- И не мечтай, - незнакомец проследил за Нэмби и снова зло улыбнулся. - Всажу нож в горло и даже не успеешь пикнуть.

Быстрым движением, мужчина отвернул кресло вместе с застывшим от ужаса телом инспектора от двери, после оторвал кусок скотча и залепил Нэмби рот и прикрутил руки к подлокотникам кресла.

- Задам только один вопрос, - спокойно улыбнулся человек и его серо-голубые глаза страшно блеснули. - Кому нужно было, чтобы ресторан "Бруно" на Ньюбридж-стрит был закрыт?

Нэмби почувствовал, как тонкое острое лезвие потихоньку стало подлезать под ноготь, впиваясь в чувствительную плоть, а нутро сжалось от ледяного ужаса.

Глаза Нэмби расширились от страха и боли. Он замотал головой. Лезвие резко дернулось вперед и Нэмби завыл, краснея и топоча ногами.

- Повторить? Или ответ готов?

В облике незнакомца проскользнула тень маниакальной холодности и Нэмби почувствовал, что этот человек привык получать ответы на свои вопросы. Да этот парень просто псих! Палец горел огнем и кровь крупными каплями падала на пол, Нэмби покрылся испариной.

Резким движением незнакомец сорвал ленту со рта Нэмби.

- Только пикни и резану по горлу. Тебя только поздним вечером обнаружит уборщик, к тому времени, когда твоя туша будет полностью пропитана собственной кровью. Кивни!

Нэмби снова кивнул.

- Кинешься звонить в полицию, я тебя из под земли достану и искромсаю по частям. Итак... Вопрос повторить?

Судорожно замотав головой инспектор судорожно облизнул пересохшие губы и шепнул два слова, от которых Маркус Дэнвуд замер, но не удивился. Догадки подтвердились.

Радикальный метод, который Маркус выбрал для беседы с мистером Нэмби, отличался крайней эффективностью и исключал промашки. При первом взгляде на свою "жертву", Дэнвуд понял, что перед ним образчик стандартного взяточника, ибо глаз был наметан, благодаря плотному общению с подобными личностями по рабочим вопросам "Лесо де Прош". Саму персону Нэмби для допроса Дэнвуду посоветовал мистер Шуккерман, после пары звонков в рамках наведения справок, когда Маркус поделился со стариком своим желанием разобраться с внезапным разорением Анны Версдейл.

К тому же еще в Париже, Серж поделился с Маркусом, насчет того, кто отрастил на Анну такой зуб, чтобы пустить ее по миру. Все ниточки стягивались, разумеется к исполнителю, а в кругах рестораторов Эксетера Нэмби давно приобрел плохую репутацию. Но вот кто был заказчиком?

Маркус вышел на улицу и достал сигарету. Конец рабочего дня торопил эксетерцев разгоняя по домам, словно заботливая мамаша. Спокойная, размеренная жизнь людей в провинции лишь на поверхности казалась кусочком рая на земле. За счастливыми улыбками и большими семьями, скрывались свои беды, проблемы и несчастья, которые, впрочем мужественно преодолевались или, к которым просто привыкали.

Терпели обиды, закрывали глаза на измены, недобросовестную власть, получая взамен видимость нормальной жизни... Впрочем, как и везде. В конце концов, люди находили компромиссы отвоевывая свою долю счастья, в чем бы оно не выражалось.

Запрет на курение в общественных местах в Англии, впивался в мозг Маркуса каленым гвоздем и поймав на себе пару недовольных взглядов, проходивших мимо людей, он вынужден был убрать сигарету.

Циничная улыбка украсила лицо Дэнвуда. Он посмотрел на часы. Скромные часы от Филиппа Пате, были приобретены утром, как и одежда, которая сейчас была на Маркусе. Лишенный даже смены белья, он с удовольствием скинул, измятый дорогой костюм и переоделся в джинсы и тонкий джемпер с рубашкой, прямо в раздевалке торгового центра. Не Бог весть что, но... Самым дорогим приобретением были замшевые кеды. На обуви Маркус экономить не любил, ему и так трудно далось, приобретение нового гардероба на распродаже.

Строгий вид в костюме, был сменен на довольно романтичный образ заезжего музыканта из столицы. Щетина отросшая за несколько дней, придавала только привлекательности лицу Маркуса, как и в целом уставший и потрепанный вид. Только глаза, будто жили отдельно от тела - ясные, они горели, а тлели, как обычно.

Подавив раздражение, вызванное отказом в столь малом удовольствии, как выкурить сигарету, Дэнвуд сделал глубокий вдох и решил пройтись. Имя человека, «заказавшего» ее ресторан, повергнет ее в шок. Теперь Маркус всерьез размышлял над тем, чтобы вообще не открывать ей правды, хватило и того, что он сам был в полной прострации.

Раздражение накрыло с новой силой.

Маркус дошел до уютной аллеи, где на лавочках расселись голуби и вдали их приманивала хлебным мякишем пожилая пара.

День выдался на удивление теплым и солнечным. Туман рассеялся еще до обеда, с боем выпуская солнечные лучи на прозябшую землю.

Упорно не желая обращать внимания на надоедливые мысли о мимолетности грядущего счастья, Маркус оставил на задворках сознания, плохое предчувствие. Оно терпеливо согласилось, что его время еще настанет и застыло в тени более приятных чувств, не спуская безжалостных глаз со своей будущей жертвы.

Прижав холодные ладони к лицу, Маркус почувствовал облегчение. Сильно растерев глаза, он не спеша дошел до конца аллеи и повернул назад, где его ждало такси. Он возвращался обратно в ад.

-28-

Стерильное помещение морга при главном полицейском управлении Парижа, пребывало в полной тишине. Камеры, где хранились трупы, подлежащие вскрытию, полностью занимали одну из стен, отливая тусклым серебристым светом. Лампы дневного освещения бесстрастно и уныло мерцали.

Около противоположной стены были расставлены столы с самыми различными хирургическими инструментами и находился стол, за которым составлялся предварительный отчет по результатам вскрытия тел.

Сегодня была смена Сезара. Он как обычно пришел на работу раньше на пол часа, чтобы не спеша выпить купленный по дороге кофе, просмотреть план на день и достигнуть определенного настроя. Давным давно запретив себе, разделять горе людей, которые ожидали его результатов с бьющимся сердцем, работающим желудком и растрепанной, увы, нервной системой, то есть с родными погибших или убитых, Сезар по-своему чтил покой мертвецов.

Он негромко включал запись со спокойной музыкой, которая была бы крайне неуместной для простого обывателя в подобном месте. При появлении ассистентов или лиц из управления, музыка непременно стихала, сопровождаясь глубочайшими извинениями мсье Жильи, который считал, что покойным она ничуть не помешает и тем более не обидит, а чтить память стоит добрыми воспоминаниями, а не литрами уже бесполезных слез и гробовой тишиной.

На столе, который был расположен в самом центре его рабочего кабинета, под простыней проглядывался силуэт человеческого тела. Сезар как раз готовил инструменты, выкладывая их на небольшой передвижной столик в том порядке, в котором они ему понадобятся.

Ребята, сегодня слушаем мое любимое, - пробормотал Сезар, обращаясь к своим «клиентам».

Музыка из динамиков компьютера негромко разливалась по стенам.

Вам понравится!

Довольная полуулыбка мельком скользнула по его породистому лицу. Сезар включил камеру видеозаписи, громко продиктовал дату, время и место вскрытия. Отдернул простынь и взяв острый скальпель на секунду замер.

Перед ним было тело старика. Сезар прочитал имя на бирке, прикрепленной к большому пальцу трупа. Рэне Келерман. Признаки разложения уже присутствовали, но на самой ранней стадии. Его нашли в подворотне, одном из неблагополучных районов Парижа. И вскрытие не понадобилось, если бы не его положение. Покойный, как выяснилось, был достаточно обеспеченным человеком, у него в собственности была кое-какая недвижимость на бульваре Араго. Видимых следов насильственной смерти не наблюдалось и двое обеспокоенных потомков настаивали на том, что их отца убили. Зубастый адвокат, подал прошение на возбуждение уголовного дела, которое застопоривалось только на одном. Без вскрытия и очевидных доказательств, подобное дело не заводили.

Скальпель вошел в грудную клетку, без труда рассекая окоченевшие ткани. Сезар бубнил на камеру речитатив медицинских терминов, погружаясь в труп все глубже и вынимая органы. Трупный запах он давно перестал воспринимать и чувства омерзения у него никогда не возникало, чего он только не насмотрелся за свою длительную карьеру.