Кое-как поднявшись с колен, пошевелила затекшими плечами и скривилась от боли. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, как жгло руки. Сильно и очень знакомо.

— Ох, святые драконы… — Через раз забывая дышать, я стояла и смотрела на то, что осталось от одежды и, собственно, от рук. Ожоги. От локтей до кончиков пальцев. На подушечках и вовсе живого места не наблюдалось. Рубашка в подпалинах, один рукав содран до локтя, верхние пуговицы отлетели, оставив ворот распахнутым. Ссадины отмечала уже машинально, не придавая им особого значения. А еще была кровь. Много крови. Уже засохшей, но оттого не выглядевшей приятнее. Больше всего на пальцах.

Сначала я даже испугалась, подумала, что из-за когтей. Но присмотревшись внимательнее, поняла, что не моя. Демьяна.

А вот потом и нахлынуло все то, что я запрещала себе чувствовать во время драки. Вспомнила каждую секунду, каждое движение, каждый удар…

Громкий всхлип вырвался против воли. Тут же зажала рукой рот и осела на траву. Тело била крупная дрожь.

— Это не могла быть я… Нет…

Снова и снова с ужасом смотрела на свои искалеченные руки и не могла поверить.

— Когти. Такие же как… Как у Гроша. У дракона… Но как? Я же не дракон… Нет. Этого не может быть, — обхватив себя за плечи и раскачиваясь вперед-назад, шептала я. А вот в памяти всплывали фразы…

"Драконы не плачут… Я не дракон… Ты дракон по духу… Сердце дракона…"

— Но ведь по духу, а не… И драконы не могут быть людьми. Не превращаются… А если? Демьян-то в лиса превратился. Вдруг и я могу так же?

Голова просто разрывалась от противоречивых мыслей. С одной стороны вот она — моя мечта. А с другой… Что мне теперь с этим делать? И… больно.

— У-у-у-у… Как же больно-то! — взвыла я, уже не стесняясь потревожить лесных обитателей. Даже не замечала, что слезы давно текут по щекам, смешиваясь с грязью. — Надо умыться и обработать раны… — наконец сообразила и потянулась к сумке.

Сердце трепыхнулось у горла и ухнуло вниз.

— Не-е-ет. Только не это…

От досады захотелось плакать еще горше. Сумку я обронила во время драки. А когда убегала, не до нее было.

— Отлично! Ни еды, ни воды, ни лекарств, ни даже куртки! — об одеяле и вспоминать не стала.

Сразу вдруг почувствовала себя такой маленькой, одинокой и совсем никому ненужной. Желудок согласился со мной громким урчанием. Только помочь ему было нечем.

Ягод бы насобирать… да темно уже. Не видно ничего. А скоро ночь.

Сперва подумала поискать хворост для костра. Но поняв, что руки мои сейчас ни на что не годны, обессиленно привалилась к стволу дерева. Становилось все холоднее. Тонкая рубашка от ночного влажного воздуха не спасала ни капельки. Пытаясь согреться, я свернулась на мягком мху, обняла руками колени, шипя от боли, стоило грубой ткани штанов коснуться открытых ран, и затихла.