— Нет-нет — за тебя! — возразил Бутчер.

Дружелюбное солнце освещало территорию «Магны» снаружи, дружелюбная атмосфера в комнате была приятной и прохладной, дружелюбный коньяк был настоящим блаженством, и они были старыми добрыми друзьями.

— Я ошибался, Бутчи-бой! — пылко заявил Квин.

— Нет-нет, — возразил Бутчи-бой, колотя себя в грудь. — Это я ошибался, Эл, старый дружище!

Кларк ушел, отпущенный Чудо-мальчиком. Он удалился с тревожным чувством, потому что магия административных методов Бутчи-боя была притчей во языцех в Голливуде, и как хороший и добросовестный литературный агент Кларк подозревал недоброе, оставив своего клиента наедине с этим кудесником.

И не без оснований. Его клиент был уже готов трудиться и умереть ради доброй старой «Магны».

— Не понимаю, как я так недо... недооценивал тебя, Бутчи, — говорил мистер Квин чуть нс плача. — Хоть ты и был полным и абс... абсолютным ослом. Поверь моему слову!

— А я и есть осел, — подтвердил Бутчер. — Не удивительно, что у людей складывается превр... превратное мнение о Голливуде. Такой анект... анекдотикский случай. Я стану всеобщим посмешищем!

Мистер Квин схватил бокал и сверкнул глазами:

— Покажи мне первого, кто поеме,.. посмеет смеяться над тобой, и я заставлю его проглотить насмешку вместе с зубами!

— Друг мой!

— Но никто не должен распр... распространяться об этом, Бутч. Все должно оставаться между нами и Аланом Кларком. — Мистер Квин с досадой щелкнул пальцами. — Черт возьми, он проболтается!

— Конечно, проболтается. Разве ты не знал, что все агенты — крысы? Долой агентов!

— Грязная вонючка! — яростно воскликнул мистер Квин, вставая. — Завтра утром все будет опубликовано в «Верайети»!

Мистер Бутчер расплылся в улыбке:

— Садись, старый дружище! Я утер ему нос.

— Не может быть! Каким образом?

— Я сам рассказывал всю ишт... ишторию в «Верайети» перед вашим приходом!

Мистер Квин взвыл от восторга и хлопнул Чудо-мальчика по спине. Чудо-мальчик хлопнул по спине его, и оба упали друг другу в объятия.

Первый секретарь обнаружил их спустя еще полбутылки на полу среди многочисленных листов желтой бумаги, обсуждающих с абсолютно трезвым видом сюжет детективной киноленты, в которой Эллери ван Кристи, всемирно известный сыщик, убивает Жака Бушерра, всемирно известного кинопродюсера, и с дьявольским коварством и хитростью сваливает вину за преступление на некоего Алана Кларку-элла, подлого типа, совавшего свой нос во все дырки и делавшего невыносимой жизнь честных авторов сценария.

 Глава II

Обсуждение сценария

Первый секретарь, посовещавшись со второй секретаршей, и пока та бегала за сырыми яйцами, аспирином и томатным соком, затащил творческий дуэт в старую зигмундовскую, еще добутчерскую, туалетную комнату, уговорил их раздеться, вежливо втолкнул их под душ, открыл холодную воду и почтительно удалился под вопли и стенания, чтобы позвонить тренеру в студийный гимнастический зал.

Час спустя они появились из душевой, наполненные до краев томатным соком с благочестием новоиспеченных адептов трезвого образа жизни, похожие на пару утопленников, выброшенных приливом на берег. Эллери плюхнулся на ближайший стул и схватился руками за голову, словно боялся, что она улетит прочь.

— Что произошло? — простонал он.

— По-моему, дом рухнул нам на голову, — сказал продюсер. — Хауард, отыщите Лу Бэскома. Скорее всего вы найдете его на двенадцатой площадке; он там играет в кости с персоналом. О, моя голова! — простонал он, когда первый секретарь удалился выполнять поручение.

— Алан Кларк меня убьет, — встревоженно заявил Эллери. — Ты, злодей, заставил меня что-нибудь подписать?

— Откуда я знаю! — проворчал Чудо-мальчик, после чего оба взглянули друг на друга и расхохотались.

На некоторое время в комнате воцарилась тишина и тягостная атмосфера общего страдания. Затем Бутчер принялся ходить по кабинету из угла в угол. Эллери закрыл глаза, болезненно пораженный такой сверхчеловеческой выносливостью. Он раскрыл их в ответ на резкий звук голоса Бутчера и обнаружил, что сей достойный джентльмен изучает его в упор проницательными зелеными глазами.

— Эллери, я хочу, чтобы ты вернулся на студию.

— Пошел вон, — устало ответил Эллери.

— На сей раз я обещаю: ты будешь работать, как ломовая лошадь!

— Над сценарием? — Эллери скорчил гримасу. — Я не могу отличить «наплыв» от «съемки из затемнения». Послушай, Бутч, ты по-настоящему хороший парень и все такое, но это не мое дело. Позволь мне уползти назад в Нью-Йорк...

Чудо-мальчик улыбнулся:

— Мне действительно нужен такой зеленый новичок, как ты. Черт побери, да у меня дюжина писателей, которые забыли о сценариях больше, чем ты узнаешь за миллион лет!

— Так за каким дьяволом я тебе понадобился?

— Я читал твои книжки и следил за твоими расследованиями довольно долго. У тебя замечательный дар. Ты объединяешь точный анализ с творческим воображением. И ты обладаешь свежестью восприятия, которую здешние старики, отягощенные штампами и киношными традициями, давно утратили. Одним словом, моя работа — откапывать таланты, и думаю, что ты врожденный сценарист. Продолжать дальше?

— Когда ты говоришь такие комплименты? — вздохнул Эллери. — Конечно!

— Знаешь Лу Бэскома?

— Слышал. Он писатель, верно?

— Лу думает, что он писатель. А на самом деле он гений фабулы. Киношной фабулы. Выдает их горяченькими, с пылу, с жару. Самая замечательная идея — братья Уорнер[13] купили ее потом за двадцать пять тысяч, а заработали на ней два миллиона, — пришла ему в голову за игрой в покер, когда он так набрался, что не мог отличить туза от валета. Великолепный простофиля продал идею другому сценаристу в уплату за карточный долг в сто долларов. .. Так вот, ты будешь работать с Лу. Будете вместе обрабатывать оригинал.

— Какой оригинал? — простонал Эллери.

— Оригинальную идею, которую он только что мне продал. Если я позволю Лу работать над ней в одиночку, то из этого получится самая фантастическая белиберда из всех, что кому-либо приходилось слышать, если вообще что-нибудь получится, в чем я сомневаюсь. Поэтому я хочу, чтобы ты разрабатывал сюжет вместе с ним.

— А он знает о твоем желании подсунуть ему соавтора? — сухо спросил Эллери.

— Он скорее всего уже пронюхал об этом; в студии невозможно ничего сохранить в секрете. Но ты не беспокойся насчет Лу: с ним будет все в порядке. Непостоянный, умнейший и благороднейший человек по природе, блестящий талант, абсолютно независимый, игрок, бабник, волокита, неисправимый пьяница — в общем, прекрасный парень!

— Хм-м, — с сомнением протянул Эллери.

— Только не спускай с него глаз и не давай ему поблажки. Ты будешь искать его, чтобы засадить за работу, а он в это время, возможно, в Лас-Вегасе проигрывает в кости свой последний доллар. Когда он появляется в компании, то поджигает свечу сразу с обоих концов. Никто в городе не помнит, когда Лу видели здесь сравнительно трезвым... Извини, минутку... — Бутчер нажал на клавишу коммутатора: — Да, Мэдж?

— Мистер Бэском только что промчался мимо конторки, мистер Бутчер, — жалобно произнес голос второй секретарши. — И по пути он снова схватил мой нож для вскрывания конвертов. Я подумала, вам следует знать об этом...

— Она сказала — нож? — встревоженно воскликнул Эллери.

Толстый человечек влетел в кабинет, точно жирная молния. Бесформенный костюм сидел на нем неряшливо; у него были надутые щеки, нос, похожий на вареную луковицу, завитые усы, всклоченные волосы, бегающие беспокойные глаза и чересчур румяный цвет лица, не являвшийся следствием долгого пребывания на открытом воздухе.

Ворвавшийся притормозил у порога, проделав несколько сложных па причудливого танца, долженствовавшего символизировать крайнюю степень негодования, неистово размахивая длинным ножом для разрезания бумаги. Затем он прыгнул через ковер к столу Чудо-мальчика, за которым сидел оцепеневший мистер Квин, и сунул стальное лезвие прямо под окаменевший нос последнего.