Он фыркнул и скинул одеяло, проводя руками по лицу.

— Когда тебе было двадцать четыре, ты, наверное, в это время ещё не ложился.

И это тоже.

Я отвёл взгляд от его обнажённой верхней части тела и положил подарок рядом с ним.

— Открывай свой подарок.

Он лениво улыбнулся и сел.

— Разве ты не должен спеть?

— Только если ты суицидник, — я расширил глаза. — Это было бы жестоко.

— Достаточно справедливо, — хохотнул он. — Ладно, значит… — он посмотрел на коробку и подцепил пальцами крышку. — Просто открыть?

— Попробуй, — усмехнулся я.

Он закатил глаза, а затем снял крышку и замер, когда увидел кошку, которую я недавно для него нашёл. Пухлый комок шерсти не был котёнком, но она ещё и не была взрослой. И как настоящий голливудский питомец, скоро она сможет путешествовать, так что Джулиан сможет взять маленькую засранку в Париж.

Я потёр шею, надеясь, что ему понравилось.

— Я, эм, купил для него еду и всякую хрень. В смысле, для неё. Лоток…

Прежде чем я смог закончить предложение, Джулиан обхватил руками мою шею и чертовски сильно меня сжал.

— Спасибо. Я… спасибо.

Я еле слышно рассмеялся и обнял его в ответ.

— Пожалуйста, милый.

Боже, было так приятно снова держать его в своих руках. Было такое же грёбаное чувство облегчения.

Но это выходило за грань комфорта. Я должен был собраться и признать, что меня необъяснимо к нему тянет, не важно, как чертовски сложно это было. Если я буду всю жизнь избегать сложностей, это ни к чему меня не приведёт.

В любом случае, я не был уверен, что смогу избежать именно это.

Я прижался губами к его плечу, потому что хотел этого.

«К чёрту тебя, доктор Кендалл. Ко всем чертям».

Она тыкала и раздражала своим запудриванием мозгов, всегда интересуясь, всегда желая, чтобы я говорил о Джулиане. Поэтому я отказывался. Я не был готов признать дерьмо. Но почему-то я готов был поспорить, что она всё равно знала. Она бросала всё на «влечении», но она знала, что это большее.

Я не был слепым. Ну, может это тоже, но по большей части это было отрицание. Часть меня по-прежнему была в отрицании. Но она — эта хитрая стерва — не болтала бы о том, что моя семья хочет для нас счастья, если бы не знала, на каком-то уровне мои страхи.

Джулиан выпутался из объятия и взял в руки своего нового питомца.

Я наблюдал за ними, потому что делать больше было нечего. Но это было отчасти мило. Джулиан ничего не говорил, и я полагал, что это имеет какое-то отношение к тому, что его глаза более стеклянные, чем обычно.

— Ты можешь захотеть посадить кошку на диету, — сказал я. — Потому что она какая-то толстая. Вся белая или бежево-коричневая — плевать — и пушистая и толстая.

— Ни за что. Она идеальна, — Джулиан усмехнулся, пока кошка лизала свою шерсть. — Рэгдоллы вырастают большими.

— Рэгочто?

— Рэгдолл. Это порода — единственная, которую я знаю, на самом деле. Наш кот в Берлине был таким, — пробормотал он. Казалось, он ей нравился, если то, что она тёрлась об него, было каким-то показателем. — Она из приюта?

Я кивнул и почесал бороду.

— Тогда понятно, почему у неё мешанная порода. Здесь есть лёгкие полоски. Она мне нравится, — он погладил её живот, пока кошка крутилась и вертелась, обвивая хвостом его запястье. — Линда назвала нашего старого кота Флаффи, — он сгримасничал, и я не мог его винить. — Я придумаю что-нибудь получше для своей новой милашки.

— Отлично, я завидую чёртовой кошке, — я закатил глаза и встал. — Идём. Ты и твоя подружка приглашены на завтрак.

Джулиан хохотнул и натянул джинсы.

— Ноа Коллинз ревнует? Может, ад замёрз? Из-за чего тебе ревновать? — он снова взял кошку и пошёл за мной в гостиную.

— Я скучаю по обнимашкам, — сказал я, пожав плечами. Стол был накрыт; мне нужно было только быстро сбегать на кухню и взять кофе. — Я гордый любитель обнимашек.

— Я думал, у тебя есть одна из твоих миллионов интрижек, чтобы пообниматься. Или та Саммер, — он сел за стол и дал кошке походить по гостиной. — Чёрт, Ноа. Ты не должен был идти на все эти проблемы. Ты купил всё, что мне нравится?

Я проигнорировал это, немного задержавшись на Саммер.

— Саммер?

Он кивнул с бубликом во рту. Конечно, он сначала возьмётся за вредную хрень. Мне стоило подождать.

— Я нашёл её визитку в твоих джинсах, когда стирал вещи, — он откусил ещё. — И ещё видел её имя на экране твоего телефона пару раз, — он усмехнулся мне, но это выглядело натянуто. — Я не хотел лезть, но видел начало одного сообщения. Видимо, ей нравится твои навыки поцелуев.

Это было… странно. Я не был уверен, что поцелуя в несколько секунд длиной было достаточно, чтобы показать какие-либо навыки, ну да ладно.

— Ты знаешь лучше, чем она, — я пожал плечами и налил себе кофе. — Держи, — я сел и подвинул кофейник к нему.

— Правда? — Джулиан притворился, что слишком занят, чтобы посмотреть мне в глаза. — Я думал, может быть, у вас всё серьёзно.

Он был чертовски милым. Он раскапывал информацию?

— Нет, — я откинулся на спинку стула и отпил кофе, и я должен был признать, что наслаждался этим. До меня доходило, что я в заднице, когда дело касается Джулиана. Я хотел его — что было грёбаным ударом в голову — и это был мой ад. Мой запутанный беспорядок. Но это не значило, что я не мог получить немного удовольствия от прежней влюблённости Джулиана в меня.

Я полагал, что большинство этого исчезло, и может быть, осталось достаточно привязанности, чтобы не испытывать восторга, видя меня с кем-то другим.

Так работали влюблённости, по моему опыту. От моделей «Плейбой», на которых я пялился подростком, до партнёрш на одну ночь, с которыми я спал всю свою жизнь. В прежние времена я мог быть иррациональным собственником, если был достаточно заинтересован, но это быстро проходило.

Обычно.

Джулиан был исключением. Прошёл чёртов год.

— Мы ходили на одно свидание. И всё, — я открыл контейнер со смесью ананаса, клубники, черники и винограда. — Наверное, она не в моём вкусе.

— Оу, — Джулиан покивал головой и откусил бублик. — Итак, в любом случае… — он прочистил горло. — Какой на сегодня план?

Я усмехнулся от того, как быстро он сменил тему и как заметно посветлел.

— Вечеринка у бассейна и барбекю с нашими близкими друзьями, — признался я. — Дэнни и Зейн проводят всё в своём пляжном доме, так что не забудь крем для загара.

Глаза Джулиана загорелись, так что я полагал, что ему понравилось.

Джулиан ожил в ту же минуту, как зашёл в пляжный дом. Компания была маленькой, но добавилось пару человек после того, как мы с Софи увидели, что Джулиан отлично поладил с Люсией и Шоном на площадке. Вместе с Теннисоном, Софи, Ашером, Бруклин, Дэниелом и Зейном, это обещал быть тот ещё день.

Мы с Теннисоном были мастерами гриля, в то время как Софи и Бруклин ходили туда-сюда, заполняя стол на террасе приправами, салатами, хлебом, напитками и бог знает чем ещё.

Из гостиной доносилась музыка, солнце опускалось, Джулиан и Зейн обыгрывали Шона и Ашера в волейбол в бассейне, и когда я последний раз видел Дэнни и Люсию, они обсуждали политику.

Прежний Ноа был бы рад виду стольких красивых женщин в бикини или других купальниках. Даже если они были замужем и одержимы своими мужьями, смотреть было нормально. И всё же, каждые чёртовы пять минут, мои глаза искали Джулиана.

Парень, который вёл себя как выдохшийся курильщик после десяти минут пробежки, сейчас был намного спортивнее, и это было заметно. Он не так часто бегал со мной по утрам, но ему нравилось плавать. Его тело определённо было приспособлено к этому.

— Это становится вызывающе очевидно, мой друг, — Теннисон перевернул пару стейков и посмотрел на меня поверх оправы своих солнечных очков. Я нахмурился, глядя на него, на что он хохотнул и кивнул на Джулиана. — Ты смотришь на него так, как я смотрю на Софи.

Я выругался и глотнул пива.

— Ты всё ещё уверен, что это неправильно? — он повернулся ко мне, нахмурившись. — Сначала я понимал твою панику — в любом случае, отчасти. Но ты давно это прошёл, Ноа. Если бы это было нездоровой привязанностью, основанной на вашей общей скорби, она бы уже исчезла.

Моя челюсть сжалась, и мне хотелось сказать ему заткнуться к чёртовой матери. Но я не мог. Он был единственным человеком, которому я рассказал. Он не знал, что у нас с Джулианом действительно была близость, но знал больше, чем доктор Кендалл. Он знал мои личные мысли, и это было чертовски тяжёлым грузом.