Далеко за полночь все четверо покинули кабинет Дэнвуда. Ничего толкового Фотье так и не сказал, но благо, что молчал и не раздражал глупыми вопросами. Последние пол часа протеже Шарлин стал даже подремывать.

- Спасибо, Тобиас. Надеюсь у тебя получится не опоздать в среду...

- Ну, что Вы мсье Дэнвуд, - не по годам смышленый парень, которому едва стукнуло двадцать семь подавал большие надежды, о чем Дэнвуд старательно умалчивал, чтобы не распалять гордость в молодой голове, столь губительную для интеллекта.

Проходя по пустым коридорам компании, Маркус то и дело натыкался на уборщиков, которые все как один выпучивали глаза и старались быстрее убраться с его пути. Младший персонал редко заговаривал с начальством первым. И только охранник в фоей внизу был неумолим в своем радушии и общительности, даже по отношению к вечно угрюмому Дэнвуду.

- Доброй ночи, мсье! - звонкий, бодрый голос вырвался едва Дэнвуд вышел из лифта.

- Доброй, Филлип.

Охранник просиял. Вот вам и высокомерие. Оказывается сам Маркус Дэнвуд знал как зовут столь неприметную единицу в штате компании.

Снисходительный и мягкий голос исполнительного директора удивил охранника еще больше, так что он даже приподнялся над своей стойкой, встав с длинного стула.

- Позвонить на парковку, чтобы подогнали машину ко входу?

Маркус задумчиво рассматривал улицу, ярко освещенную фонарями.

- Пожалуй, возьму такси. Я что-то устал. Не хочу садиться за руль.

- Секунду, мсье. Я поймаю Вам такси.

Грузный добряк Филлип ринулся на улицу и застыл у обочины, вертя головой в поисках автомобиля с шашечками. Его лицо выглядело заметно озадаченным, когда в течении пяти минут он не заметил ничего похожего на такси.

Маркус устало улыбнулся и вышел к охраннику. Свежий воздух приятно остудил легкие. Ветви подстриженных кленов, совершенно голые, без листьев, держали, будто в заточении абсолютно круглую луну. Ночь была тихая, безветренная и тянула на неспешную прогулку по старым кварталам или по тихим аллеям парка Монсо.

Днем около Коринфской коллонады старого парка собиралось слишком много народа, так что даже вода в живописном пруду, казалось, уставала к концу дня отражать сотни мельтешащих тел.

Неспешно достав сигарету Маркус жестом предложил Филлипу закурить, тот удивился и продолжая поглядывать на дорогу выудил из протянутой ему пачки сразу две. Охранник мельком взглянул на Дэнвуда и виновато улыбнулся.

- Смена длинная, потом еще покурю.

Маркус кивнул и поднес зажигалку сначала к своей сигарете, потом предложил огонек Филлипу.

- Красотища какая, - кивнул тот на зажигалку. - Видно серебрянная! Мне все жена обещает такую подарить на юбилей.

- И долго еще ждать? - поинтересовался Маркус щурясь от тонких витков дыма.

- Два года. Но я подожду. Как никак, а это удовольствие будет оплачиваться из моей зарплаты, жена у меня дома сидит. Зарабатывает совсем немного... Стирает.

Последние слова Филлип произнес совсем тихо, будто стесняясь. Разговор из легкого перешел в разряд нерадостного.

Из проулка вынырнуло такси. Филлип среагировал молниеносно, едва не выбежав на середину дороги размахивая руками. Машина лихо притормозила рядом с Дэнвудом.

- Доброй ночи, мсье. Спасибо за сигареты! -повторил Филлип и с довольной улыбкой уже было направился обратно на свой пост, как услышал свист. Охранник резко обернулся и едва успел подхватить летящую к нему зажигалку. Не веря своим глазам, охранник улыбнулся совершенно по-детски и посмотрел на своего благодетеля, который едва заметно улыбался ему, глядя в окно.

Эту безделушку из белого золота Маркус получил от своего тестя, на первую годовщину с Шарлин. Вещица давно его бесила. Выбросить было жалко, а доставать всякий раз когда хотелось курить и невольно вспоминать о жене - аж тошнить начинало! Более удачного способа избавиться от "подарка" Маркус представить не смог бы. Суматошный и безрадостный день закончился на удивление легко. Маркус от души радовался за нечаянное счастье охранника, которого обычно даже не замечал. Оказывается отдавать тоже бывает приятно так же как и получать. Неожиданно новый опыт и собственная щедрость удивили и озадачили Маркуса. Позабыв о своем внезапном желании, как можно дольше не приезжать домой, именно туда он и заявился.

Едва дотронувшись до замка ключом, дверь распахнулась и показалась невозмутимая физиономия Бернея.

- Ты, что спишь тут, Берни? - Маркус устал удивляться расторопности своего дворецкого и просто нещадно эксплуатировал бездонную прорву юмора, открывшуюся благодаря педантичности Бернея.

- Добрый вечер, мсье, - дворецкий отворил широко дверь и галантно кивнул, пропустив мимо ушей грубоватую шутку.

- Было бы неплохо, если "добрый", - Маркус позволил содрать с себя пальто. - Шарлин дома?

- Мадам Гэттар уехала больше часа назад, - дворецкий застыл с согнутой в локте рукой, на которой повисло пальто.

- Ну вот, уже неплохо, - грустно усмехнулся Маркус и направился к бару.

В этот момент Берней обычно удалялся в свой закуток, откуда по первому зову материлизовался, будто джинн из бутылки, едва ли не с фразой "слушаю и повинуюсь", но дворецкий замешкался, явно желая что-то сообщить.

- Говори Берни, - Маркус с грустью посмотрел на бар.

- Мадам Гэттар...

- Ну, разумеется она...., - горько усмехнулся Маркус и по спине пополз ледяной червячок безысходности. - Что... хм .... или кто, на этот раз?

- Магда...

Не тратя времени на распросы Маркус решил увидеть все своими глазами и решительно направился в цокольный этаж, где распологались комнаты прислуги, Берней следовал по пятам.

- Она, верно, уже спит, мсье.

Но Дэнвуд бесцеремонно постучал в одну из трех однотипных дверей, расположенных в один ряд в тусклом коридоре. Открывать не торопились, Маркус постучал громче. Послышались неторопливые, тяжелые шаги и поворот ключа в замке. Еще мгновенье и скудный свет впился в заспанные глаза кухарки. Коренастая, добродушная, дородная Магда куталась в шерстяную накидку старательно прикрывая руки.

- Мсье Дэнвуд, - едва смущенно произнесла она и перевела укоризненный взгляд на Бернея. Женщина сонно моргала и сдерживала зевоту.

Опытным взглядом Дэнвуд сразу обнаружил следы деятельности своей женушки. Довольно бесцеремонно Маркус взял кухарку за левую руку и медленно вытянул из-под шали. Перебинтованная ладонь скрывала длинный порез. Это было излюбленное развлечение Шарлин - кидать в слуг стекланную посуду, переодически уже разбитую, с острыми сколами. Маркус выложил несколько сотен тысяч франков, чтобы избежать судебных разбирательств с десятком пострадавших слуг и о хозяйке доме на Сен-Жермен бульваре ходили скверные слухи в рядах агенств по подбору обслуживающего персонала.

Нынешний штат более менее прижился. Берней и Магда были ветеранами в особняке. Они уже несколько лет работали в доме Шарлин, когда Маркус появился на горизонте в качестве мужа и вверг прислугу с глубочайшее уныние. Никто не ожидал, что муж мадам не будет ей ровней в безумии и жестокости. Только со временем Дэнвуд смог понять причину их пугливого поведения. Все как один ожидали от него если не увечий, то мелких травм.

Настроение у мадам Гэттар было крайне переменчивым и в целом - недобрым. Ее редко видели дома, все больше она пропадала у подруг, в салонах красоты, по ночам - в клубах или на вечеринках. Но всякий раз, как мадам Гэттар изволила прибывать в стенах особняка - она цеплялась к служанкам, выискивая недочеты в уборке, устраивая истерики из-за недостаточно проглаженного постельного белья, хотя то всегда было безукоризненно или ругала за несуществующие следы пыли.

Зачастую ее настроение можно было бы отнести к удобоваримому, но тогда комната хозяйки напоминала притон наркомана - на стеклянном столике, расположенном у окна вся поверхность была испещрена ровными дорожками белого порошка, иногда такие дорожки обнаруживались на комоде, прикроватных тумбочках, на раковине или мраморных подоконниках и даже на полу, в эти дни никто не смел появляться к ней на глаза, кроме бесстрашного Бернея. Иногда сразу в нескольких местах.

Неизменно в такие дни комната мадам была уставлена бутылками шампанского или шерри, насчитывая по десятку стаканов, брошенных то тут, то там. Под действием наркотиков хозяйка ползала на четвереньках, выкрикивая бредовые, бессвязные слова, впадала в приступы безумного веселья, устраивала опасные игры с битьем хрусталя об обложенные мозаикой стены в ванной и разбрасывая искрящиеся осколки по всей спальне.