— А кто такая София Платцер?

— Она «мужик» и тоже хочет разжиться за счет Минервы. Ей совсем не нравится конкуренция со стороны Уолли и, будучи тем, кто она есть, быстренько прочувствовала ситуацию между Уолли и Майлзом и все время играла на этом.

— Не похоже, что у кого-либо из них была причина убить его, — сказал я с сомнением.

— Они и не способны на это, — уверенно сказал он.

— Вы можете предположить, что кто-либо из них желал его смерти?

— Нет, — он прикусил нижнюю губу. — Вот, начинает доставать меня! То, что он умер!

— Я хотел бы, чтобы вы потом опознали тело.

— Я сделаю это. И я хотел бы забрать его.

— Конечно, — сказал я, — после вскрытия.

— Все равно это должно быть сделано, я не подумал об этом.

— Я могу взять машину позднее и отвезти вас в морг, — предложил я.

— Спасибо, я как-нибудь сам доберусь. Когда я увижу тело Уолли собственными глазами, я буду уверен, что он на самом деле мертв.

 Глава 2

Я зашел в лабораторию по расследованию преступлений и нашел там Эда Сэнджера с обычным озабоченным выражением лица.

— Я составил список содержимого бумажника, лейтенант, — сказал он. — Не хотите ли взглянуть?

— Есть что-нибудь интересное?

— Обычное. Машина принадлежала ему. Ему же принадлежат и все отпечатки на баранке.

Я слегка вздохнул:

— Бьюсь об заклад, у него под ногтями полно микроскопических частиц кожи.

— Да-да, конечно! А еще волосы, нитки и целая куча других неопровержимых улик, лейтенант. Когда вы найдете карлика, круглосуточно носящего опереточный плащ, будьте уверены — перед вами убийца.

— Благодарю вас, сержант Сэнджер, — сказал я иронически. — Как вы думаете, он был в машине, когда его застрелили?

— В других местах крови не обнаружено. — Он замолк на мгновение. — Ну и отличная же машина, этот специальный «ролле».

В первый момент я не поверил своим глазам: Эд Сэнджер улыбался. Я с тревогой подумал, не сломал ли я себе ногу и пока еще не заметил этого.

— Я без ума от спецмашин, — сказал он. — После того как «мясной фургон» увез Хеймера, я хорошо осмотрел машину. Под панелью за рулем я обнаружил тайник.

— Что, еще один труп?

Он пересек кабинет, открыл металлический шкаф, вынул что-то из него и поставил на свой стол. Это была бронзовая статуэтка Будды — фигурка счастливого толстяка с довольной улыбкой на лице, руки которого обнимали несколько маленьких детишек — маленьких будд.

— Хеймер был торговцем антиквариатом, — сказал я. — Но будь я проклят, она совсем не выглядит старинной. Похоже, что ее сделали в какой-нибудь мастерской в Бангкоке не раньше, чем позавчера.

— Вы недооцениваете ее, лейтенант, — серьезно произнес Эд. — Она стоит кучу денег.

— Хотите надуть меня?

— Почти что, — с удовольствием сказал он.

Он взялся за голову Будды, резко повернул ее, и я увидел, что она легко отделилась от туловища. Он положил голову на стол, засунул пальцы в образовавшееся отверстие и вытащил пластиковый пакет с порошком серовато-белого цвета.

— Героин?

— Мы могли бы уже сейчас уйти с вами в отставку, лейтенант, — сказал он. — Не размешанный. Десять унций чистого дерьма. А если подсчитать его стоимость по ценам на улице?

— Прекратите взывать к моей естественной склонности к воровству, — ответил я. — Вы же знаете, что я всегда готов сделать это.

Он удовлетворенно щелкнул пальцами:

— Это в дополнение к вашим микроскопическим частицам кожи под ногтями, волоскам, ниткам, отпечаткам пальцев и перхоти! Моей лаборатории нужно поработать еще над кожей обивки спецмашины, но только для вас. Я прав, лейтенант?

— В этот раз да, — благосклонно признал я.

Я намеревался направиться в офис шерифа, но быстро решил, что делать это в данный момент не следует. Встретиться с шерифом Лейверссм до обеда — это то же самое, что опустить голые ноги в пруд, кишащий голодными крокодилами. Поэтому я сел в машину и направился в сторону Болд-Маунтин. Было около половины двенадцатого, когда я оказался у купающегося в жарких лучах солнца особнячка Скарлетт О’Хара. Я оставил машину у парадного подъезда, поднялся по трем широким ступеням и позвонил. Дверь мне открыла Лиз Стиллуэлл. В этот раз на ней были белая трикотажная майка и джинсы. Ее большие соски, раздраженные обтягивающей тканью, рвались наружу. Мне очень хотелось помочь им выбраться на волю, но я подумал, что она, возможно, неправильно поймет мои намерения.

— Отлично, — мило произнесла она, — это опять лейтенант Кто-его-знает. Входите, пожалуйста.

Она провела меня в гостиную, меблировка которой скорее подходила бы эпохе Марии-Антуанетты, чем Скарлет О’Хара. Вдова Трент сидела на обтянутом белой тканью диване. Одета она была в черную рубашку и черные бархатные штаны. В этот раз меня не отвлекало обнаженное тело, и я получше разглядел ее лицо: зеленые глаза, подчеркивающие его красоту высокие скулы, чувственный изгиб губ.

— Садитесь, лейтенант, — сказала она холодно. — Лиз сообщила мне о вас. Прошу прощения за то, что для вас я слегка худовата.

— Но с прекрасными пропорциями, — ответил я дружелюбно, пока усаживался.

— Лиз подготовила список гостей, присутствовавших вчера на вечеринке, если вы окончательно остановились на версии, что именно мы убили его.

— Хеймер уехал последним?

— Примерно без четверти четыре. Он умышленно остался до самого конца, потому что хотел переговорить со мной, чтобы я одолжила денег на расширение его бизнеса. Я сказала ему, что после соответствующего обсуждения этого вопроса я решила этого не делать. Он очень разозлился и начал браниться. Тогда я попросила его покинуть мой дом. Его убили где-то на проселочной дороге?

— Да, — согласился я.

— Я даже не могу представить, что кто-либо из нас мог убить Уолли Хеймера, — сказала она и внезапно засмеялась. — Может быть, Майлз Джерард? За безответную любовь.

— Я говорил с Крейгом Поллоком, и он предположил то же самое. Это мог сделать и Джерард, и София Платдер.

— Типичная реакция гомика, — отрезала она. — Я сказала это в шутку.

— Не произошло ли чего-либо необычного во время ужина? — спросил я. — Какого-либо происшествия, связанного с Хеймером?

— Не могу вспомнить ничего похожего, — ответила она.

— А кто еще был здесь?

Она подавила зевоту:

— Лиз, дай ему список, а то он еще чего доброго на обед останется.

Блондинка пересекла гостиную и вручила мне аккуратно отпечатанный список гостей. В нем было четыре новых для меня имени: Пол Кендал, Леон Гетлер, Джон Блейк и Конни Эннис. Напротив каждого имени были проставлены адреса и номера телефонов.

— Расскажите о Софии Платцер, — попросил я.

— Ее папаша умер и тем самым сделал ее богатой, — сказала Минерва Трент. — Поэтому она делает то, что хочет и с тем, с кем желает. София очень независимо мыслящая девица.

— А Майлз Джерард?

— Майлз — дизайнер и художник по интерьеру, — ответила она. — И еще очень неприятный тип. Но у него чрезвычайно острый язык. Иногда за столом он может повеселить.

— Пол Кендал?

— Сейчас гостит у меня. Он профессиональный теннисист и очень неплохой.

— И он был здесь прошлой ночью?

Она кивнула:

— Пол ушел спать рано, еще не было полуночи. Он тренируется и считает, что позднее времяпрепровождение не для него.

— Леон Гетлер?

— Это мой адвокат.

— А как насчет Джона Блейка?

Она улыбнулась медленной, какой-то кошачьей улыбкой:

— Он был приглашен для Лиз. Я думаю, о Джоне лучше спросить у нее.

Я вопрошающе посмотрел на Лиз Стиллуэлл и увидел абсолютно отсутствующее выражение на ее лице.

— Джон — просто старый приятель, — сказала блондинка. — Он занимается нефтяным бизнесом. Раньше работал вместе с мужем Минервы.

— Скорее, на моего дорогого покойного мужа, — сладким голосом поправила Минерва.

— Тогда остается только Конни Эннис.