Особое внимание уделили подготовке низового звена медицинской службы — санитаров, санитаров-носильщиков. Обычно это звено комплектовалось за счет выздоравливающих в госпиталях бойцов. Более 750 человек прошли подготовку санитаров-носильщиков, их обучили элементарным способам доврачебной помощи (остановка кровотечения наложением жгута, наложение шины и т. д.). Эта работа имеет, можно сказать, решающее значение для возможно быстрого излечения раненого. Опыт показал, что чем раньше оказана первичная доврачебная, а затем и врачебная помощь, тем больше шансов на выздоровление, особенно когда речь идет о раненых в грудь, брюшную полость, череп. Установлено, что из 100 раненых в живот, получивших квалифицированную медицинскую помощь в первые два — четыре часа после ранения, выздоравливало свыше 90 процентов; если же помощь оказывалась через 15–20 часов, то смертельные исходы достигали 90—100 процентов.
Вот почему проблема своевременного выноса раненых всегда была краеугольным камнем всей практики военно-медицинской службы. Именно поэтому Советское правительство высоко ценило труд санитаров-носильщиков на фронте, награждая их орденами за быстрейший вынос раненых с поля боя; многим присвоили высокое звание Героя Советского Союза. К числу лучших представителей низового звена медицинской службы на нашем фронте относятся В. С. Кащеева, М. С. Нечипорукова-Ноздрачева, Н. Н. Федоров.
Собственно, своевременный вынос раненых — задача не чисто медицинская. В не меньшей мере ее решение прямо входит в компетенцию командира подразделения или части (прежде всего забота о розыске раненых в обвалившемся окопе или землянке, в обломках здания, в густой траве и т. д.). От умения и отваги санитара-носильщика и санитарного инструктора зависела жизнь раненого, а равно и их собственная. Она тоже подвергалась большой опасности. Так, на участке наступления 109-го стрелкового полка 37-й стрелковой дивизии 65-й армии за один день вышли из строя 11 санитаров, санитарный инструктор и командир взвода санитаров-носильщиков. Восполнять такие потери трудно, и командир должен всегда иметь подготовленную замену.
Большого внимания требовало снабжение передовых и фронтовых учреждений медицинским имуществом, особенно перевязочными материалами, противостолбнячной сывороткой, гипсом, наркотическими и сульфаниламидными препаратами, глюкозой, консервированной кровью, кровозамещающими жидкостями и т. п.
Перед началом наступления все медико-санитарные батальоны дивизий первых эшелонов и большая часть армейских госпиталей были полностью развернуты и подготовлены к приему и обработке раненых. Для приема раненых в полосе войск правого крыла фронта мы сосредоточили 70 тысяч госпитальных коек на удалении от 10–12 до 100 километров от переднего края. Резерв свернутых госпиталей располагался в 35 километрах. Не забывали также, и о левом крыле фронта, которое вот-вот должно было перейти в наступление: там находилось 50 тысяч госпитальных коек.
Мы созвали специальное совещание начальников всех служб тыла, перед которыми выступил с докладом начальник санитарного управления фронта генерал А. Я. Барабанов. Он говорил о лечебно-эвакуационном плане в предстоящей операции.
Медицинская служба широко опиралась на поддержку остальных служб тыла — военных сообщений, автомобильной, дорожной, интендантской и других. И это благотворно сказалось на судьбе раненых. В целом санитарная служба к началу Белорусской операции была всесторонне подготовленной и в медицинском, и в организационном отношениях.
Благодаря возросшему мастерству командиров в управлении боем санитарные потери в отдельных армиях во время наступления с 24 июня по 15 августа 1944 года значительно сократились против прежних. Отрадным было и то, что 82–83 процента всех раненых доставлялись на полковые медицинские пункты не позже, чем через четыре часа с момента ранения. Однако все-таки 15–20 процентов раненых выносили с поля боя несвоевременно, и это свидетельствует о серьезных недочетах в низовых звеньях медицинского обеспечения.
Заслуживают внимания данные, характеризующие способ доставки раненых с поля боя на батальонные и полковые медицинские пункты (в процентах)[17]:
Остальные шли с поля боя без сопровождающих, большей частью группами, помогая друг другу.
Характерно, что основными способами доставки раненых на батальонные медицинские пункты были носилки, плащ-палатки, волокуши, а также пешее передвижение. Никакой механизации процесса эвакуации в низовом звене не применялось. Уже в то время медики неоднократно ставили вопрос о конструировании какого-нибудь низкосидящего бронетранспортера, способного брать раненого с земли прямо внутрь специальными лапами, чтобы оградить от повторного ранения, но в минувшую войну эта техническая проблема так и осталась нерешенной. В звене батальон — полк основным средством санитарной эвакуации оставалась повозка.
Весь комплекс организационных и профилактических мер дал сравнительно высокий процент возврата излеченных раненых в строй. Так, если в Сталинградской битве было возвращено в строй 32,3 процента, в битве под Курском — 45 процентов, то в Белорусской операции — 50 процентов.
Эта статистика охватывает только войсковые, армейские и фронтовые лечебные учреждения, без центральных. Более 20–25 процентов раненых излечивались и возвращались в строй вне границ фронта.
Весьма сложной и громоздкой задачей для тыла было ветеринарное обеспечение наступательной операции.
С учетом трех кавалерийских корпусов во фронте насчитывалось 145 тысяч лошадей. К началу наступления весь конский состав имел хорошую упитанность, был полностью перекован; инфекционные заболевания сведены к минимуму. Улучшению состояния конского поголовья во многом способствовал «смотр боевого коня», проведенный в мае — июне 1944 года; в этой большой кампании активно участвовали политические органы, партийные и комсомольские организации, солдаты, сержанты и офицеры. Смотр дал хорошие результаты.
В ветеринарном деле, как и во всяком, важнейшее значение имела организация. Она была блестяще осуществлена под руководством крупного специалиста, начальника ветеринарной службы фронта профессора генерала Н. М. Шпайера. Всю сеть фронтовых и армейских ветеринарных учреждений максимально приблизили к местам наибольшего скопления конского состава. Потери лошадей в ходе наступления были в общем незначительные. Только для конно-механизированной группы Плиева они оказались весьма чувствительными: группа попала под ожесточенный обстрел с воздуха и потеряла убитыми и ранеными 7300 лошадей.
На левом крыле фронта под неослабным наблюдением ветеринарных работников находились два кавалерийских корпуса.
Больших усилий от ветеринарной службы потребовали профилактический осмотр и сортировка 11 тысяч лошадей, отбитых у противника в районе Бобруйска. Обширные противоэпизоотические мероприятия в народном хозяйстве Белоруссии одновременно способствовали и благополучию конского состава фронта.
Наконец ветеринарные работники фронта и армий несли ответственность за качество мяса, поступавшего на довольствие: по-прежнему за каждой армией следовали гурты скота, насчитывавшие в общей сложности десятки тысяч голов.
Общая картина разнообразной деятельности тыла была бы неполной, если не сказать о трофейных органах. В начале войны они занимались сбором и эвакуацией подбитой на полях сражений боевой техники, стреляных гильз и специальной укупорки. По мере того как расширялся масштаб вооруженной борьбы, особенно после Сталинградской битвы, роль трофейных органов многократно возросла. За один 1943 год было отгружено с фронтов в глубокий тыл 112 685 вагонов металлолома и 21 114 вагонов вооружения[18]. Но серьезным недостатком трофейной службы в то время была неосведомленность об оперативных планах командования, вследствие чего представители этой службы нередко с большим опозданием появлялись у трофейных объектов, то есть тогда, когда значительная часть имущества бывала уже растащенной и, в лучшем случае, использована для войск безучетно. Техническая оснащенность трофейных органов в этот период войны оставалась крайне низкой. Особенно не хватало эвакуационных средств.