный берег. — Тогда еще сегодня я смог бы сокрушить Святосляба, а завтра двинуть своих богатуров на Урусию… Джурус не сможет победить такого воителя, как коназ-пардус. Успешно сражаться с ним мог бы Санджар-тархан, но он всего с одним туменом «Неустрашимых» сдерживает все печенежские орды и не пускает их на помощь урусам…
Каган-беки замолчал, глядя через реку. Никто из свиты не напомнил ему, что рядом с Санджар-тарханом рубятся еще два тумена буртасов и давно пора бы отогнать печенегов подальше от главного поля битвы. Властитель, словно прочитав их мысли, заметил мрачно:
— На буртасов надежда плоха. Они уже сегодня могут покинуть нас и оставить одних против урусов и печенегов. Бурзи-бохадур-хан — друг только в удаче. В беде он враг!