Андрей покачал головой. Он действительно собирался первым делом узнать именно это.

— Полагаю, вы тоже хотите что-то узнать, — сказал пилот, садясь обратно. Келлер последовал его примеру.

— Разумеется. Например, какие новости вы привезли с Фрейи. В конце концов, ваша экспедиция в систему Проциона — первая за все годы с момента основания колонии. Первая уцелевшая хотя бы частично, если быть точным.

— Уцелевшая? — Андрей ухватился за протянутую ему зацепку, разом оживившую воспоминания о миссии, которая привела его на Клэр. Спокойствие, царившее в его уме до сих пор, улетучивалось, как бензол на воздухе. — Значит, была ещё одна? Вы знаете что-то о ней? Я же прилетел сюда за ними!

— Тогда вам не повезло — во всех смыслах. Их корабль разбился, никто не выжил.

— Тёмная энергия!

— Успокойтесь, — поморщился Келлер. — На этом корабле были близкие вам люди?

— Нет, но...

— Тогда зачем так бурно реагировать? Смерти в результате аварий и несчастных случаев будут всегда. Это статистика.

Такой цинизм заставил Андрея растеряться. На погибшем корабле, как ни крути, были люди. Его коллеги. И относиться к ним, как к куклам? Как к персонажам компьютерной игры? О да, подумал он. Тебе дали миссию — найти и эвакуировать кучку пикселей. Не получилось — ну и хрен с ним. Это ведь просто пиксели. Или цифры в статистике.

Для Келлера, но не для него. Или это общая черта учёных, работающих с людьми?

— Что с ними случилось? — наконец спросил он.

— То же, что и с вами. Столкновение с космическим объектом. На орбите Клэр летает немало осколков мелких камней, так что и вы, и ваши товарищи наткнулись на них. Здесь опасная зона для полётов.

Андрей вспомнил дыру в обшивке космоплана, сквозь которую в стерильную атмосферу корабля сочился воздух и свет Клэр. Метеоритная атака в атмосфере — он сам тогда предположил это. Что ж, теперь сомнения развеяны.

— Вы говорили о новостях, — сказал он. — Что вы хотите услышать?

— Всё, — усмехнулся Келлер. — Но это займёт слишком много времени. Расскажите самое основное. Для начала о себе.

— Я пилот на космопланах лёгкого класса, работаю в космическом флоте Объединённой Фрейи. Летаю в основном в дальний космос. Исследовательские экспедиции, иногда — транспортные перелёты. В этот раз отправили сюда... как спасателя. В общем-то, я совсем неинтересный человек с такой позиции, — Андрей развёл руками. — Ну, побывал на Гельветисе, Ратасене, это да...

— Простите? — поднял брови Келлер.

На несколько секунд в комнате воцарилась тишина. Андрей соображал, не понимая, что происходит, и лишь когда лежавшая на ординаторской кушетке До повернула голову, впившись в него ледяным взглядом, он догадался. Всё ведь было просто. Келлер переспросил, потому что никогда не слышал этих названий, привычных для Андрея. Гельветис. Ратасен. Человеческие колонии, созданные уже после того, как эти люди изолировали себя от мира.

Андрей кратко рассказал о них. Ничего примечательного. Гельветис — это 51 Пегаса, солнцеподобная звезда и одноимённая планета в обитаемой зоне. Ратасен — это планета у Чалавана, она же 47 Большой медведицы. Молодые колонии, стабильное развитие. К тому же им не пришлось сражаться с чужой цивилизацией, как первым колонистам Фрейи — на обеих планетах не оказалось разумных существ.

Ещё была Гарафена. Планету обнаружили одновременно с Фрейей у Беты Южной Гидры и считали основным кандидатом на колонизацию — Фрейя просто оказалась ближе к Земле, поэтому сначала туда и улетели. Ну а потом уже пришёл черёд Гарафены, которая обладала богатой биосферой, но, как и другие планеты, была лишена разума. Сейчас там шло активное развитие и заселение пустующих земель — рай для любителей пожить на самом фронтире.

А ещё он побывал на старой Земле. После ядерной войны, от которой горстка учёных сбежала на Фрейю, там возродилось прежнее общество. Катастрофа пощадила Южную Америку, Африку, Индонезию — но рухнувший мировой порядок отбросил их далеко назад в развитии.

Келлер задумчиво перебирал пальцами.

— А сейчас какова ситуация на Фрейе? — спросил он, когда Андрей умолк. — Когда мы улетали, всё было хуже некуда.

— Ну, как, — вздохнул Андрей и откинулся на спинку стула, краем глаза заметив пристальный взгляд До. Нота ждала. — Так себе. До открытой войны дело не доходит, уроки Земли вроде бы помнят. До кризиса тридцатых тоже не дотягиваем. Но вооружены до зубов, плюнь не туда — и опять придётся новую планету искать. Хотя ядерное оружие вроде бы договорились не создавать.

— Напряжённость?

— Присутствует, скажем так...

— Как власти Фрейи могут отреагировать на появление корабля с Клэр? — прямо спросила До, сев на кушетке. Та была низковата для неё, но женщину это не смущало.

— Понятия не имею, — честно признался Андрей. — Всё зависит от того, как вы сюда улетали и что оставили.

— Мы улетали незаметно, — равнодушно уточнил Келлер. — Использовали первый частный колонизаторский корабль к Тау Кита.

— Он же пропал...

— Так и есть. Он должен был отправить беспилотник с сообщением о предварительных результатах миссии, но не сделал этого, что логично, потому что мы и не собирались лететь к Тау Кита. План изначально включал в себя полёт сюда, к Проциону и Клэр.

— Но зачем?

— Мои слова могут быть неправильно истолкованы. Я не стану отвечать.

Странный ответ, подумал Андрей. Что значит — неправильно истолкованы? Это как? Но требовать ответа от Келлера глупо, не в том он сейчас положении. Что ж, пока хватит главного — его задание выполнено. Экспедиция погибла, спасать некого.

Только какой в том смысл, если ему никак не передать известие на Фрейю? Впрочем, нет, кое-что внушает надежду. Например, вопрос До — надо подтолкнуть Архитекторов к нужному решению. Если, конечно, Андрея вообще будут спрашивать.

— У меня ещё остались вопросы, — сказал он.

— Вы можете задать их Ре, — Келлер поднялся и шагнул к двери. — Она ответит.

— Не на всё.

— Вот как? — учёный обернулся, и впервые за всю беседу на его лице появился искренний интерес. — Это какие же такие ответы вы хотите знать, что их не сможет дать моя девочка?

— Ответы насчёт ваших девочек. Например, что именно вы сотворили с мозгом До.

Келлер задумался. Взглянул на женщину, но та молчала, опустив голову. Посмотрел на Андрея — тот не отвёл взгляд.

— Что у вас с генной инженерией? — спокойно спросил Архитектор, садясь обратно. — Наследственность, рак, ординаторы, долголетие, модификации вроде вашей... и всё? По-настоящему мозга не касаются?

Андрей кивнул.

— Мы думаем иначе. Да, До — нейромодификант, как и все ноты. Только вопрос этот должна была задать она, а не вы.

— Она не может.

— Верно. Хорошо, я спрошу у неё самой. Слышишь меня, До? Отвечай честно. Ты хочешь знать?

Несколько секунд в комнате стояла тягучая тишина.

— Да, — наконец выдохнула офицер. Сейчас она нисколько не походила на ту сильную — и красивую этой силой — женщину, какой Андрей увидел её возле гранитного монумента. Пилот едва мог поверить, что эти же руки совсем недавно сжимались в кулаки и обрушивались на него — нет, теперь До выглядела юной девочкой, спрашивающей у матери, как пользоваться средствами от прыщей.

Келлер медленно кивнул. Лицо его по-прежнему было непроницаемым.

— Проект «Ноты» ставил своей целью разработать линии модификаций, формирующих наилучшие варианты человеческого сознания под разные задачи, — тоном лектора проговорил он. — Я не стану рассказывать о каждой из них, это частная жизнь человека. По каждой линии было создано несколько сотен объектов. Ноты — контрольные образцы. До... До — идеальный солдат.

— Что? — растерялся Андрей.

— Мы нашли в мозгу нейросети, отвечающие за подчинение, и усилили этот эффект. Разумеется, это не абсолютное решение. Разумеется, потребуется правильное воспитание рекрута с самого детства для полноценного эффекта. Коррекция также не заставляет солдат бездумно исполнять приказы. Они просто меньше сомневаются в авторитете командира, и всё.