Глава 12

Трое друзей замерли в напряженно молчании, пытаясь понять, что имела в виду Настя. Несколько томительных минут ничего не происходило, а затем ночь за окнами взорвалась тысячей голосов: песий вой, детский плачь, крики разъяренной толпы, какие-то хрипы и стоны. Вот они дошли до самой высокой ноты и оборвались, больно резанув тишиной по ушам. И взяв пример с этой тишины, свет в комнате тоже притух, вольфрамовая нить в обеих лапочках еле тлела, почти не рассеивая тьму.

Окно точно затянули черной полупрозрачной тканью. Там, где до этого в ярком лунном свете угадывался заброшенный фруктовый сад, теперь медленно струился, все более сгущаясь, дым, таким жирным и непроглядным он бывает, если жечь резину. Скрытые его пеленой двигались неясные трудно распознаваемые тени. В стекло еле слышно стукнули, словно камешком на излете попали, брошенным детской рукой.

Где-то совсем рядом, тихо заплакала девушка. Ее всхлипы переросли в истерический крик, полный ужаса и отчаяния. Мишка дернулся, желая помочь, но движение его что-то сковывало. Раздраженно обернувшись, желая устранить помеху, он уткнулся взглядом в мокрое от слез лицо Насти, в глазах которой плясал вселенский ужас, зрачки заняли всю радужку. Она мелко дрожала, но рука ее с небывалой силой стиснула локоть Мишки, так что костяшки пальцев побелели, а на коже парня проступили полумесяцы от ногтей девушки.

— Пусти, — Мишка попытался вырваться.

— Не ходи, — тихий, дрожащий голос.

— Но там девушка… Она плачет… Нужно помочь…

— Тебе послышалось. Там никого нет. Просто показалось…

— А я… я тоже слышал, — неуверенно начал Тимур.

— И тебе показалось, — голос Насти дрожал, глаза смотрели умоляюще. — Нам все показалось. Там нет никого, кроме Псов.

За окнами оглушительно и как то издевательски завыли-залаяли сотни глоток. А после минутной тишины, по ушам резанул неприятный звук, будто острым ножом вели по стеклу. Мелькнула оскаленная пасть, с клыков невероятно длинных, пенясь, капала слюна.

— Мы не заперли дверь, — всполошилась Станислава.

Но Настя не дала ей сдвинуться с места, загородив проход.

— Псы не ходят в дверь, а если бы и захотели, не один замок их не остановит. И я удивлена, что они еще не здесь, и вы еще дышите. Может, ждут чего, или хотят насытиться…

— И что же нам теперь делать? — Тимур нервно теребил прядь волос. — Сидеть здесь и бояться твоих собак?

— Не моих! И Псов! — поправила Настя, но Тимур лишь дернул плечом, названье сути не меняет.

— Бояться нельзя. Спать нельзя. В окно смотреть нельзя. Дверь открывать нельзя. Не верить ничему!

Хотя девушку колотила дрожь от еле сдерживаемой паники, указания она выговаривала четко, заколачивая, точно гвозди. А глаза бегали, что-то выискивая на столе. Вот взгляд остановился на пачке соли, которую она не успела убрать, и в нем промелькнула тень надежды.

— Комната без окон, — чуть слышно прошептала она, а потом в полный голос поинтересовалась, — В доме есть комната без окон?

Станислава растерянно мотнула головой, а вместо нее заговорил Тимур.

— В общем то — есть, Славка наверное просто не помнит! Но развеет ты не собиралась рвать отсюда когти? Я сейчас обеими руками за! И ноги еще могу в довесок поднять!!

— Через Псов? — Насте стало почти смешно. — Бежать поздно. Осталось занять круговую оборону и ждать утра, надеясь и молясь, что бы оно оказалось ясным и солнечным. А еще, что бы к тому времени не подоспела Тень или Бездушные. Где комната?

— Ну, можно сказать ты на ней стоишь.

— Подпол, что ли? В принципе сойдет.

— Ну не совсем, — закончить Тимур не успел.

За стеной, напоминая о себе, вновь взвыли псы. А затем с глухим звоном окно пробили черные блестящие когти, каждый в ладонь длиной. Но стекло не разбилось, она вдруг потеряло свою привычную твердую структуру, превратившись в тонкую пленку воды, точно небольшой водопад или лужица, вставшая на торец. Когти рвали эту преграду, не причиняя ей особого вреда, лишь бороздки волн, огибая черные серпы, вопреки законам физики, устремлялись вверх.

— Ущипните меня, — пробормотал Мишка. — Мне это не кажется?

— Вот говорили мне знающие люди: не закусывай благородные французские вина маринованными огурцами отечественного производства, — пробормотал Тимур и нервно хихикнул.

Станислава промолчала, ощущая, что волосы на ее затылке медленно шевелятся.

И лишь на Настю происходящее подействовало, будто освежающий душ. Подхватив с пола нож, она несколько раз ударила им по лежащей на столе пачке соли, что бы разорвать обертку, а затем со всей силы метнула ее в окно. Глухого удара о твердое стекло никто не ожидал, посчитав, что пачка преодолеет легкую зыбь так же легко, как и когти с той стороны. Не удивилась этому, похоже, лишь Настя. Как и последующим событиям. Пачка взорвалась, точно новогодняя петарда, но белые кристаллы не разлетелась в разные стороны, их точно магнитом притянуло к стеклу по всей поверхности. Соль щипела, точно попав в кислоту, искрилась и вспыхивала несколько мгновений, а затем затвердела серой пористой массой. За стеной с ненавистью взвыли, и черные когти осыпались пеплом.

— Какое-то время им здесь не пройти, — проговорила Настя, доставая из сумки, весящей на плече у Мишки, еще одну пачку соли. — Показывайте, где комната.

***

— Господин мой, Псы нашли ее. Она заперта в доме, под их охраной.

— Так доставь поскорее мне ее.

— К сожалению, мой досточтимый господин, я сейчас не с ними

— Как такое возможно?

— Какой-то дерзкий юнец пытался меня остановить. И хотя ему это не удалось — следы он попутал. Но не волнуйтесь, больше ему не удастся меня обмануть. Сосуд будет Ваш.

— Ты всегда честна со мной, даже когда знаешь, что можешь быть наказана. Что ж это твой последний шанс.

***

— Баба Дотя рассказывала, что этим домиком владело семейство Станиславы с лохматых годов, — говорил Тимур, пока Михаил отпирал подпол на кухне. За окнами здесь творилась такая же бредовая нереальность, и в них старались лишний раз не заглядывать. — Сверху-то дом пару раз полностью перестраивали, а вот подвалы оставили нетронутыми. И сейчас поймешь почему. Спускаемся?

— Идите первыми, — проговорила Настя. — Мне еще надо…

— Надеюсь, ты не думала, захлопнуть за нами крышку, а самой сбежать? — хитро щурясь, уточнил Тимур.

— Была такая мысль, — без тени улыбки ответила Настя, — Но крышку мне, похоже, одной не поднять.

И пошла по постепенно сужающемуся кругу, рассыпая из пачки соль по полу ровным слоем. Когда она вернулась к люку, в проеме виднелась лишь голова Мишки, дожидавшегося ее, Тимур и Станислава уже спустились. Настя дождалась, когда Мишка, закрыв люк, покинет лестницу, и осыпала солью ступени и лишь после этого оглянулась. Помещение мало напоминало обычный деревенский подпол, яму вырытую под домом с ящиком для картошки и полками под маринады. Современный подвал сделанный под старину, вот на что это больше походило. Стены из красного, потемневшего от времен кирпича и пол, выложенный крупными каменными плитами, хотя и полочки здесь присутствовали, сейчас пустые.

— Ну как? — Тимур повел вокруг маленьким, но достаточно ярким диодным фонариком.

— Нормально, — пробормотала Настя, однако не от кого не укрылось, с каким сомнением она поглядела на люк.

— Ну, если так, то тебе и потайная комната понравиться, — довольно улыбнулся Тимур. — Из-за нее-то эти подвалы и не перестраивались никогда.

С этими словами он передал фонарик Стасе, и дернул за стенку одного из шкафчиков. Фанера с легким шорохом отошла, открыв у самого пола неширокий, как раз проползти одному человеку, лаз. Станислава первой нырнула в дыру, за ней, толкая перед собой спортивную сумку, Мишка, следом, разбросав горстями остатки соли, Настя. Тимур вполз последним, закрыв за собой проход. Лаз шел под уклон и прервался достаточно быстро в помещении не меньшем, чем подвал, но гораздо ниже. Тимур мог стоять, лишь наклонив голову, Мишка, не сильно уступавший ему ростом, постоянно чиркал по потолку макушкой. Даже Стася невольно втягивала голову в плечи. Только Настя, со своим миниатюрным ростом, чувствовала себя более-менее комфортно.

— А в детстве, когда мы тут играли в тайный штаб, он мне казался на много больше, — проговорил Тимур, недовольно потирая ушибленный затылок. — Не уже ли, я настолько вырос…