Глава 17

Старушка-кремень появилась в начале девятого. Вместе с ней пришли две молоденькие девушки, женщина средних лет, и пожилой мужчина. Как впоследствии выяснилось, гостиница уже лет двадцать являлась чем-то вроде семейного пансиона. Старушка — его владелица, женщина средних лет — ее племянница-завхоз, две смешливые молоденькие девчонки — внучки, работающие горничными, а мужичек — тоже какой-то дальний родственник, занимающий должность дворник-сторож-уборщик. В столь шумной разношерстной компании ужин, не смотря на опасения Станиславы, прошел в теплой и дружеской, можно сказать домашнее, обстановке.

Главным героем за столом, конечно же, как всегда был Тимур. Девчонки, не стесняясь бабушки, строили ему глазки, немолодая племянница обожгла вскользь парой томных взглядов. Даже молчун дворник-сторож-уборщик бросил оценивающий взгляд, и отвернулся, как-то подозрительно расстроено вздохнув. Он вытащил от куда-то из под полы початую бутылку водки, пододвинул к себе поближе стакан. К неудовольствию Стаси, Мишка присоединился к этой несанкционированной попойке. Подруга не полезла вразумлять, зная, что это бесполезно, но раздраженно глянула на Настю, ожидая ее реакции. Однако девушка, задумавшись о чем-то своем, совершенно не обращала внимание на происходящие вокруг.

А Тимур умудрялся улыбаться всем, развлекать всех смешными историями, подчивать каждую гостью деликатесами «почти собственного производства», оставаясь при этом верным лишь одной из присутствующих — старушке хозяйке. Это ей доставались самые искреннее улыбки, самые теплые комплименты и самые вкусные кусочки. Это ей он шептал в самое ушко что-то такое, от чего на морщинистых щеках расцветали красные маки, и смеялась эта восьмидесятилетняя бабулечка, как восемнадцатилетняя девчонка. И все приговаривал: «Вот ведь прохвост. Прям мой дед покойный. Чтоб ему в аду черти самую большую сковородку не пожалели».

Как то так, с легкой руки Тимура, напряжение, которое неизменно возникает между только встретившимися людьми, улетучилось еще на первых минутах общения. И когда ужин подошел к концу, расставались они почти друзьями. Пока остальные прибирали со стола, Тимур вызвался проводить гостей. Спустились с крыльца, тепло распрощались и пошли дальше, лишь старушка ненадолго задержалась. Она притянула к себе Тимура, заставив нагнуться, и прошептала в самое ухо:

— Ты береги свою ведьму. Да и на меня не обижайся. Я ведь, сначала, почему ее пускать не хотела, думала в ней зло. А теперь вижу — чиста она. А вот вторую девчонку опасайся. Зло в ее прошлом, настоящем и будущем. Помечена она. Ну, да и ты не так прост, как хочешь казаться. До свидания, внучек. И спокойной ночи.

Тимур, не зная как реагировать на эти слова, лишь кивнул. Старушка улыбнулась на прощание, прошелестели по опавшим листьям ее чуть шаркающие шаги, щелкнул замок захлопнувшейся калитки, а Тимур все так же стоял на нижней ступеньке крыльца, не торопясь заходить в дом.

В небе плыла, в окружении колючих звезд, истертая с одного края монетка луны, зябко кутаясь в облаках. Еще неделя и она дорастет до полноценного сребреника и опять начнет таять, только на этот раз с другого края. От куда-то, может из глубин забытого сна, перед мысленным взором всплыла кругла холодная луна, безразлично взирающая на развалины замка и людей, точно муравьи копошащихся внизу. Вот она отразилась в широко распахнутых от ужаса глазах девочки, и видение или воспоминание о сне померкло, а Тимур вздрогнул и зябко поежился. Ему вдруг стало очень не уютно на неосвещенном крыльце и он поспешил в дом.

***

— Где ты так долго пропадал? — поинтересовалась Славка, вытирая руки полотенцем.

Тимур окинул взглядом прибранный стол и вымытую посуду, которая теперь сохла на полотенце, удивился про себя, сколько же он проторчал на крыльце, а Славке сказал, как он надеялся вполне будничным голосом:

— Да так, погулял немного.

Станислава недоверчиво хмыкнула, но ни чего не сказала.

— А где наша влюбленная парочка? — желая сменить тему, поинтересовался Тимур.

— В комнату ушли, телек посмотреть. Я закончила, так что можем к ним присоединиться.

Станислава отворила дверь и замерла на пороге, Тимур едва в нее не врезался.

— Ты чего встала?

Славка не ответила, никак не отреагировала. Заинтригованный Тимур вынужден был протиснуться между замершей девушкой и косяком, но в комнате не происходило ничего интересного. В углу на тумбочке что-то монотонно бубнил телевизор, в его мерцающем свете угадывались контуры мебели. Светящиеся электронные часы на стене показывали начало десятого. А под ними, на диване замерли Настя и Мишка. Парень сидел на полу, а его голова покоилась на коленях Насти. Девушка перебирала пряди его волос, и, кажется, что-то тихо говорила, ее губы двигались в неровном свете. Под ногой Тимура скрипнула половица, и Настя испуганно вкинула голову. В глазах ее Тимур увидел, если ему не показалось, боль помноженную на чувство вины, но они сразу пропали, будто ушли в глубину.

— Ну и что ты там застыла, Славка? Влюбленных парочек не видела? — нарочито громко, желая рассеять наваждение, проговорил Тимур и щелкнул выключателем.

Станислава моргнула и облегченно выдохнула, ей точно привиделось. Когда она переступила порог, вдруг показалось, что в комнате есть еще кто-то, помимо Насти и Миши. Сейчас, при ярком свете, никого не было, но тогда… На плече у Мишки замер уродливого вида карлик, черный и сморщенный. Он вцепился в Мишку маленькими ручками с длинными ногтями, чуть раскачивался на коротких согнутых в коленях ножках, удерживая равновесие, и не переставая, что-то шептал в ухо.

Плохо чувствуя ноги, Станислава добрела до кресла и упала в него.

— Да что с вами? — непонимающе спросил Тимур. — У нас сейчас все хорошо. Мы ускользнули от охотников. Поели. Отоспались. Завтра приедет брат Насти, я свяжусь с друзьями, они и его спрячут.

Но никто его энтузиазма не разделял. Мишка, как только включили свет, лег на диван и отвернулся к стене, руку Насти он при этом не отпустил. Девушка сидела рядом отрешенная, взгляд вовнутрь себя, даже на упоминание о брате никак не отреагировала. Славка тоже замерла в кресле, плечи ее опустились, будто под непомерной тяжестью.

— Ну и какие у нас планы на эту ночь? — спросил еще более бодрым голосом Тимур и улыбнулся самой очаровательной своей улыбкой.

— Спать, — буркнул Мишка не поворачиваясь.

— Спать, — согласилась Станислава, но из кресла переползла не на кровать, а к ноутбуку.

Настя мотнула головой, вроде как соглашаясь, но Тимур сомневался, слышала ли она вообще о чем шла речь. Тимур опустился в последнее свободное кресло, закинул ногу на ногу и, улыбаясь самой лучшей своей улыбкой, произнес:

— Послушайте меня, братья и сестры, единственного так сказать и неповторимого, самого красивого и гениального члена нашего непобедимого отряда! Во-первых, спать у нас не получиться чисто физически, так как все уже благополучно выспались. Возражений нет? Во-вторых, с теми мыслями, что бродят за вашими не особо радостными лицами, спать нельзя — кошмар присниться.

Он заметил, как при словах о страшных снах, Мишка нервно дернулся, а Настя вынырнула, наконец, в реальный мир.

— Поэтому предлагаю: собрать наши бренные тушки в одну могучую кучку и рвануть в какое-нибудь ночное заведение, коими, я уверен, данный городок богат. Возражения есть?

— Есть, — отозвалась Станислава. — Я против твоего титула самого красивого и гениального. Да и насчет ночного клуба, не слишком ли это рискованно? Мы с таким трудом ускользнули от охотников. Не лучше ли тихо переждать?

— Настя сказала, что мы оторвались. А так же, что чем больше вокруг народу, тем надежней мы спрятаны. Так? — он вопросительно взглянул на девушку.

— Ну, так-то да, — кивнула Настя.

— Кто сказал, что я пойду? — тихо, но твердо проговорил Мишка, не оборачиваясь.

— Я сказал, — в тон ему ответил Тимур, — Девчонки согласны. Ты в меньшинстве. Одного я тебя оставлять не собираюсь. И вообще, вы бы видели свои лица. На них весь траур этого бренного мира. Нужно взбодриться. Особенно если Настя права, и эти твари, что ведут за нами охоту, питаются плохими эмоциями. Так что пока не исправлю ситуацию с вашим настроением, не успокоюсь. А тебя Мишка силком потащу, если сам не пойдешь. Пять минут на сборы! И шагом марш!