Она очнулась, когда уже темнело. Она не отдохнула, голова все еще гудела, как рой лесных пчел, но нужно было вставать, нужно готовиться к битве. Нужно постараться выжить, от этого теперь так много зависит, от нее зависит так много. Она с трудом встала, едва держась на неожиданно ватных ногах. Холодные щупальца страха скользнули под ее рубаху, вызывая приступ животного ужаса. В прохладе маленькой комнатушки ее спина покрылась липким холодным потом, руки дрожали так, что расплескивалась вода из кружки. Ей так хотелось спрятаться, зарыться под одеяло и не высовываться оттуда, а еще лучше побежать к нему, броситься в его объятья и спрятаться у него на груди, да, именно рядом с ним она бы ничего не боялась, страх бы отступил. Ее место рядом с ним, но не сейчас… Сейчас нужно быть сильной, нужно заставить его уйти нужно сдержать нападающих, нужно дать время отступающим, нужно… Она с трудом взяла себя в руки. И сделала шаг на улицу. Привычным движение проверила как выходят из ножен «близнецы», сделала несколько глубоких вдохов, насыщая свежей прохладой зимнего вечера свои легкие, и отправилась разыскивать командора, чтобы поторопить его с выходом. Она успела сделать всего несколько шагов, когда по ушам больно ударило звуковой волной. Притронувшись к уху, она увидела кровь на пальцах, голова закружилась и снежной лавиной на нее повалились ощущения ужаса, усиливаемые тысячами ее реинкарнаций, голоса которых она слышала в своей голове, жизни которых она хотела бы, но не могла забыть, не могла… Потому что она была каждым из них, а они все вместе были ею, наверное, это и есть память крови, успела она невесело подумать, когда в ее голове родились слова. Они звучали в голове оглушительным набатом:
«Никто не вернется, не останется выживших, все будет пылать в огне, ты ничего не изменишь, все они умрут, так или иначе. Смирись! Это не в твоих силах. В этой войне равны все: воин, дитя, женщина, старик, менестрель и конюший. Смерть найдут все. У каждого она будет своей… Огонь, булат, холод, глад, муки, стрела… тебе не спасти их… Ты черный вестник, беда идет по твоим пятам, все чего касаешься ты — проклято, все погибнет, исчезнет, истлеет… ты несешь смерть, ты ее слуга… Все предрешено… Смерть сильнее жизни, все сказки заканчиваются, твоя тоже заканчивается, смирись! Сдавайся…»
Она упала на колени в снег, не отойдя и несколько шагов от своего домика… Затуманенные глаза слепо смотрели в тусклые, ожидающие закат небеса, бескровные губы шевелились без звука…
— Нет… я не могу отступить… Равновесие… должно быть восстановлено… я смогу… Жизнь… Они… вы все изменили… мы все вернем, это наш мир… Мы сами будем решать! Вы… всего лишь Боги… но мы… мы сильнее, у нас есть то, чего нет у вас…
В уголках ее губ собирались капли крови, она боролась сама с собой, невидима борьба кипела в ее мозгу, разрушая его, причиняя боль, лишая рассудка… Она упала, все еще шевеля губами и сжимая в кулаки нежные ладони, она сопротивлялась воздействию… физических сил ее хватило совсем не на долго, тянулись минуты, превращаясь в годы, но дух ее все еще противился внешнему вмешательству…
Для нее прошли десятилетия, прежде чем на нее наткнулся идущий в лагерь Гранд. Ее лицо было окровавлено, стоящие рядом солдаты так и не решились приблизиться к мечущемуся на снегу телу эльфийки. Она царапала свои руки, шею и лицо, завывая, похуже демона…
— Ластерни мартедин равет… Карлин порту дан…
Гранд не отдавал себе отчет, когда бросился к ней. Он знал ее так мало, Кален так и не предупредил его… Упав возле нее он попытался схватить ее за руки, но едва руки коснулись ее, его поразил сильнейший магический удар. Оглушило так, что он ослеп на некоторое время… Это не было обычное магическое воздействие, этого в его жизни хватало, имея любовную связь с магичками он привык терпеть их выходки в пылу страсти, но это было совсем другое… Его обдало волной ледяной безысходности, боль была не физическая, совсем нет, но этот психо удар выбил мастера меча из равновесия на несколько долгих секунд. Такой тоски, такой грусти, такой ярости, такого горя ему не приходилось испытывать уже давно, лишь в подсознании его вспыхнула догадка, подкрепленная каким-то очень старым событием, но то было давно, а к тому что произошло сейчас, он не был готов, все его приключения не могли его подготовить к такому внезапному удару. Мир поблек перед его глазами, исчезли краски, серость и пустота… Ему потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя:
— Зовите Калена сюда. Живее!!!
Она все еще металась, оставляя на снегу багряные капли крови, когда командор подбежал, раздвигая толпу. Аккуратно орудуя несколькими поясами Гранд и еще двое зевак, перехватили ее руки, стремясь остановить ее самоистязание. Командору хватило мгновения чтобы все понять, он не обратил внимания на окружающих людей и быстро опустившись рядом с ней на колени крепко прижал ее содрогающееся тело к земле, стремясь обездвижить…
— Мирриэль, — закричал он ей на ухо…
Она посмотрела на него невидящими глазами:
— Орлен, валдир ман кандри. Калисто… мастир дар кан, Орлен. Дарил пол надир Элирия…
Она не говорила она кричала не своим голосом. С ее губ срывались грубые звуки… Капли слюны и крови летели в разные стороны при каждом звуке, глаза то закатывались, то вылезали из орбит, она вырывалась и пыталась биться головой о замерзшую землю.
— Вааарнил кар!!! Карлин порту дан…
— Мирра, — он пытался привести ее в чувства. — Мирра, вернись!!!
Он тряс ее за плечи. Она смотрела на него все таким же замутненным взглядом, но припадок уже шел на спад. Она перестала сотрясаться, веки ее начали опускаться, но губы все еще шептали непонятные слова…
— Карлин порту дан… Карлин порту дан… Карлин порту дан… Карлин порту дан… карлиииинннн… ппоооооорттттуууууу… дааааааааннннннн
Она замерла. Тело ее обмякло. Из рваных ран медленно, скапливаясь на краях, скатывались крупные пурпурные капли, оставляя красные дорожки на бледной коже. Глаза ее внезапно открылись, она схватила Калена за локти:
— Карлин порту дан, Орлен!
Она вскрикнула и прикусила губы. В изумрудных глазах вспыхнул голубой огонь и глаза медленно закрылись. Он прижал к груди бесчувственное тело, в ее груди едва ощутимо, чувствовалось биение сердца, словно маленькая птичка, из последних сил бьющаяся в силках умелого птицелова.
— Разойдись, — зычно скомандовал Гранд. — Прочь, зеваки. У вас что дел мало? Прочь! Прости, друг! С меня плохой помощник в таких ситуациях…
Обратился он к поднимающемуся на ноги Калену. Тот держал на руках бездвижное тело.
— Тут все бессильны, Гранд. Даже я. Я отнесу ее… Принеси воды, дружище…
В тесной коморке и без того было мало места, а когда в нее втиснулись двое воинов, создалось впечатление, что больше там ничего поместиться и не сможет. Кален смочил тряпицу в теплой воде, смывая кровь с ее лица и рук, Гранд рассеяно смотрел на манипуляции друга.
— Кален, что она сделала со мной? Что это было?
— Ты о чем? — не отрываясь от своего занятия уточнил командор.
— Когда я дотронулся до нее…
Кален лишь бросил короткий взгляд в сторону мастер мечей
— Прости, забыл предупредить. Это ее особенность, которая не распространяется почему-то только на меня, если до нее дотрагиваешься, когда она не контролируют свой разум, получаешь удар… Магия, наверное, у меня к ней иммунитет, у всех остальных — нет. Сильно зацепило? Ну тебе же не в первой получать магический разряд, дружище…
— Это было не то, Кален… Совсем не то… На мне пробовали всякую магию, в том числе и воздействие на разум, но такого… такого мне не приходилось чувствовать уже очень давно… Это было, — он замолчал, подбирая слова. — Словно все самое плохое, вдруг обрушилось на мою душу, такой беспомощности я не испытывал никогда, из меня словно высосали всю жизнь, словно я стал тенью… тенью смерти
Кален не остановился ни на мгновение, лишь рассеяно пожал плечами…
— Обычно это был просто толчок, но, видимо что-то изменилось… в ней, или просто на каждого это действует по-своему. Дерн варл пройтинатлин ронаитап…
Гранд широко раскрыл глаза, глядя на Калена