— Скотина! — презрительно бросила Бонни.

Доктор Джуниус больше ничего не сказал; он молча отвернулся к стене. Старик в постели, казалось, уснул.

— А поскольку у Парка тоже рак, — подытожил Эллери, — он тоже долго не проживет, не так ли? Все складывается превосходно! Когда он умрет, никто не заподозрит, что это не Стьюарт; даже вскрытие подтвердит, что он умер от рака, как и следовало ожидать. А к тому времени у него отрастут настоящие волосы вместо парика и гуммозы на лице, как сейчас. О, это был весьма остроумный план! — Он помолчал и заметил: — Меня от него немного тошнит. Вы хорошо спите по ночам, доктор Джуниус?

Спустя некоторое время Глюке настойчиво вернулся к тревожившему его вопросу:

— Но Бэском ведь не знал, когда умрет старик Стьюарт? Вы так и не ответили мне, каким образом он намеревался держать его под контролем, пока он был жив? Как он мог быть уверен, что старик не составит новое завещание?

— Очень просто. Существовало старое завещание, ныне действующее. Лу оставалось только проследить — очевидно, с помощью Джуниуса — чтобы старик не имел доступа к собственному завещанию. В таком случае, если бы он даже и составил новое завещание, они всегда могли бы его уничтожить, оставив прежнее в силе.

Когда Стьюарт преждевременно скончался, стало даже проще. Вопрос о новом завещании отпадал сам собой. Парк, играя роль Стьюарта, не мог его составить, даже если бы и захотел. Старое завещание как было, так и остается действующим.

Кстати, я был уверен, что Лу обязательно попадется сегодня в ловушку. С умирающим от рака Парком, чьи дни, а возможно и часы были сочтены, Лу не мог позволить Бонни и Таю исчезнуть на неопределенное время. Если бы Парк умер во время их медового месяца, протекающего неизвестно где, весь замысел Лу потерпел бы провал. Ведь он был основан на том, чтобы скрыть истинные мотивы преступления, для чего Бонни должна была умереть прежде, чем умрет ее дед. Если бы Лу убил Бонни — и Тая тоже, поскольку ему ничего другого бы не оставалось, — после смерти Парка, выступающего в роли Стьюарта, его мотивы были бы яснее ясного и выдали бы его с головой. Поэтому я был уверен, что он пойдет на любой риск, чтобы расправиться с Бонни и Таем прежде, чем они исчезнут надолго в неизвестном направлении, и пока Парк еще жив.

Эллери вздохнул и закурил новую сигарету. Никто не произнес ни слова, пока инспектор Глюке с неожиданной тревогой в глазах не окликнул:

— Парк! Эй, вы там — Парк!

Но старик в постели ничего не ответил, — он даже не шевельнулся и ни единым жестом не дал понять, что слышит.

Эллери и Глюке одновременно бросились к кровати. Затем они выпрямились, даже не прикоснувшись к старику, потому что в его безвольно лежащей сморщенной руке заметили маленький пустой флакончик; старик был мертв.

А доктор Джуниус отвернулся от стены и съежился в кресле, хныкая, как ребенок.

 Глава XXIII

Конец начала

Когда Эллери воскресным вечером повернул ключ в своем номере и вошел, захлопнув за собой дверь, швырнув в сторону шляпу и пальто и погрузившись в самое глубокое кресло, он чувствовал себя совершенно опустошенным. Все кости его болели, и голова тоже. Так приятно было просто сидеть здесь, в тихой спокойной гостиной, и не думать ни о чем.

Он всегда чувствовал себя так после завершения трудного дела — усталым, вялым, полностью утратившим жизненную энергию.

Инспектор Глюке снова рассыпался в грубоватых восхвалениях; были приглашения, благодарности, теплый поцелуй Бонни и молчаливое крепкое рукопожатие Тая. Но он сбежал от всего этого, чтобы побыть одному.

Эллери медленно закрыл глаза.

Чтобы побыть одному?

Это было не совсем так. Черт побери, опять он анализирует! Но на сей раз его мысли концентрировались вокруг более приятного предмета, чем убийства. Каковы его чувства к Поле Пэрис? Жалеет ли он ее из-за ее странного душевного расстройства, потому что она сидит взаперти в своих уединенных комнатах и лишает мир возможности наслаждаться общением с нею? Жалеет? Нет, только не это. Если быть откровенным, ему даже нравится, когда он бывает у нее, чувствовать, что они одни, что весь мир отгорожен от них. Почему так происходит?

Эллери застонал; голова уже не просто болела, она раскалывалась на части. Он занимается пустыми рассуждениями, как мальчишка! Надо же изводить себя таким образом! К чему эти мысли? Что в них хорошего? По-настоящему счастливые люди не держат мысли в своих головах. Поэтому-то они и счастливы!

Он со вздохом поднялся с кресла и снял пиджак; во время этих манипуляций у него из кармана выпал бумажник. Эллери нагнулся за ним и вспомнил о конверте, который лежал в бумажнике. Странно, что он совсем забыл о нем в суматохе последних двадцати четырех часов!

Эллери достал конверт из бумажника, с удовольствием ощупывал его гладкую поверхность. Отличное качество! Качество — вот что самое главное! А Пола представляла собой особую, уникальную коллекцию человеческих качеств, нежных, милых, застенчивых, безмолвно взывающих к лучшим проявлениям души!

Он усмехнулся и разорвал конверт. Догадалась ли она в самом деле, кто убил Джека Ройла и Блайт Стьюарт?

На бумаге четким и разборчивым почерком Полы Пэрис было написано:

«Милый дурачок! Неужели вы не знаете, что женщина способна интуицией постичь то, что требует от мужчины зигфридовских[62] усилий его интеллекта? Конечно, это Лу Бэском. Пола.»

«Черт побери ее непостижимую проницательность!» — сердито подумал он. Не следовало бы ей быть так насмешливо-язвительной! Он схватился за телефон.

— Пола? Это Эллери. Я только что прочел вашу записку...

— Мистер Квин! — проворковала в трубку Пола. — Герой вернулся с войны. Я полагаю, мне следует передать вам поздравления, причитающиеся победителю?

— О, пустяки! Нам просто повезло, что все так удачно сложилось. Однако Пола, по поводу вашей записки...

— Мне едва ли нужно сейчас открывать ваш конверт.

— Но я открыл ваш, и должен сказать, что вы совершенно точно попали в цель ь абсолютном мраке. Каким образом. ..

— Вы бы могли также. — прозвучал в трубке мелодичный голос Полы, — поздравить и меня!

— Ну да, конечно! Поздравляю. Но не в этом дело. Догадки! Вот в чем суть. Куда они могут завести? Да никуда!

— Неужели вы столь непоследовательны? — засмеялась Пола. — Ответ у вас в руках. К тому же это не просто результат предположений и догадок. За ними были и определенные веские основания, о Всезнающий!

— Основания? А, перестаньте!

— Я и вправду не понимала, зачем Лу делал это — его мотивы, побуждения и тому подобное; убийство Джека совсем не вписывалось в общую картину... вам придется все это растолковать мне...

— Но вы только это сказали, — простонал Эллери, — что у вас были веские основания!

— Женские основания! — Пола на секунду замолкла. — Но неужели мы должны обсуждать этот вопрос по телефону?

— Вы только скажите мне!

— Да, сэр. Видите ли, я хорошо знала, что собой представлял Лу Бэском, и сразу обратила внимание па то, что характер Лу абсолютно точно совпадает с характером преступления.

— Как это?

— Ну, Лу был человеком идеи, верно? Он блестяще придумывал, но осуществлял совершенно бездарно — это было характерно не только для него, но и для его действий.

— И что из того?

— Но ведь все преступление, если посмотреть на него с моей точки зрения как раз таковым и являлось — блестяще задуманным и бездарно выполненным!

— Вы хотите сказать, — пробормотал Эллери, — что подобного рода чепуха и есть ваши основания?

— О, но ведь это правда! Вы хоть раз посмотрели на все события со стороны? — вкрадчиво проговорила Пола. — Идея с игральными картами была великолепно задумана: необычная, загадочная, фантастическая — истинная идея Лу Бзскома! — но как она была выполнена? В этом весь Лу! Затем хитрая ловушка для Джека, такая же впоследствии для Тая... ловушки, которые вообще не сработали! А эта неуклюжая затея с подпиливанием литер на пишущих машинках? Чистая бездарность!