Глава 18: Брайден
Несколько дней спустя
Ледяной пакет не столько охлаждает мою кожу, он главным образом замораживает. Чего и следовало ожидать. Было бы хорошо, если бы это хоть немного помогало унять боль на моем лице.
— Не смотри на меня так, — предупреждает Райан.
— Я даже не взглянул на тебя! — кричу я.
Это правда. Он стоит слева от меня, на кухне. Я смотрю прямо перед собой.
Мой левый глаз сейчас закрыт пакетом со льдом, так что нет, я не смотрю на него. Почему я прижимаю лед к левому глазу? О, может это как-то связано с тем, что у этого ублюдка вошло в привычку колотить меня.
— Не веди себя так, словно не заслужил этого, — говорит он низким голосом.
Что за хрень? Этот придурок читает мои мысли?
Но я достаточно умен, чтобы оставить любые комментарии при себе.
— Я же говорил тебе не возвращаться туда.
Опять же, я благоразумно поджимаю губы и сохраняю спокойствие.
Я слышу, как он чем-то гремит на кухне, но я не настолько глуп, чтобы повернуться и выяснить, что это. Ни за что. Я не смогу сопротивляться, если он снова ударит меня, поэтому самый лучший вариант — не давать ему повода этого сделать.
Очевидно, я все время ошибаюсь, пытаясь не дать ему причин ударить меня. Он едва переступил порог, вернувшись из своей поездки во Флориду с Даной, и уронил сумки на пол, когда я появился у входа на кухню. Мой план состоял в том, чтобы поприветствовать его дома и все такое. Я даже держал для него открытое пиво.
Он бросил всего один взгляд на мое лицо...
И набросился на меня.
Он кинулся на меня, словно автопоезд, ударив меня так сильно, что я отлетел к холодильнику. Пиво выпало из рук и заскользило по полу на кухне.
Он заставил меня убрать весь беспорядок, хотя я едва видел одним глазом. Он действительно так и сделал.
Он становился безумным. Опять же, я никогда прежде не давал ему причин злиться на меня. Большую часть времени он был самым рассудительным человеком.
— Я вижу вину на твоем лице, придурок. Ты обещал мне, что не трахнешь ее до восемнадцатилетия.
— Я не трахал ее, — бормочу я.
Хлопает дверца холодильника.
— Тогда Бог знает, что еще ты с ней сделал, урод!
Вот в кого я превратил своего лучшего друга. Обычно спокойный Райан Рут стал совершенно другим. Ясно, что ничего из того, что я скажу, не исправит все между нами, поэтому лучше всего вернуться к моему первоначальному плану.
Заткнуться и позволить ему выпустить пар.
— Я честно хочу убить тебя прямо сейчас.
Я делаю глубокий вздох и смотрю прямо перед собой.
— Я хочу сломать все косточки в твоем чертовом теле.
Хм, он этого не сделает, но я оставляю это при себе.
— Нет. Я должен вырубить тебя и привязать к каким-нибудь железнодорожным путям.
— Этого заслужил Остин, а не я.
Кажется, он материализуется у входа в гостиную — настолько быстро, насколько он вообще может передвигаться. Его карие глаза выглядят чертовски огромными. Безумными. Волосы стоят дыбом. Он выглядит психом. Опасным.
— Заткнись. — Он указывает пальцем на меня. — Просто заткнись сейчас. Не говори. Даже не дыши, черт бы тебя побрал, понимаешь меня? — Райан выглядит так, словно готов убивать, так что все, что я могу сделать, это кивнуть ему и затаить дыхание.
— Вы оба заслуживаете этого. Вы оба такие...
Возмущение вспыхивает, несмотря на мои попытки понять его.
— Теперь подожди минутку!
— Какую часть из того, что она несовершеннолетняя, ты не понимаешь, придурок?
Я бросаю лед и позволяю голове опуститься обратно на диван. Я заслуживаю этого. Правда. Но его сравнение с Остином заставляет меня желать ударить Райана так же сильно, как он ударил меня.
— Я сожалею, — выговариваю я. — Мне действительно чертовски жаль.
— Только вот этого не надо.
Эти брат и сестра. Иногда они кажутся одним и тем же человеком. Особенно, когда они злятся. И черт меня подери, если я не буду злиться на них обоих прямо сейчас.
Райан проносится по нашей квартире. Кажется, он направляется в свою комнату. Я напрягаю мозги, пытаясь вспомнить, видел ли я, чтобы он приносил домой какое-либо оружие.
Какая-то ткань бьет меня по лицу.
— Переоденься. Надевай и пойдем.
— Что? — Я убираю ткань со своего лица и вижу, что это моя темно-синяя рубашка.
Он снова в дверях, пялится на меня, как будто хочет, чтобы я сдох здесь и сейчас.
— Студенческое братство выложилось по полной. Ты идешь со мной на вечеринку.
— Что? Ни за что. У меня лицо опухло! — Он сумасшедший, если думает, что я выйду куда-либо в таком виде.
— Мне плевать на это. Ты пойдешь со мной. Слезай с дивана.
— Чувак, послушай...
— Мне нужно выпить. И напомнить себе, что ты мой лучший друг. Так что давай. Пошли.
Чертовски верно.
Аллея братства освещена огнями, каждый дом наполнен людьми и музыкой, ведь это последняя вечеринка перед весенними каникулами. Все внутри, прячутся от холода.
Мы думали о том, чтобы присоединиться к ним, стать новичками в наш первый год учебы. В конце концов, я рад, что мы этого не сделали. Я люблю их вечеринки, но я также люблю свое личное пространство, а в домах братства этого нет. Есть также большая вероятность, что ни у меня, ни у Райана из-за этого не будет отличных оценок — то, над чем мы работали чертовски усердно.
Потрудились на славу — отдыхаем по праву.
Выбрав первый дом, мы заходим внутрь и, оглядываясь вокруг, я вижу девушку на коленях, которая делает минет.
Уже?
— Один.
Взгляд Райана мечется в том направлении, куда я смотрю.
— Черт возьми, — бормочет он себе под нос.
Я ухмыляюсь, надеясь, что с такой скоростью я смогу напоить его, и он забудет, что хотел убить меня.
Мы ходим по комнатам, здороваясь с друзьями и знакомыми, продвигаясь к бару. Еще кое-что бросается мне в глаза: парень сидит на диване, а голова девушки подпрыгивает вверх-вниз на его коленях.
— Два. — Блин, с такой скоростью мы можем выйти на новый рекорд.
Райан фыркает и качает головой.
— Твоя дурацкая игра.
— Эй, три года мы играли, и ты не думал, что это глупо, когда выигрывал. — И сейчас я хочу, чтобы он подумал об этом. Мне нужен алкоголь, чтобы отвлечься от пульсации на моем лице. Опять же, игра требует, чтобы он сделал снимок каждого минета или траха, который я увидел первым, но это не значит, что я не могу присоединиться к нему и напиться.
К тому же, если он выиграет, то прекратит постоянно напоминать мне об этом и издеваться. У меня не было секса уже месяц. Мой член умоляет о любви и не от моей собственной руки. Хотя рука Киры на мне… Черт, да, это помогло бы облегчить боль. Проблема в том, что он проснулся, и пульсирующую потребность может излечить только она.
В моих ребрах проносится вспышка боли, и я дотрагиваюсь до них рукой, крича.
— Ублюдок! Какого черта это было?
— Ты думаешь о том дерьме, что сотворил с ней.
— Что? — Когда, черт, он стал экстрасенсом?
— Твой член встал.
Быстро перестроившись, я подхожу к бару, взяв два стакана и бутылку рома.
— А после того, как я увидел двух девушек, делающих минет, это не могло случиться?
— Ты хочешь, чтобы и тебя сегодня вечером засчитали? — Я был бы глуп, если бы не заметил, как его челюсть сжимается, когда он спрашивает. Быть засчитанным в нашей игре значит, что ты проиграл, но ты также выигрываешь, потому что твой член отсосали. Единственный способ меня засчитать — это губы Киры. Проклятье.
Я снова поправляю свой член, потом наливаю нам по паре шотов и протягиваю ему один.
— Я недавно признался себе, что влюблен в девушку, в отношении которой я так накосячил. Я не собираюсь трахаться с кем попало, одновременно с этим преследуя ее. Веришь или нет, но Кира того стоит, и я не мой отец.
Райан кивает, зная, как сильно я ненавижу то, что сделал мой отец, и, вероятно, сделает и с его матерью. В его глазах даже мелькает осознание того, что это означает: я никогда не изменю Кире. В этом нет необходимости, потому что мне нужна только она. Никаких замен не требуется.
Он поднимает свой стакан.
— За моего брата. Надеюсь, однажды я назову его братом по другой причине, нежели сегодня.
Я не понимаю, о чем он говорит, пока обжигающая жидкость не оказывается в моем горле, и я начинаю задыхаться.
— Эй, давай не будем забегать вперед.