Глава 21. Это не убежище

Дагмар понимала, что происходило вокруг неё, но поделать ничего не могла. Ни сейчас, ни вообще, когда бы то ни было.

Более того, она по уши увязла в обычных делах. Следующий день оказался субботой — обычный рабочий день в «Величайшей идее». Наступало время очередного обновления для Брианы Холл, которое произойдёт во время живого представления в Лондоне в 8 утра по калифорнийскому времени. Дагмар приехала в офис к семи и, потягивая кофе, просматривала данные об участии Сийеда в «Проклятии золотого Наги».

Она решила выяснить отношения с Манджари. Она не собиралась оправдываться — учитывая, что она таки переспала с Сийедом, сделать это будет практически невозможно, — ей лишь хотелось, чтобы Манджари знала, что, несмотря на то, что Сийед наговорил ей по телефону, Дагмар решила с ним порвать. Ей хотелось объяснить, что все его слова — не более чем плод его собственного разыгравшегося воображения.

Впрочем, ей казалось, что Манджари воспримет слова любовницы своего мужа довольно скептически.

«Я не хочу его. Пожалуйста, забери его обратно».

Убедительно получилось? Почему её слова не должны быть убедительными?

Дагмар решила, что начала превращаться в параноика.

«Не слишком ли рано?» — прошептал внутренний голос.

Однако если Дагмар не удастся решить вопрос с Манджари, ей из этого уже никогда не выпутаться. Но в документах Сийеда не было практически никакой контактной информации о его семье в Лондоне.

Там был адрес его электронной почты. Номер его сотового телефона. Другой номер, который ему выдали, когда он прилетал в Штаты, принадлежал «Величайшей идее». Адрес его дома в Лондоне. Контакты агента. Дагмар не желала говорить ни с Сийедом, ни с его агентом. Ей нужно было поговорить с Манджари, в документах нашёлся номер телефона в его лондонской квартире, можно было предположить, что она снимет трубку.

Дагмар выругалась про себя и вспомнила, что всё-таки жила в XXI веке. Через несколько секунд на экране её компьютера высветилась лондонская телефонная книга с номером Прасадов.

Она взглянула на номер, глотнула кофе и пожалела, что вместо него не оказалось что-нибудь покрепче.

Звони сейчас, сказала она себе. Иначе, потом нервы не выдержат.

Она взяла телефон. Из коридора послышался шум разговора, она встала и закрыла дверь кабинета на ключ.

Дагмар вернулась в кресло, начала набирать номер и замерла, размышляя над тем, что именно она собиралась сказать.

Ничего в голову не приходило.

Дагмар стёрла уже набранный номер, отложила телефон, взяла листок бумаги и принялась рисовать схему вероятного развития беседы. Она предпочитала действовать по сценарию, особенно написанному собственноручно.

«Не моя вина!» — написала она и подчеркнула. Не совсем правда, конечно, но Дагмар решила, что это неплохое начало.

Какое-то время она глядела на написанное, затем подчеркнула фразу ещё раз.

Через несколько минут она полностью исписала лист.

«У меня нет никаких отношений с С.».

«С. всё обо мне придумал».

«Пожалуйста, позвони С. и попроси его вернуться домой».

«Не моя вина!»

Она взглянула на список, решив, что четырех пунктов вполне хватит, чтобы высказать всё, что она намеревалась. Она быстро набрала номер Манджари и нажала кнопку «звонок».

Когда она приложила телефон к уху, её сердце начало биться быстрее.

Голос в трубке прозвучал на удивление спокойно. Дагмар ожидала, что он будет звучать агрессивно, печально или раздражённо. Как угодно, но не так, будто в Лондоне стоял солнечный выходной день.

— Это Манджари? — спросила Дагмар.

— Да. Кто это?

Дагмар в отчаянии посмотрела на составленный список и ответила:

— Это Дагмар.

Повисла пауза, длившаяся чуть дольше, чем задержка передачи, затем на том конце провода спросили:

— Простите, кто?

— Дагмар Ш… Шоу, — сказала она, раздражённая внезапным приступом заикания. — Из Лос-Анджелеса.

— А. Дагмар. Точно.

«Точно», — повторила про себя разъярённая Дагмар. Та, что спала с твоим мужем.

Повисла ожидаемая тишина. Дагмар снова взглянула на список и заговорила:

— Я бы хотела сказать, что бы вам ни рассказывал обо мне Сийед — это всё неправда.

Снова тишина. За это время сердце Дагмар отбило четыре удара.

— Простите, а что именно он рассказывал?

Тон, с которым Манджари это сказала, полностью прояснил ситуацию. Сийед был патологическим лжецом. И он вновь соврал.

Он не рассказал Манджари, что имел интрижку с Дагмар. Не сказал жене, что бросает её. Он пошёл на эту уловку, чтобы привлечь саму Дагмар.

И именно Дагмар могла сейчас сообщить Манджари нечто ужасное.

Её разум судорожно метался в поисках выхода из ситуации.

— Короче. Очевидно, между нами произошло недопонимание.

— Да, — сказала Манджари. — Вы в Лондоне?

— Нет, я в Лос-Анджелесе. Но мне нужно вам сказать… — В голове что-то вдруг заклинило. — Кажется, Сийед здесь немного слетел с катушек. Кажется… — Воображение решило подвести её в самый неподходящий момент. — Это же Голливуд, — закончила, наконец, она. — Всякое случается.

— Он в больнице? — спросила Манджари. Впервые в её голосе послышалась обеспокоенность.

— Нет. Но прошлым вечером он наговорил всякого… очень неразумного.

— Что именно он сказал?

— Я… я и не помню, честно говоря. Это и неважно. — Она изо всех сил старалась, чтобы её голос звучал как можно спокойнее. — Вы бы позвонили Сийеду и попросили его срочно возвращаться домой, хорошо?

— Попросить его возвращаться домой, — повторила Манджари.

— Да. — В этот момент Дагмар охватило какое-то злорадство. — Скажите, что я попросила вас ему позвонить.

— Я… — В голосе Манджари послышалась озабоченность. — Я ему позвоню.

Дагмар взяла листок со списком тезисов, смяла его и выбросила в корзину.

— Прошу прощения, что побеспокоила вас. Но так, думаю, будет лучше для всех.

Дагмар открыла дверь кабинета и распахнула её. Подозрительность и тревога, наполнявшие её во время телефонного разговора, улетучились. Она внезапно ощутила странную пустоту.

Она подумала о Сийеде, улетающем на большом серебристом самолёте. О том, что в аэропорту он, возможно, пересечётся с Чарли.

Чарли. Каким образом она будет говорить ему, что в курсе того, что он задумал?

Мимо проходил техперсонал «Величайшей идеи», готовясь к обновлению. Вскоре, в 16 часов по лондонскому времени у готического здания Линкольнс-Инн[24] начнут собираться игроки. Несколько нанятых «Величайшей идеей» человек давали прямую трансляцию с места событий, где уже собралось несколько десятков человек. У каждого в руках был серебристый DVD, указывавший, что все они пришли туда, чтобы принять участие в игре.

Барристеры Линкольнс-Инн могли бы возмутиться собравшейся толпой, однако в этот день почти все они находились по домам.

Дагмар прошла в зал заседаний, полностью заставленный лэптопами и увешанный проводами. Повсюду валялись упавшие с цветов Сийеда лепестки. На одном из мониторов показывалась её мантра.

Читай план.

Знай план.

Люби план.

Вошёл Би-Джей, держа в руке большую кружку кофе и приветственно махнул ей рукой. Дагмар заметила, что он сбрил бакенбарды, оставив только усы, которые носил, сколько она его помнила. На её взгляд, он даже стал выглядеть немного моложе.

— Поздравь меня, — сказал он. — Кажется, у меня новая работа.

Дагмар удивлённо на него взглянула. Вместо поздравлений с языка готово было сорваться возмущение.

— Не переживай, — ободрил её Би-Джей. — Я всё равно к ней не приступлю, пока не закончу с Брианой Холл.

Лицо Дагмар просветлело.

— Отлично, — сказала она. — Где будешь работать?

Би-Джей ухмыльнулся, затем смущённо ответил:

— Боюсь, этого я сказать не могу.

— Скажи, хоть, работа говённая или дерьмовая?

Би-Джей рассмеялся.

— Ни то, ни другое. Настоящая работа. Железобетонная.

— Ну, кем бы они ни были, видимо, у них есть дресс-код, — сказала она, касаясь ладонью его выбритой щеки.

Он снова рассмеялся.

— Нет, — ответил он. — Просто решил стать похожим на других воротил бизнеса.

Она взглянула на него.

— Воротилы, значит?

Би-Джей лениво пожал плечами.

— Поглядим, — сказал он.

— Ладно. Секретничай, раз уж так хочется.

Вместе с остальными Дагмар принялась смотреть прямую трансляцию. Ровно в 16:00 по лондонскому времени, к зданию Линкольнс-Инн подъехал автомобиль, из которого вышла Анна, окружённая журналистами. Анна была мягкоголосым, крошечным английским цветком, возглавлявшим лондонское отделение «Величайшей идеи», откуда она управляла всеми живыми мероприятиями в Европе.