От кошмара остался лишь неприятный осадок. О его значение не хотелось даже думать. Известно, что плохие мысли быстрее притягивают плохое, чем хорошие — хорошее.

" Так сейчас нужно перекусить, а то от вчерашнего чая осталось лишь воспоминание. А потом выпытать у Дана, что там с планами по освобождению мальчиков. Но первым делом — умыться. Где тут у них кабинки обозначенные на карте "эм" и " жо", как говорилось в одной старой и очень смешной комедии?"

Она дернул дверь на себя и с трудом подавила вскрик, на пороге с поднятой рукой замер Артем. Он вздрогнул и тихо выругался.

— Ходишь как кошка, — добавил он громче. — А я всего лишь хотел узнать, не голодная ли наша гостье. Решил даже постучать, что бы не быть избитым, но ты похоже решила меня в могилу свети любым способом. Интересно все ведьмочки такие, или мне досталась особо кровожадная?

— Ага, — невпопад ответила девушка. С этим парнем, то похожим, то не похожим на Тимура, Стася чувствовала себя не в своей тарелке, все время терялась и выпадала из колеи.

— Что "ага"? — не дождавшись более внятного ответа, переспросил парень.

— Ага, в смысле голодная. Только бы мне сначала умыться.

— Ванна за соседней дверью. Там же и все остальное. А я на кухне тебя подожду. Может так избегу очередного покушения… — пробормотал он не громко, кажется, вполне серьезно, и заковылял по коридору, стуча костылями.

На все утренние процедуры ушло не меньше получаса, и то лишь по тому, что она торопилась. Стася поправила макияж, разодрала воронье гнездо, в которое превратились ее со вчера не прибранные волосы. Странно, видимо из-за их излишней помятости, показалось, что волос стало больше и они слегка кудрявились.

"Ну и ладно, больше не меньше. Так, теперь заплетем косичку, свернем её улиточкой и закрепим резинкой. Все, теперь я готова не только к труду, но и к обороне, точнее нападению".

Нападение произошло раньше, чем ожидалось, и напали на Стасю. Открыв дверь кухни, она подверглась столь сильной атаке вкусных запахов, что едва удержалась на ногах. В воздухе витал аромат свежего хлеба, яичницы с колбасками и свежего кофе. Артем сидел на том же месте и уплетал просто таки до не приличия огромный бутерброд с маслом и сыром и запивал его коричневой жуткостью. Желудок мгновенно среагировал нетерпеливой трелью, а рот наполнился слюной.

— Не смотри на меня такими голодными глазами, я не съедобный, — ухмыльнулся парень и, откусив еще, кивнул на стол. — Еда там.

Станислава перевела взгляд и у нее зародилось подозрение — маленького здесь ничего не держат. Занимая почти всю столешницу, под столь же необъятной крышкой, на подставке возлежала сковородка. Нет, сковорода! Сковородище! А в ней слегка пообгрызенная с одного края яичница с колбаской, на которую ушло не меньше пары десятков яиц и целая палка колбасы. Пробормотав спасибо, Станислава уселась на табуретку, ухватила ложку и набросилась на еду. Артем, забыв про бутерброд, удивленно наблюдал, как яичница исчезает с поистине космической скоростью. Когда девушка кусочком хлеба подбирала остатки, доводя сковороду до чистоты, какая ей, наверное, не снилась и в день покупки, парень поинтересовался:

— Тебя неделю не кормили? Я рассчитывал, что этой яичницей еще и Дан позавтракает.

— Прости, — слегка смутившись проговорила Стася. — Просто это мое любимое блюдо. Могу есть бесконечно. Можно сказать я яичницозависимая. А где кстати Дан?

— Не знаю. Куда-то уехал, но обещал скоро вернуться. Ты что еще не наелась, — воскликнул он, видя, как Станислава обшаривает голодным взглядом кухню.

— Извини, — виновато вздохнула девушка. — Я почему-то никогда не наедаюсь тем, что мне очень нравится.

— Но я ничего другого готовить не умею. И яйца кончились, — поспешно добавил он, видя, какой жаждой загорелись глаза Станиславы. Вздохнув, он добавил. — В холодильнике есть молоко.

— Если честно, я молоко не особо люблю, — сморщила Стася носик.

— Я, по правде сказать, тоже. Пока у меня кости срастались, Дан пичкал меня им на завтрак, обед и ужин. Я, видишь ли, еще и благодарен потом ему буду. Мне, порой, кажется, он нарочно издевался, что бы я быстрее встал на ноги и сбежал подальше от его излишней заботы. Бегать это ведь также полезно, как молоко.

Станислава хихикнула.

— Да, — улыбнулся парень, — Дан он такой.

— Такой-такой, — донеслось от входной двери. — А какой?

— Заботливый и добрый, как любящая мамочка, — елейным голосом пропел Артем, невинно хлопая глазками.

— Ага, почти поверил. Ты Инвалид, кончай прикалываться, а то не посмотрю, что инвалид! Почему встал? Тебе велено было спать до вечера.

— Я кушать захотел, — грустно вздохнул Артем.

— Поел? — поинтересовался Дан, удивленно рассматривая зеркально блестящую сковородку..

— Это не я, — возмутился парень, а Станислава смущенно опустила глаза.

— Неважно. Иди, ложись уже.

— Но я хотел посмотреть как вы…

— Все увидишь и даже поучаствуешь. Когда твоя теневая суть в силу войдет.

— Ладно, — Артем стал необычайно задумчив и серьезен, — до встречи тогда…

— Знаешь, мне он совсем другим показался, — проговорила Станислава, когда за братом Насти закрылась дверь, и вопросительно взглянула на Дана, — ну там… в том доме…. Высокомерным и холодным, чужим. Или это из-за боя?

— Не только, — не спеша ответил Дан, убирая грязную посуду. — Скорее там он и был настоящий. А сейчас храбриться, строит перед тобой крутого парня, которому все непочем.

Он молча закончил уборку, сел напротив и лишь потом продолжил:

— Ты, по-моему, ещё не поняла, или не осознала, но у тебя очень сильный дар — ты можешь видит души, саму суть человека без напускной шелухи морали и вранья самому себе. Тебе доступны эмоции людей, их желания, чаянья, надежды. Скорей всего они складываются в некую картинку, образ, который накладывается на реального человека.

— Допустим, — недоверчиво проговорила Станислава, но внутри разлилось спокойствие, она все таки не сошла с ума. Или сошла, но тогда тут все психи, а это уже не так страшно. — Ты то откуда это знаешь?

— Ну, можно сказать, что у меня тоже есть дар. Наверняка твои способности передались от кого-то из предков, и скорей всего по материнской линии. Из глубины веков повелось, что ведьменское чаше проявляется в женщине, их кровь сильнее в потомках.

— Но родители у меня вполне нормальные, по крайней мере на мой взгляд.

— Ну, может способности передаются через поколение. Или проявляется не сразу, вот как у тебя. Могу предположить, что раньше ты просто обладала сильной интуицией, а такие странности восприятия начались совсем недавно. Возможно после встречи с Настей. Или же Псы послужили катализатором.

Дан замолчал, давая осмыслить услышанное, или же просто высказав все что хотел. Станислава, уже не спрашивая разрешения, открыла форточку, щелкнула зажигалкой и затянулась. Парень лишь раздраженно поморщился.

— Дан, а как это вообще работает? Я всего несколько раз и то случайно видела странное, и каждый раз это выходило случайно и сильно меня пугало.

— Ну, — парень задумчиво потеребил волосы на затылке растопыренной пятерней, — для начала закрой глаза. Теперь попробуй представить, что открываешь веки. Только представь. Ну как?

— Дан, — улыбнулась Станислава, — а как твое полное имя? Данила?

— Нет, Даниил. А что?

— Жаль, что не Михаил. Больше подошло бы.

— Так вот значит как я выгляжу…

И медведь оскалился чуть жуткой, но такой добродушной улыбкой.

***

Выйдя на крыльцо вслед за Даном, девушка свежим взглядом окинула небольшой двор. Вчера в сгустившихся сумерках и, уставшая до безобразия, Стася особо не вертела головой по сторонам, и сейчас удивлению не было придела. Больше всего ее поразил забор. Хотя это сооружение забором назвать язык не поворачивался. Частокол из толстых высоких бревен, таким его показывают в фильмах про древние времена. Только там за такой «оградкой» прячется целый город, а не маленький дом с навесом для машины и какой-то полуразвалившейся сараюшкой, затесавшейся в угол рядом с воротами.

А еще Станиславе показалось, что по бревнам струятся серебристые ручейки, слетаясь в завитки и вихрики. Решив, что этот уж точно обман зрения, она подошла ближе. Оказалось ее воображение ушло от истины не так далеко. Всю поверхность высоченного частокола занимали непонятные надпись и значки, вырезанные в дереве и закрашенные серебряной краской. Кое-где на длинных веревочках болтались тряпичные и кожаные мешочки, чуть покачивались на легком ветерке.