— Что случилось? — не выдерживаю я.

— Она, сбросилась с вышки. Сперва разрезала себе вены, а потом бросилась вниз, истекая кровью, чтобы уж наверняка не выжить. Она все рассчитала, спасти ее было невозможно. Когда нашли тело, она уже была холодной, — командор говорит спокойно, но я слышу боль в его голосе, в каждом слове — отчаяние. — Когда она выбрала тебя, я смирился, решил, что так будет лучше для нее, я пытался забыть… забыться, но теперь… теперь все кончено. Не только для нее, для меня. Осознание, что она живет, дышит, что она счастлива, давало мне сил, но теперь… ее нет… не имеет значения больше ничего… пустота в душе, боль в сердце… невыносимо больно… я сходил с ума, но надеялся, что она продолжит наше дело, что она будет жить… Теперь я бы хотел, чтобы мой рассудок был затуманен, но как назло, я все вижу и все понимаю, четче, чем в последние месяцы. Ее больше нет… Прости, Кара. Я никогда не любил тебя, я никого не любил кроме нее… Я просто пытался забыться… это плохо получалось…

Он поднимает печальные глаза к небу.

— Так странно, в последнее время ее глаза были серого цвета, а сейчас, когда она умерла, к ним вернулась их былая яркость, они снова цвета морской волны… Не останавливай меня, Кара, ты не сможешь. Прости, я не могу оставить ее одну в этой белой пустыне, я должен быть с ней.

Кара метнулась быстрее молнии, но она не успела, коротким уверенным движением, он пронзил свое сердце ее же кинжалом, кинжалом, на котором уже замерзла и запеклась ее кровь. Они снова были вместе, теперь уже навсегда.

Кара что-то кричала, раздавала команды, рядом с ней уже стояла Энель. Я склонился над телами. Его кровь все еще вытекала из раны пульсирующими толчками, но о спасении не могло быть и речи, он был слишком опытным воином, чтобы промахнуться, он не собирался промахиваться. В ее руке я увидел зажатый кусочек бумаги, с трудом разжав окоченевшие пальцы я смог разобрать свое имя. Спрятав записку в рукаве, я пошел в сторону своего дома. Здесь мне больше делать нечего. Дома дрожащими руками я развернул письмо. Оно было совсем коротким, всего несколько строк.

„Инариэль, я прощаю тебя. Твое зелье… ты где-то ошибся, я все помню. Мало того, Инар, я все видела и чувствовала, как будто все это происходило со мной, но я никак не могла повлиять на происходящее, я была узницей в собственном разуме. Это было ужасно. Я не могу жить с осознанием того, что я наделала, что ты наделал. Мне противно даже думать об этом. Но я прощаю тебя. Ты был ослеплен любовью и, я уверена, не хотел зла. Скажи Калену, что я всегда любила его, и не могу перенести позора своего предательства, даже вынужденного. Только моя кровь сможет смыть всю грязь с моей души, много крови. Прощай! Любящая тебя сестра, Мирриэль.“

На этом видение, посланное духом прервалось. Они были в повозке, у ног Мирры и Калена, который должен был вырвать ее из кошмара и вернуть в действительность. Тяжелые капли пота катились по лицу Инариэля или это были слезы?

— Вот так-то, друг мой. Вот такой эффект ты мог произвести своим стремлением вмешаться в предначертанное. На этом вся борьба, как ты понимаешь была бы закончена, и Красный дракон воцарился над миром.

— В этом видении, все было таким реальным, я чувствовал запах крови на своих руках…

— Это всего лишь видение, но я решил, что лучше тебе один раз увидеть, как бы все окончилось, чем несколько раз услышать предупреждения. Так гораздо нагляднее. Разве нет?

— Да уж, умеешь ты убеждать, дух. Я теперь даже и думать не посмею ни о чем таком… Хотя начиналось все так хорошо…

— Но продолжалось недолго и окончилось трагично…

— Я понял, понял. Я буду им другом, всегда, и никогда не помыслю об ином.

— Вот и замечательно. У тебя есть еще вопросы?

— Есть, но я хочу немного передохнуть и выпить, а то это твое видение, никак не дает мне покоя… Давай я схожу за выпивкой, а ты пока присмотри за ними, если что, зови меня.

— Договорились, — с улыбкой ответил дух. — Не торопись. Пока что, это просто твой кошмар.

Возвращение.

Я уже давно не пыталась считать дни и ночи. Было уже все равно. Все окончилось, не имеет значения сколько еще я пробуду в плену, надежды уже нет. К обычным терзаниям добивалось еще одно: меня водили смотреть на стену. Я видела, как вороны выклевывали глаза людей, пришедших меня спасти, я видела, как разлагались сваленные в кучу тела. Я видела этот мир, мир без радости и надежды, где все отравлено гниением и распадом. Иногда между пытками мне чудился голос Калена. Он звал меня, просил вернуться. О! Если бы я только могла. Если бы тот краткий миг смерти не прервало очередное возвращение. Он говорил со мной, но я уже начинала думать, что это просто еще одна пытка изощренная, убивающая, причиняющая боль, ведь я знала, что он умер, а его голос твердил, что он жив, что я жива, что я должна вернуться. Ничего не было хуже этого, пытки огнем, холодом, водой, простые издевательства, мой дивный уголок все еще оставался моим спасением, но он не мог спасти меня от пыток знанием, что уже ничего не изменить. Это было кошмарно. Я сжимала в руке монетку, переданную Карой и тихо плакала, когда никто не мог меня видеть, им не удастся меня сломить, во мне не осталось больше ничего, что можно ломать. Я буду просто их помнить, всех, живыми веселыми, такими близкими и родными. Они всегда будут со мной.

— Мирра, милая, вернись. Это все обман, ты жива, я жив. Вернись ко мне! — твердит голос Калена.

Я слышу грусть в его голосе, я представляю, как бы он это говорил. Наверное, он бы сидел рядом со мной и сжимал мою руку в своей теплой ладони. О! Если бы я только могла умереть вот так, просто по одному моему желанию, если бы они дали мне умереть. Но они следят за мной.

Проходит еще время. Пытки стали им уже не интересны, мне заживили раны, срастили кости. Теперь они просто держат меня в темнице, иногда мастер развлекается со мной… но и это ему уже надоедает. Меня просто кормят и водят на осмотр нового мира. На этом все заканчивается, меня возвращают назад и запирают.

Идет время. В камере появляется еда и вода, но больше никто не приходит, ни лорд, ни мастер. Они добились своего, я больше не нужна им. Они наслаждаются победой, или умирают где-то в этом мире ужаса. Я одна, всегда одна, только мой маленький спасительный мирок, не дает мне впасть в безумие.

А потом все повторяется, повторяется с самого начала, с того момента как я попадаю в руки Мастера: пытка тишиной, разговор в тронном зале, все унижения и истязания, а потом Инариэль опять меня спасает, я опять вижу, как они умирают за меня, Кара опять отдает мне монетку. Все снова, все по кругу. Я словно проживаю свою жизнь момент за моментом, а заканчивая всегда этой камерой, когда про меня все забыли и я держу в руках монетку. По кругу снова и снова и только грустный голос Калена просит меня вернуться.

Как мучительно больно оказывается жить.

Вихрь моих воспоминаний подходит к моему заточению. Опять пытки, все снова, опять я прячусь в своих мыслях. Еще пройдет какое-то время, и дверь моей камеры откроет Инариэль. И я опять их потеряю…

Что-то сбивается в уже отлаженном ритме. Еще рано. Инариэль должен появиться через несколько дней, но кто-то возится с замком.

Слабый свет падает в мою темную камеру. На пороге, закрывая своим телом свет, стоит воин. Это не мастер и не лорд. Этот выше и плечи его шире и какие-то узнаваемые черты заставляют трепетать мое сердце.

— Мирра! Девочка, я пришел за тобой. Идем. Мы должны выбраться отсюда из этого кошмара, я выведу тебя.

— Кален! Это невыносимо! Оставьте его!!! — кричу я своим мучителям. — Оставьте мне память о нем, не смейте трогать… Я не отдам вам этого, никогда не отдам. Это все, что у меня осталось после его смерти, лишь память… Руки прочь!!!

— Мирра, здесь нет никого, милая, только я. Я здесь. Я живой. Я не умер. Ты жива. Мы вырвали тебя из их рук. Сейчас мы уже движемся в Лоринг, твои раны уже практически зажили, Инариэль постарался. Это просто дурной сон, Мирра, морок, которым они тебя мучают, ты просто тут заблудилась и не можешь выйти, но я смогу тебя вывести. Верь мне, девочка, — он протягивает мне руку. — Все, что ты тут видишь — не настоящее, это мир твоих кошмаров. Вернись со мной.