Хлоя изучала его серьезное, красивое лицо. Ладно, значит, не только у нее были проблемы с папочкой. У Вэна тоже.

Любопытство зашевелилось внутри нее, и ей захотелось спросить его, что такого плохого в защите того, что хотел Ной. Но сейчас не время для этого разговора. Он, вероятно, не рассказал бы ей в любом случае, и кроме того, у нее все еще были другие вопросы.

- Как давно ты об этом знаешь? Что Ной не был моим отцом?

- Только когда получил письмо. Как я уже сказал, он сказал мне не говорить тебе об этом, но я подумал, что это чушь собачья. Я подумал, что тебе нужно знать, - он сел прямее и пронзил ее взглядом. - Я ошибся?

Она инстинктивно приподняла подбородок, словно вопрос был вызовом.

- Нет. Я бы предпочла знать правду, чем быть обманутой. И папа всегда говорил много лжи.

Взгляд Вэна пробежал по ней, проверяя, как будто сканируя ее на наличие травм. Ей это не понравилось. Она чувствовала себя не так хорошо, как говорила себе.

- Не смотри на меня так, - отрезала она. - Я же сказала, все в порядке.

Он никак на это не отреагировал, его холодный взгляд встретился с ее.

- Какую еще ложь он тебе говорил?

Но она не хотела говорить об этом, не сейчас.

- Так вот почему папа не мог оставить мне ранчо, верно? Потому что Де Сантис потенциально может использовать меня, чтобы заполучить его для себя?

- Да. Это в значительной степени так. Ты цель Де Сантиса, и пока это так, отец не мог тебе ничего оставить.

Де Сантис нацелился на нее. Де Сантис, ее отец, нацелился на нее.

Боль снова закрутилась внутри нее, и ей пришлось резко отвернуться, сделав несколько шагов к окнам, крепко обхватив себя руками.

- А что, по мнению отца, собирался делать Де Сантис? - ей пришлось задать этот вопрос.

- Сама подумай, - голос Вэна раздался у нее за спиной, гораздо ближе, чем она ожидала, и тогда она почувствовала его запах, пряность леса после дождя и мускус мужского пота. Это затрудняло концентрацию на том, что он говорил. - Если ранчо будет принадлежать тебе, угадай, кто твой ближайший родственник?

- Я поняла, - она смотрела невидящим взглядом на здание напротив, но все ее сознание было сосредоточено на мужчине позади нее. - Папа не хотел рисковать, оставляя мне что-нибудь на случай, если Де Сантис убьет меня, чтобы унаследовать это.

Это была жестокая правда, но она не видела смысла пытаться смягчить ее.

Вэн ничего не сказал, но ему и не пришлось. Это было очевидно.

Здание напротив начало качаться, и было странно, как стена из кирпича, казалось, расплывается, в то время как земля под ее ногами оставалась полностью стабильной. И тогда она поняла, что она расплывается из-за слез в ее глазах.

Это было глупо. То, что она не дочь Ноя, ничего не изменило. Это не имело никакого значения для отношений, которых на самом деле не было.

Да, но это кровное родство было единственной связью, которая была у нее с ним.

- Хлоя, - голос Вэна звучал тепло, и у нее возникло внезапное, сильное желание повернуться и прижаться головой к его сильной груди, как вчера.

Но она не могла. У нее была своя гордость. Она не позволит себе снова стать уязвимой и уж точно не позволит, чтобы кто-нибудь снова причинил ей боль.

- Я знаю, ты хочешь убедиться, что со мной все в порядке, - она обернулась и встретилась с ним взглядом. - Так и есть. Понял?

Но она была не в порядке. Он видел это по ее позе - по тому, как сгорбились ее плечи, словно готовясь к какому-то удару, - по напряженному выражению ее лица и по хрупкости ее голоса.

Нет, как минимум, она едва держала себя в руках.

Но и это было хорошо. Он не хотел, чтобы она развалилась, как вчера, потому что он здесь не для того, чтобы утешать ее. Он здесь, чтобы защитить ее, и говорить ей правду, и сказать все факты было частью этого. Кроме того, была его странная физическая реакция, когда он обнял ее накануне, и он определенно не хотел, чтобы это вернулось.

И это было причиной, почему он хотел отправить ее в космос после того, как вернулся вчера со своей встречи с адвокатом. И если она не хотела говорить, он не был в настроении давить на нее, плюс его братья, наконец, вернулись, пообещав быть на собрании Тейт Ойл, где он планировал, наконец, встретиться с Советом. Ни один из них не сказал ему ни хрена о том, что с ними происходит, что не пошло ему на пользу, и поэтому казалось разумным держать некоторую дистанцию между ним и Хлоей. Потому что Бог знал, что она не нуждалась в том, чтобы он был сварливым мудаком, не тогда, когда нечто похожее на динамит взорвалось в ее жизни.

Так что сейчас, раз уж он рассказал ей все факты, ему следовало оставить ее в покое, чтобы разобраться с этим и остаться в стороне.

И все же он не мог просто уйти.

Она выглядела маленькой и хрупкой, ее лицо было белым, с темными кругами под большими темными глазами.

Он всегда знал, что Ной заботился о своих приемных детях больше как об абстрактных существах, чем как о людях. Как о наследниках, о хранителях его наследия, как инструментах для защиты его настоящей любви: Тейт Ойл.

Но Хлоя явно этого не знала, и почему-то Вэну не понравилась эта мысль. Она не виновата, что Ной был лживым засранцем, и его злило то, что Ной явно сделал что-то, что заставило ее думать о нем лучше, чем он на самом деле был.

- Ты не в порядке, - не согласился Вэн, сканируя ее бледное лицо. - Ты ужасно выглядишь.

Что-то загорелось в темноте ее глаз, горячее пламя. Знакомый гнев.

- Да, но я не очень хорошо спала. Эта кровать очень неудобная.

- Ерунда. Дело не в кровати.

Ее подбородок поднялся выше.

- Конечно, это кровать.

- Значит, вчера ты рыдала на мне потому что у тебя был дерьмовый ночной сон. Отлично. Абсолютно ничего общего с тем фактом, что ты только что узнала, что твой отец был гребаным лжецом, не говоря уже о том, кто на самом деле твой отец.

Она покраснела.

- Вчера было исключение, так что не волнуйся, это больше не повторится. Кроме того, как я уже сказала, я всегда знала, что папа лжет. Для меня это не такой большой сюрприз, как ты думаешь.

Он уставился на нее, пытаясь прочесть выражение ее лица.

- Тебе не нужно стесняться этого. Ты ведь знаешь это, правда? Ты просто пережила шок.

Ее щеки еще больше покраснели.

- Знаешь что? Думаю, я здесь закончила. Спасибо, что поболтал со мной, - она повернулась, делая вид, что идет мимо него к двери.

И он не знал, почему не позволил ей этого сделать. Не понимал, что заставило его протянуть руку и взять в ладонь этот упрямый подбородок. Что заставило его нежно, но крепко обнять ее, повернув лицом к себе, чтобы он мог смотреть на нее.

Ее глаза были широко открыты, и в их глубине не было того злого горящего блеска.

Нет, она была не в порядке. Ей было больно. Это действительно ранило ее. Но она очень сильно притворялась, что это не так.

- Ной лгал тебе, это было дерьмово, - сказал он, потому что это было и потому что он хотел, чтобы она знала, что он это знал. - Это нормально - злиться из-за этого.

- Да, спасибо за подтверждение, но оно мне не нужно. Мне плевать, мой он отец или нет.

Маленькая лгунья. Почему она притворялась, что для нее это не имеет значения?

- Да ладно тебе, - ее кожа была очень теплой под его пальцами, очень мягкой. - Ты думаешь, я не вижу, как ты злишься?

Ее губы сжались в прямую линию, и она попыталась оттолкнуться от него. Но что-то в нем не позволяло ей уйти, хотело помочь ей, защитить ее. Утешить ее.

Глупо. Он знал, что не должен этого делать, что должен позволить ей уйти. Но кожа под его пальцами была такая нежная. Такая хрупкая.

Она сломалась вчера, прямо на улице. Положила голову ему на грудь и заплакала. По-видимому, не заботясь о том, что они не виделись восемь лет и были лишь знакомыми. Нет, она сделала это так, как будто чувствовала себя в безопасности с ним. Как будто она доверяла ему.

И он знал, что происходит с женщинами, которые так поступают, не так ли?

Он вдруг почувствовал холод. Черт, конечно, он знал. Они умирали.

- Я не злюсь, - отрезала Хлоя. - Отпусти меня, придурок.

Она стояла рядом с ним, возможно, слишком близко, и он не знал, откуда взялось это желание надавить на нее. И что еще хуже, он хотел продолжать это делать, чтобы выяснить, почему она так отчаянно защищалась, почему она вчера сломалась и почему сейчас пытается притвориться, что этого не произошло.