— А почему твой распорядок дня какой-то перевернутый, — поинтересовалась девушка на исходе третьей ночи, когда маг, широко зевая, подумывал, а не пора ли уже на боковую, — словно ты летучая мышь или вообще вампир?

— Ну, я же темный маг, значит сила моя во тьме, — тоном, отвяжись, наконец, женщина, пробормотал Ханар и выбрался из-за стола. — Ладно, я спать.

— Приятных снов!

— Ага.

***

«Даже любопытно, чем сегодня попытается удивить», — с этой мыслю, Ханар открыл глаза.

День за окном едва перевалил за середину, но спать больше не хотелось.

Маг потянулся, сполз с кровати, постучав по кувшину, согрел в нем воду, умылся. Приведя себя в порядок, отдернул занавеску, вышел из спальни, и с легким разочарованием осознал, рисунков сегодня не дождется. Девушка сидела в кресле, которое маг перенес из другой комнаты, чтобы освободить свое, забравшись в него с ногами, и, вместо обычного бумагомарательства, читала книгу.

— Добрый день, — поздоровался маг, появление которого проигнорировали.

— Добрый, — буркнула девчонка, даже не подняв глаз.

— А картинок сегодня не будет? — поинтересовался маг, слегка задетый таким пренебрежением к себе.

— Нет… — не отрываясь от книги.

— Почему?

— Потому что ты жмот!

— Я?!

— Чернил ему жалко! Все мои рисунки довел до первоначального состояния, — девушка с раздражением захлопнула фолиант и перевела взгляд на мага. — Но, если честно, я не знаю, что еще нарисовать. Не представляла, что могут быть столь схожи, так не похожие миры. Наверное, изобрази я коллайдер, ты бы и ему аналог в вашем мире нашел.

— Коллайдер?

— Ага, — кивнула Лета, — адронный. Но как он выглядит, и что делает, я представляю слабо. Помню только, как все переживали, а вдруг случиться сбой в его работе, и на месте матушки Земли станет черная дыра. Короче, мое вдохновение склеило ласты, так что пошли завтракать.

Она поднялась из кресла, бросила книгу на стол и скрылась за дверью. Томик нарушил хрупкое равновесие извечного бардака, соскользнул с горы бумажек, увлекая их в полет. Книгу и пару листов магу удалось подхватить, но несколько белыми птичками, спикировали прямо к ногам. Пришлось Ханару, усевшись на корточки, собирать.

— А говорила, ничего не нарисовала, — ухмыльнулся он, переворачивая последний и глядя на свою карикатуру.

Узнаваемое лицо, но слишком большая голова на маленьком теле. Маг на картинке был обет в черый развивающийся плащ и метал молнии из воздетых рук, а снизу шла подпись: «Я злой и страшный черный маг! Я мир ваш захвачу! Вот так! У-у-у». Ханар ухмыльнулся, ему рисунок понравился, поэтому прошептав закрепляющее заклятье, высушил чернила и отложил картинку в сторону, что бы потом убрать в стол.

Он уже почти разогнул колени, вставая, когда заметил, у каминной решетки еще один скомканный лист. Движимый любопытством, подошел, поднял, расправил, разгладил рукой, вгляделся в рисунок и застыл. Сразу стало понятно — этот рисовалось не ради доказательств и вообще не предназначалось для чужих глаз. От четких линий исходила такая тоска, такая безысходность, что сердце защемило. Немолодая женщина, очень похожая на Лету, смотрела чуть в сторону и грустно улыбалась.

Подробности рассмотреть не успел, в комнату, поинтересоваться, почему маг так долго, заглянула художница. Увидав, что именно держал в руках и с интересом рассматривал маг, подбежала, выхватила листок, снова скомкала и кинула, на этот раз, точно попав в камин. Магическое пламя не хуже настоящего радостно подхватило подачку, и тут же сжевало ее, довольно облизнулось алым язычком.

— Это? — тихо спросил маг, желая подтвердит свою догадку.

— Не твое дело! — излишне резко выкрикнула девушка и выбежала из кабинета.

Маг, почему-то чувствуя себя последним поддонком, пошел следом.

***

Два этажа они спускались в молчании, пока Ханар не решился нарушить гнетущую тишину.

— Что ты с таким интересом читала?

— Сказки, — отстранено ответила девушка.

— Не знал, что в моем замке такое водиться, — искренне удивился маг. — И где ты их только нашла?

— В большой библиотеке. Я где только не побывала, каких комнат не увидала, пока тебя искала в первую ночь. Правда всё захламлено, словно замок не жилой, под конец начала подумывать, уж не привиделся ли ты мне. Да и за последние дни неплохо тут освоилась.

— И какая же сказка тебе понравилась больше всего? — магу стало интересно.

— Спящая красавица, — девушка, наконец, улыбнулась, возвращаясь к себе прежней. — Вот еще одна схожесть. В моем мире мне ее мама часто читала. Если честно, всегда было очень жаль принцессу. Мало того, что проспала сто лет, проснулась, можно сказать, в чужом мире, так еще перед лицом какая-то наглая рожа, утверждающая, что теперь ты станешь женой совершенно незнакомого тебе человека.

— Никогда не смотрел на эту историю с такой стороны, — улыбнулся маг.

А девушка, воодушевившись, отпустила фантазию на волю.

— И вообще, может он, принц этот, вовсе не прекрасный, лицо в прыщах, зубы кривые, и изо рта воняет, а тебе с ним жить.

Маг сдавленно хрюкнул, пытаясь сдержать смех.

— А вдруг это вовсе не он тебя спас, — с трагическим надрывом в голосе, Лета рисовала, все более мрачные картины будущей жизни Спящей красавицы. — Дождался, когда твой суженный покрошит врагов в мелкую капусту, уничтожит дракона и поцелует тебя, и, пока ты не до конца пришла в себя, тюк его по голове и припрятал в ближайших кустиках. А ты теперь живи и мучайся не пойми с кем.

— Сжалься, — прохрипел маг, давясь смехом. — Живот уже болит!

Девушка больше не могла сдерживать трагически серьезное лицо, и тоже засмеялась. Так с шутками прибаутками добрались до кухни. Ханар привычно полез в холодильник, искать из чего в этот раз соорудить бутерброд, а Лета глядя на его мучения, задала вопрос, который возникал у нее при каждом перекусе мага:

— Зачем тебе такой слуга, который не готовит, не прибирает, спит все время? Если он не справляется с обязанностями, то почему бы его просто не заменить другим?

— Понимаешь, Старик Зи — часть этого замка, и служит здесь уже несколько поколений. Если верить семейной легенде, мой прадед Ваин в молодости бился над составлением заклятья бессмертия. После нескольких месяцев постоянных неудач, он с горя напился. И тут, видимо, в его затуманенном алкоголем мозгу что-то сложилось, и он заколдовал первого попавшегося под руку человека. На радостях прадед опять ушел в загул, а когда вышел из него, не смог вспомнить, как заклятье накладывал. Числился за ним такой грешок, сотворил что-нибудь гениальное и забыл как. Спустя какое-то время, прадед Ваин заметил, что у заклятья есть побочные эффекты, попытался снять, но не смог.

Ханар отвлекся, сделал пару глотков травяного настоя, сжевал один бутерброд и продолжил:

— И живет человек, по вине прадеда, уже двести лет. Вот только в отличие от тела, мозг все равно хоть медленно, но продолжает стареть. У него уже пропали многие навыки, он многое забыл из прошлой жизни, да еще в дополнение ко всему появились всякого рода причуды. Например, откликается он только на Старика Зи. Выгнать его я просто морального права не имею. Раз моя семья совершила ошибку, и нет возможности ее исправить, то от ответственности за ее последствия нас никто не освобождал.

Остаток завтрака прошел в молчании. Ханар, сказав все, что хотел, уплетал бутерброды. А Лета, погрузившись в свои мысли, даже взглядом его не отвлекала.

***

Бутерброды и травяной настой практически подошли к концу, когда появился слуга. Он замер на пороге, боясь переступить, с подозрением косясь на «сидящую» на стуле рубаху, и сдавленным шепотом позвал:

— Молодой господин…

Ему, конечно, показалось, что рубашка хихикнула, и то, что господин Ханар на нее зло шикнул, тоже привиделось.

— Ты что-то хотел, Старик Зи?

— Вам вызов.

— Кто? — маг мгновенно подобрался, став серьезней.

— Господин Ротим.

«Странно, что Нииру потребовалось в такое время? — подумал маг, взглянул на девушку. — Хотя, он очень вовремя. Поможет развеять так не к стати возникшие сомнения».

— Сейчас поднимусь в кабинет, — ответил Ханар.

Слуга вышел, на прощание еще раз бросив подозрительный взгляд на порхающий предмет одежды.