– Гарри, прошу тебя, – она застонала.

– Ладно-ладно!

Взаимные подначивания дали результат – они оба значительно расслабились. Заиграла медленная музыка, студенты разбрелись по парочкам, Мелинда Боббин пригласила на танец самого профессора, и Гермиона решила, что, вероятно, никто не заметит, если они уйдут. Она повернулась, чтобы предложить Гарри тихонечко сбежать, но друга уже не было рядом – он внял ее советам и пригласил Полумну. Казалось, оба наслаждались процессом: танцевать они явно не умели, но зато весело болтали, топчась по ногам друг друга.

Гермиона улыбнулась и отошла в уголок, так, чтобы Кормак не заметил ее. Танца с ним она бы не вынесла, честное слово. Она уже почти расслабилась, заметив, что предмет ее неприязни клеится к одной из сестер Кэрроу, но вдруг справа от нее раздалось вежливое покашливание, а потом тихое, странно-смущающееся и одновременно будто раздраженное:

– Не хочешь потанцевать?

Гермиона повернулась и уставилась на Забини во все глаза, хотя, кажется, не только Гермиона. Джинни и Дин, танцующие неподалеку, заметно напряглись, а Гарри, кажется, совсем перестал танцевать, готовясь броситься к ней в любую секунду.

Она быстро помотала головой. Забини закатил глаза, но протянутую руку не убрал.

– Грейнджер. Идем, пока на меня твои дружки не набросились.

– Я и сама в состоянии на тебя набр…

Он схватил ее за локоть и вытащил на середину зала, аккурат в то место, где их могли видеть абсолютно все. Прекрасно просто.

Его руки легли ей на талию, и он зубасто улыбнулся ей, намекая, что, к ее же благу будет, если она подчинится. Гермиона огляделась по сторонам, и, оценив масштаб предстоящей трагедии, все-таки осторожно сложила руки на его плечах.

Они начали двигаться.

Надо признать, танцевать Забини умел. Вел уверенно, но плавно, не прижимал ее к себе, наглея, а аккуратно держал руки на талии.

Гермиона старалась двигаться так же спокойно и уверенно, но она танцевала со слизеринцем прямо сейчас вообще-то! И, вероятно, завтра об этом узнает вся школа, но что-то изменить она уже не могла, так что поставила себе цель – не облажаться хоть тут.

Если Забини что-то нужно – пусть выкладывает поскорее.

– Итак, ты же не влюбился в меня или что-то вроде того? – спокойно спросила она, когда они проделали один круг.

Блейз фыркнул, немного отстранился от нее, но только для того, чтобы повернуть вокруг своей оси и снова привлечь обратно.

– Ты слишком высокого о себе мнения, Грейнджер.

– Тогда выкладывай, не хочу ходить вокруг да около.

Он замялся. Посмотрел за ее плечо – вероятно, туда, где их сверлил взглядом Гарри. Потом заглянул в ее глаза, прищурился и спросил:

– Ты говорила с Драко?

Это определенно был день сюрпризов.

– Если ты считаешь толчки меня в стену и попытки оставить как можно больше синяков на мне разговором, то, да, говорила.

Блейз сквозь сцепленные зубы прошипел: «Проклятье, Драко», – потом снова поднял на нее глаза:

– Он не спит.

– Ну, сейчас девять вечера, никто не спит.

– Блять, Грейнджер, ты умная девочка, выключи дуру, прошу!

– Чего ты хочешь от меня?!

Они сделали еще один круг, потом Блейз снова повернул ее, на этот раз так, что на секунду она оказалась прижата спиной к его груди. Он прошептал ей на ухо:

– Ему снится какое-то дерьмо, я не помню, когда он в последний раз не просыпался от кошмаров.

Гермиона охнула, когда он закружил ее, возвращая в исходную позицию. Сдула прядь волос, упавшую на глаза. Лицом к лицу танцевать было все же проще.

– Что я могу сказать? Совесть – штука непредсказуемая.

Забини помотал головой:

– Не будь сукой.

– Почему это я не должна быть сукой по отношению к Малфою?

Блейз замолчал. Очевидно, ответить ему было нечего, поэтому они сделали еще один круг прежде, чем он заговорил снова.

– Ты можешь помочь? Это я тебя прошу, а не он.

– Он бы в жизни не попросил ради тебя…

– Ты этого не знаешь, Грейнджер.

– Нет, я знаю. И ты знаешь…

Мелодия заканчивалась, а значит, и танец тоже. Гермиона была твердо настроена закончить этот разговор вот так, потому что, Боже, это Малфой, она не должна даже думать о том, чтобы делать что-то для него, но Забини… Черт, наверное Забини был идеальным другом. Как Гарри и Рон для нее. Поэтому, когда музыка стихла, Гермиона задержала Блейза, крепко схватив за рукав, и быстро проговорила:

– Есть такое растение – трава сновидений, она очень редкая. Если достанешь ее, то на тот период, пока он будет ее принимать, у него не будет никаких снов. Совсем. Ни хороших, ни плохих. Не знаю, поможет ли это совсем избавиться от них, но это все, что я могу посоветовать. Еще можно обратиться к мадам Помфри, но что-то мне подсказывает, что этот вариант уже был отклонен.

Блейз кивнул и улыбнулся уголком губ. Гермиона улыбнуться не смогла, но тоже кивнула.

Она собиралась искать Гарри, чтобы предложить ему уйти, потому что не готова была выслушивать его истерическое «это же Забини, он дружит с Малфоем!» на публике, когда услышала крик:

– Профессор Слизнорт, сэр! Я нашел в коридоре студента, он говорит, что шел на вашу вечеринку, но что-то мне подсказывает, что гаденыш врет!

Филч втащил взъерошенного Малфоя в зал. Профессор Слизнорт растерянно уставился на него, а Блейз двинулся в их сторону, очевидно, потому, что Малфой выглядел так, словно сейчас разорвет бедного смотрителя на куски.

– Убери от меня руки, грязный сквиб!

– Он выглядел подозрительно, профессор Слизнорт, вы приглашали его…?

– Нет, я…

– Драко, тихо.

– Клянусь Салазаром, еще раз он тронет меня своими грязными пальцами…

– Я позабочусь о мистере Малфое, профессор.

Откуда здесь взялся Снейп, никто не знал, но, как только он появился, Малфой мгновенно замолчал, уставившись на него с такой злостью, что Гермиона почувствовала желание уйти.

Она протиснулась между сбившимися в кучу студентами, Джинни и Дин испуганно таращились на разворачивающуюся картину… Гарри стоял рядом с ними и, судя по виду, в его голове родилось примерно три сотни новых теорий относительно происходящего.

Гермиона взяла его за руку:

– Мы уходим.

– Нет, мне нужно…

– Гарри.

– Просто иди, ладно? Я догоню.

Он обхватил ее за плечи и посмотрел в глаза.

Снейп уже вышел в коридор вместе с Малфоем, ученики начали галдеть, обсуждая произошедшее. Гермиона посмотрела на выход, потом снова на Гарри.

– Ты не можешь просто ходить и подозревать всех вокруг.

– Это не все вокруг, это Малфой. Гермиона, прошу тебя, неужели тебе не кажется это странным? Почему он появился здесь? Почему Снейп пришел вслед за ним, что их связывает?

– Домашняя работа?

– Я близок к отгадке, понимаешь? Так что иди в башню. Я скоро приду.

Он поцеловал ее в лоб и выскользнул за дверь.

Гермиона сделала вдох, чтобы усмирить дыхание. Безумный вечер. Ей вообще не стоило приходить.

Галстук. Рубашка. Ремень. Брюки. Носки. Майка. Часы.

– Что сказал Снейп?

– Что ты хуевый друг – вот что.

Драко залез под одеяло и уставился в потолок.

Какого дракла его вообще понесло в Выручай-комнату сегодня? Знал ведь, что «слизни» устраивают вечеринку, и наткнуться на кого-то из них – раз плюнуть. И ведь наткнулся. На придурка, сука, Филча. Чтоб у него руки отвалились, так его хватать.

– Драко, не злись.

Забини сидел на своей кровати в одежде и виновато смотрел перед собой.

– Я что тебе говорил? – он потер глаза. – Чтобы ты не лез к ней. Думаешь, я вообще слепой, что ли? Не видел, как вы шептались?

– Мы не шептались, я просто спросил, как избавиться от снов вроде твоих, и…

– О, Мерлин, можно я встану, чтобы тебе въебать?

– Ладно, встань и въеби, давай! Если тебе полегчает! Потому что я волнуюсь, блять!

Гойл заворочался на своей кровати, и Драко замолчал. Видимо, они орали чересчур громко, потому что обычно этого громилу даже взрывом не разбудить.

– Просто спи, Забини.

– Ну, она помогла, если ты хочешь знать.

– Не хочу.

– Хорошо.

Кто бы знал, как сильно его это заебало. Все это. Мерзкие сны и куча мыслей в голове после них. От этих мыслей казалось, что голова скоро распухнет и взорвется, как перекачанный воздушный шар. Он затрахался думать обо всем сразу: о том, что времени на задание остается все меньше, что исчезательный шкаф никак не хочет работать, что ожерелье он проебал, а Дамблдор все еще жив-здоров. Что Кэти Белл в Мунго с поехавшей крышей по его, блять, вине. Что Грейнджер не смотрит, а без ее взглядов словно удавка на шее каждый день. И затягивается.