Я повернулась к Эдварду.

- Ты знаешь что-либо о вампирах Вольтури? Об их даре?

Не этого вопроса он ожидал – это было видно по тому, как вытянулось его лицо. Но Эдвард быстро взял себя в руки, поняв, что речь идёт о том, что важнее наших отношений.

- Немного. Отец и Елеазар знают гораздо больше меня.

- И всё-таки.

- Аро читает мысли, но в отличие от меня, для этого ему нужен непосредственный контакт. Маркус чувствует духовное родство между людьми и вампирами. У них есть близнецы, Джейн и Алек. Джейн вызывает иллюзию нестерпимой боли, её брат, напротив, лишает всех чувств. Тебя могут порвать на куски, и ты ничего не будешь чувствовать.

Одного этого было достаточно, чтобы понять: мы имеем дело с могущественным кланом, против которого ни Эдвард, ни Элис, ни Джаспер не выстоят и минуты. Лишить чувств, порвать дружеские связи, заставить корчится от боли – даже с одной из этих способностей можно легко уничтожить Калленов и их друзей.

- Необходимо выяснить, какие ещё возможности есть в арсенале у Аро и его приспешников. Идём к Карлайлу.

Моё стремительное движение в сторону двери было остановлено неожиданным способом. Со скоростью света Эдвард метнулся вперёд, поднял выбитую дверь и приставил её на место. После чего обернулся ко мне с самым решительным видом.

- Это подождёт.

Я обалдело таращилась, переводя взгляд с Эдварда на дверь и обратно. Моё затворничество подошло к концу. Я сделала то, что от меня хотели даже раньше, чем предполагала, и теперь чувствовала острую необходимость поделиться этой новостью.

Но что-то во взгляде Эдварда заставило меня мгновенно забыть об этом желании и вспомнить, зачем я его позвала. Мы должны поговорить. Война кланов действительно подождёт.

Между нами не было и трёх шагов, но, казалось, никогда мы не были настолько далеки друг от друга. И это при условии, что я только что побывала в его объятиях. Жалко, что не на них я была сосредоточена. Хотя, есть вероятность, что от этого мне вряд ли стало бы легче.

- У Розали есть интересная теория: мы оба живы, потому что мы оба живы. Что ты думаешь по этому поводу?

Я выпалила это, не подумав, а в следующее мгновение только этот вопрос и казался правильным.

- Думаю, это не лишено смысла.

- Судя по всему, если кто-то из нас перестанет существовать, пусть даже это произойдёт не на глазах другого, то этот другой тоже перестанет существовать.

- Ты желаешь проверить это на практике?

Меня передернуло.

- Нет, но…

Эдвард отошёл от двери и встал почти вплотную ко мне. Захотелось отшатнуться, но я с вызовом подняла на него взгляд.

- Не делай глупостей, Белла. Заклинаю тебя.

Не этих слов я ждала.

- Ты повторяешься. Но, в любом случае, это мои глупости, и тебя они не должны касаться.

- Меня касается всё, что касается тебя. Так было всегда. И всегда будет.

- Ты женат.

- Я не женат.

- У тебя есть пара.

- Моя пара ты.

- Хватит заниматься семантикой! - выкрикнула я и с силой толкнула Эдварда в грудь. Он даже не пошевелился. – Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

- Знаю. Но это ничего не меняет. Ты моя пара.

- Прекрати это повторять, иначе я подумаю, что ты превратился в социопата.

- Но мы и есть социопаты! – воскликнул Эдвард - Должны быть ими. Вампиры, которые уживаются с другими вампирами – это не норма. Мы все – одно большое исключение, и почти каждому из нас повезло найти свою пару. Это природа нашего вида.

- Не обманывай себя. – Мне не понравилось воодушевление, с которым он всё это говорил. – Ты жил без меня почти век. Почти век прожил и после. Необходимости в моём существовании в твоей жизни не было.

Эдвард внезапно схватил меня за плечи и с силой встряхнул.

- Ты не имеешь права так говорить! Годы до тебя – я не могу их даже вспомнить. Годы после… – Я услышала, как скрипнули его зубы. – Тех месяцев, что мы были вместе, мне хватит ещё на тысячелетия.

Его признание лишило меня дара речи. Я запуталась в его словах, как в паутине.

- Ты собирался так и прожить жизнь? Под сенью моего призрака?

- Я бы выбрал другое выражение, но суть передана верно.

- А как же Таня?

- Она уверяла, что для неё этого достаточно.

- Теперь её мнение поменялось. А твоё?

Я внимательно изучала Эдварда, стараясь поймать хоть малейшее изменение в его лице. Он был непроницаем. Что удивительно, ведь следующие слова, сказанные им, должны были звучать более эмоционально.

- Насколько было бы проще, если бы мы не старались так сильно походить на людей.

- Ты сейчас о связях и обязательствах или о том, чтобы не дать мне выйти из класса биологии?

Эдвард не отреагировал на насмешку.

- Мог ли я предполагать, что когда-нибудь мы окажемся здесь?

- Ты сделал всё, чтобы этого не случилось, - ответила я шепотом. И сразу же уточнила: - Всё, что на тот момент считал правильным.

- Ты сейчас меня оправдываешь? – спросил он с удивлением.

- Я просто хочу, чтобы ты перестал говорить в сослагательном наклонении.

- Хорошо.

Кивнув, Эдвард меня отпустил. Я зябко поёжилась - вероятно, остаточные воспоминания, - но удивилась этому не меньше Эдвард. Темно янтарные глаза сузились, пристально разглядывая меня, я же смутилась.

Снова.

Мы всё ещё стояли близко друг к другу, поэтому я опустила взгляд. В ту же секунду его пальцы метнулись к моему подбородку, чтобы мягким жестом его приподнять.

- Я счастлив, что ты здесь. Вопреки всему и безо всяких если.

Счастлив. Не рад, а счастлив. Счастлив – это нечто более тёплое. И глаза его тёплые, и голос. А прикосновение теперь обжигает. Согревает лёд в душе и холод к груди. И так хочется подольше задержаться в этом состоянии, что лучше молчать. Молчать и смотреть на него всё то время, пока он смотрит на меня.

В голове ни единой мысли, лишь отстукиваются секунды этой украденной близости. Раз. Два. Три. Я начинаю понимать, что и Эдвард тянет, не хочет прерывать эти мгновения. Четыре. Пять. Это наше. Кое-что давнее. Не совсем забытое. Шесть. Семь. Восемь. И совсем не отпущенное. Его пальцы двигаются выше, проводят по щеке и убирают с лица волосы. Моя рука обхватывает его руку, и это едва ли ни первый раз, когда я чувствую его кожу. Девять. Десять.

- Расскажи мне, - говорит он тихо.

Я смотрю ему в глаза, хмурюсь, а потом начинаю говорить…

Удивительное дело, но если отбросить всё лишнее, то рассказ о почти веке жизни можно уложить в три минуты. Я никогда не была зациклена на себе, но подобный дайджест даже мне показался довольно скупым. Впрочем, Эдвард с лихвой компенсировал это, сразу после окончания моего рассказа начав задавать вопросы.

Его интересовало всё: от первых мгновений в новой ипостаси, до последних тренировок с щитом; от вкусовых предпочтений, до эмоционального срыва, связанного с событиями в Сиэтле. Он подталкивал меня, и я говорила о путешествиях, о городах и людях, которых встречала. О других вампирах. Заговорив и Вольтерре, я увидела, как Эдвард напрягся, а при упоминании имени Элис его лицо снова приняло каменное выражение.

Он не жалел меня. То есть, я не видела на его лице жалости и сострадания. Если Эдвард и чувствовал свою вину за произошедшее, то великолепно это скрывал. В самом деле, я была ему за это благодарна: очередных приступов самоуничижения и самобичевания от него я бы не выдержала.

Мы сидели друг напротив друга в гостиной Розали. И будто и не было прошедших ста лет. Смущение так же ушло, хотя я и чувствовала отсутствие той лёгкости, что была меж нами раньше. Хотя, может, я обманываю себя – не было между нами никакой лёгкости. Будучи человеком, я всегда боялась, что каждая наша встреча может оказаться последней. Что Эдвард придёт в себя, с его глаз спадут шоры, и он поймёт, что я ничего из себя не представляю…

Сейчас же мы были на равных. Я очень радовалась, когда это чувство то и дело возникало во мне. Эдвард это тоже понимал, потому что даже не пытался выглядеть снисходительным, чем довольно часто занимался раньше. Он слушал меня внимательно, серьёзно, почти как на собеседовании. Сдержанность изменила ему при упоминании Сиэтла. Я видела в его глазах сочувствие Эмили Клируотер и её родственникам, которое после сменилось на удивление от известия о том, что Джейкоб Блэк жив.