А иногда было лучше притвориться, что он ничего не чувствует.
Да, и он не собирался думать об этом дерьме, не сейчас.
- Извини, Хлоя, но тебе нужно домой, - он ослабил свою хватку, чтобы она не прижималась к нему слишком сильно. - Мы поговорим, когда ты будешь в безопасности.
В какой-то момент он почувствовал, как напряглись ее мышцы и подумал, что она может снова бежать. Но затем, застигнув его врасплох, она повернулась и прижалась головой к его груди, а из ее горла вырвалось громкое рыдание.
И всего за секунду он снова оказался в джунглях. Горячий густой воздух. Дождь, который никогда не прекращался. Темнота. Местность, которая казалась одержимой желанием убивать их с каждым шагом. Девушка, чья рука была такой маленькой. Она была такой храброй, эта девушка. Она не плакала ни разу. За исключением той последней ночи, из-за страха и усталости, и он держал ее и сказал, что все будет хорошо. Сказал, что спасет ее. Он имел это в виду всеми фибрами души.
Но все не было в порядке, а он не спас ее.
И он не мог сделать это снова, он просто не мог.
Хлоя рыдала, прижимаясь лицом к нему, звук был полон горя, что он не мог оттолкнуть ее. Черт, он должен был взять себя в руки. Он больше не был в гребаной Колумбии, это было десять лет назад, и эта девушка, София, давно умерла. Это была Хлоя, его приемная сестра, и она плакала не потому, что боялась, а потому, что человек, которому она всегда верила, лгал ей более двадцати лет.
Он не мог оттолкнуть ее. Он должен был, блядь, справиться с ситуацией, не позволяя прошлому добраться до него.
Вэн положил руку ей на затылок и оставил там, а потом обнял другой рукой. Она задрожала от еще одно всхлипывания, затем еще одного и еще, глубокого и мучительного, как сама скорбь.
Она однажды плакала, когда впервые упала с пони, на котором он учил ее ездить верхом. Ее слезы не были такими дикими, как эти, но она все равно плакала. Он присел рядом с ней, инстинктивно обняв ее. Она была первым человеком, которого он обнял с тех пор, как оставил свое детство позади, и то, как инстинктивно, она спрятала голову у него на груди, отвечая на его сочувствие, заставило его чувствовать себя... хорошо.
Эхо этого чувства настигло его и сейчас, гранича с горем, которое он держал похороненным так глубоко, что обычно его вообще не чувствовал. Но он проигнорировал все это, прочно удерживая за стенами, которые он построил вокруг него и всех остальных своих эмоций. В любом случае, дело было не в нем, а в ней. И, кроме того, в эти дни он жил по правилу, как можно меньше вовлекаться эмоционально. Так было проще.
Люди смотрели на них, но Вэн прижимал ее голову к груди, так что лицо Хлои было скрыто, и осмотрелся вокруг. Им действительно нужно было вернуться домой, но дать ей немного поплакать не повредит.
Он рассеянно гладил ее волосы, всхлипывания стали стихать, черные пряди, мягкие и шелковистые, касались его ладони. На груди у него было влажно от ее слез, и он вдруг понял, что ее щека прижата к его голой коже, потому что, конечно, он оставил рубашку расстегнутой.
Он застыл, а его сердце забилось быстрее, и его член – глупый кусок дерьма – затвердел и уперся в молнию его брюк. Иисус. Она была его проклятой приемной сестрой и, если этого было недостаточно, она горевала, черт возьми. В этой картине не было ничего возбуждающего, как ни гляди.
Ее руки обвили его талию. Ее прохладные пальцы на голой коже бедер застали его врасплох. Внезапно стало трудно дышать. Если бы она только дотронулась ртом к его коже…
Господи, она не должна прикасаться к нему. Почему она прикасалась к нему? Когда он только и делал, что сообщал ей одни плохие новости за другими?
Оттолкни ее, мудак. Пока ты не опозорил себя и ее.
Но он не мог этого сделать, когда она рыдала у него на груди. Это причинит ей боль и он, черт возьми, не собирался этого делать, не после бомбы, которую он только что сбросил. И кроме всего прочего, он не был подростком. Он был чертовым морским котиком. Он мог контролировать один дико неуместный стояк.
Игнорируя свое бешено бьющееся сердце и напряжение в паху, он снова расслабил свою хватку на ней, чтобы она перестала давать повод его члену стать еще тверже.
- Ну ладно тебе, красавица. Пора идти.
Она подняла заплаканное лицо от его груди. Ее щеки блестели, а ресницы были влажными от слез. На мгновение она уставилась на него и в ее покрасневших глазах отразились горе и боль. Затем ее лицо резко изменилось, и она вырвалась из его объятий, отворачиваясь и вытирая лицо рукой. Не говоря ни слова, она повернулась и направилась обратно к дому.
Не обращая внимания на странное желание вернуть ее в свои объятия и обнять, успокоить ее, Вэн посмотрел на часы и выругался. Он надеялся, что сможет объяснить все последствия угрозы Де Сантиса, когда вернется домой, но он должен был быть у гребаного адвоката через час. Что означало, придется подождать.
Следуя за ней, он рефлекторно осмотрел улицу, когда они поднимались по ступенькам и входили через парадную дверь. Но очевидных угроз не было и ничего необычного не происходило. Похоже, ее импровизированная прогулка не имела немедленных последствий, слава Богу.
После того, как они вошли внутрь, он очень плотно закрыл за ними дверь, затем повернулся, чтобы увидеть, как Хлоя направляется в сторону кухни.
- Эй, - крикнул он ей вслед. - Хлоя, подожди.
Она остановилась, но не повернулась. Ее плечи сгорбились, и она обхватила себя руками, словно от боли. Ему захотелось подойти к ней и снова обнять, дать ей поплакать еще немного, пока не станет легче. Но у него не было времени.
В любом случае, не стоит этого делать. Он должен оставаться не вовлеченным.
Да, и это тоже.
- Нам придется поговорить об этом позже. Мне нужно к адвокату и я, вероятно, вернусь через пару часов.
Она ничего не сказала, только кивнула.
Черт, ему не понравилось, что она вдруг закрылась от него.
- Хлоя, - тихо приказал он. - Посмотри на меня.
Прошло несколько мгновений, но она не двигалась. Затем повернула голову, давая ему невероятно точную линию своего профиля.
- С тобой все будет в порядке? - он должен был знать. Он не хотел оставлять ее в таком состоянии.
- Да, конечно, - прозвучало это с вызовом, словно он хотел с ней поспорить на этот счет.
Он сузил глаза, глядя на нее. Она была не в порядке, учитывая ту катастрофу снаружи, но у него не было времени, чтобы расспрашивать ее, не сейчас.
- Я постараюсь не задерживаться, но, если тебе станет скучно, в гостиной на третьем этаже есть телевизор, - он сделал паузу. - Де Сантис не знает, что ты в Нью-Йорке и я не хочу, чтобы он узнал. И это означает, что ты не можешь выходить на улицу. Я уверен, что он еще не установил наблюдение за этим домом, но я не хочу рисковать. Понятно?
- Да, - на этот раз ее ответ не выражал каких-либо эмоций.
- Даже не высовывайся, - продолжил он. - Даже если ты…
- Я поняла, - прервала она его. - Я не ребенок, Вэн. Перестань обращаться со мной как с ребенком.
Он сделал глубокий вдох.
- Я и не собираюсь. Если бы я обращался с тобой, как с ребенком, я бы не сказал тебе правду о де Сантисе.
Хлоя отвернулась.
- Теперь я могу идти? Какой-то мудак приготовил мне омлет и, если я не съем его сейчас, он остынет.
И прежде чем он успел хоть что-то ответить, она исчезла в коридоре.