Она напряглась, зная, что сюрпризы Керна не были хорошими.

— Добро пожаловать! — Дарик начал речь, нужно было играть дальше.

Они говорили тосты, Марен механически поднимала бокал со всеми.

— У меня особая просьба. Лорд Тейге хочет произнести тост.

Тост?

— Я хочу поблагодарить короля за то, что дал мне сказать, — начал Керн. — Это щедр с его стороны, ведь я не сообщил, что скажу.

Он посмотрел на нее, его лицо было полным нежности, даже если это было игрой. Он взял ее за руку.

Она боялась, что опоздала, что то, что произойдет, уже потом не исправишь.

— Сегодня — лучший день в моей жизни, — он улыбнулся, и толпа с ним. Они хотели его выслушать. Ждали его слов. — Я хочу сообщить, что леди Марен согласилась стать моей женой.

Толпа радостно завопила.

Марен застыла как статуя. Она согласилась, когда он отпустил ее, когда она была готова на все ради разума. Но стоять перед городом, Дариком, Адаре и Филиппом… этого она не ожидала.

Но она не могла отказать. Последствия были ужасными. Она принимала поздравления и делала вид, что счастлива.

Керн улыбнулся ей, словно знал, о чем она думает. Может, и так. Толпа притихла, и он поднял бокал.

— За леди Марен, будущую леди Тейге, женщину, что станет мне женой.

— Леди Марен, — вопила толпа почти в унисон.

Он выпил со всеми, отставил бокал и обвил рукой ее талию. А потом шепнул в ее губы.

— Играй правдоподобно, Марен.

Все в ней хотело оттолкнуть его. Но она обвила руками его шею и поцеловала.

Толпа вопила. Керн смеялся, взял ее за руку. А она могла думать только о Филиппе. Она оглянулась, их взгляды пересеклись. Он не поднял бокал. Не улыбался. Он стоял, застывший. А потом нахмурился, сжал губы в тонкую линию и пропал в толпе.

— Не понравилась реакция Филиппа, — шепнул рядом Керн. — Но ты это и делала. Он тебя ненавидит. Больше он не попробует.

Филипп не ненавидел ее, но и рад не был. Он сыграл хорошо, даже слишком.

Марен надеялась, что он понял, зачем она это сделала.

Солнце село, но толпа не расходилась. Это не удивляло, ведь они три года не праздновали день урожая. Марен танцевала до боли в ногах, наелась так, что больше не могла. И все время Керн убирал ее боль. Она не страдала сегодня из-за раны.

Она не видела Филиппа после того, как он ушел после заявления Тейге.

Она вдруг ужасно устала, словно каждая частичка ее тела… утомилась.

Керн стоял в паре футов от нее. Он не выпускал ее из виду всю ночь. Она прошла к нему.

— Я устала, — сказала она. — Я пойду в замок.

Он пронзил ее взглядом, оценивая слова.

— Хорошо, — сказал он, прижал ее ладонь к губам.

Она плохо смогла подавить дрожь. Он не отреагировал.

— Ты хорошо поработала, Марен. Филипп был очень зол. Мы помолвлены. Тебе даже понравился вечер.

— Вы не дали мне выбора.

Он зловеще улыбнулся, уголки его рта расширились, но не поднялись, и боль вспыхнула в ее плече.

— Так и есть, да?

Она отвернулась и ушла без слов. Он думал, что она под его контролем. Он пустил ее в замок одну. Она хорошо сыграла. И Филипп.

Теперь им нужно понять, как спасти королевство.

Когда она пришла к замку, плечо горело. Марен закрыла дверь спальни и прислонилась к ней спиной, пробормотала заклинание, чтобы ослабить боль. Сработало сразу, но она ощутила себя так, словно перевернулись песочные часы, а потом она магией поправила их, но просыпала немного песка. И все же она выдохнула с облегчением, открыла глаза и увидела Филиппа у окна, где любой мог его заметить.

— Что ты здесь делаешь?

Он явно слышал, что она вошла, но обернулся только от ее слов, что звучали недовольнее, чем она хотела.

— Не переживай. Меня никто не видел.

Она скрестила руки на груди.

— И потому ты встал у окна.

На миг он удивился, словно не подумал об этом. Он нахмурился и отошел от окна.

— Зачем ты здесь, Филипп? — усталость пропитала ее слова. — Понимаешь, что будет, если Керн узнает?

— Я должен был увидеть тебя, — его голос был сдержанным. — После сегодня… — он нахмурился. — Как ты это делаешь? Как ты можешь стоять и принимать поздравления и улыбкой? Как ты можешь целовать его?

— А как иначе? — завопила она, вскинув руки. — Только так он убирает боль. Ты понимаешь, как он удерживает меня?

— Да, но одно дело — игра. Но поцелуи… — он пытался управлять собой. — Это мой отец!

— Я знаю! Думаешь, мне не противно? Противно. Хуже. У. Меня. Нет. Выбора. Пока мы не придумаем, как его остановить. Твой гнев показывает, что он побеждает.

Они стояли напротив друг друга, тяжело дыша, на лицах отражалась злость, а потом плечи Филиппа опустились. Два шага, и она оказалась в его руках.

— Прости, — сказал он в ее волосы, дыхание щекотало ее лоб. — Это не твоя вина. Но я так ревную, что сложно думать. И он…

Она знала, что он не смог сказать. Он не думал, что она снова поцелует его отца. Она подняла голову и посмотрела на него.

— Мы найдем выход. Мы должны.

Он слабо улыбнулся, смягчившись. Его ладонь легла на ее щеку, большой палец погладил скулу. И все затихло.

Он поцеловал ее. Началось это нежно, с болью сердец и потерями. А потом он притянул ее ближе, и она не знала, сможет ли дышать снова. Не важно. Марен все равно убирала, а это был идеальный способ. Но он вдруг вскинул голову и прислушался, склонив голову.

— Они вернулись.

Паника охватила ее, она бросилась к окну. Дарик, Керн и их стража шли через врата, смеясь, как школьники. Этого хватало, чтобы ее вены заледенели. Не только из-за того, что Керн вернулся, а Филипп был в ее комнате. Дарик и Керн вместе смотрелись ужасно, особенно, когда Керн поднял голову, увидел ее и зловеще улыбнулся.

Она развернулась.

— Тебе нужно идти. Сейчас.

Он кивнул, понимая опасность, и тихо выскользнул за дверь.

ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ 

Керн был другим после помолвки, словно уже победил. Он давал ей больше свободы, убирал боль. Он даже не так часто издевался. Он ощущал, что заполучил ее, и Марен боялась ослушаться.

Помогало то, что Филипп хорошо играл. Он держался подальше от нее. Марен знала, что это было отчасти из страха, что сделает Керн, если узнает. Но не только из-за этого. Он не мог видеть ее с Керном.

Оттуда она и сбежала. От его прикосновений, пыток.

Она прошла в комнату, дрожа, но при виде неподвижно стоящей Киры Марен застыла. Она позвала, но Кира не двигалась, стояла перед столом и смотрела на то, что Марен не видела.

— Кира!

Кира развернулась с большими глазами.

— Что-то не так, — ее голос дрожал, Марен подавила свой страх. — Там магия. Тут. В этой комнате, — она указала на то, что Марен казалось сложенным куском бумаги, лежащим на столе.

Марен склонилась, увидела свое имя сверху. Она не знала почерк, не знала, почему Кира решила, что это магия.

— Это письмо.

— Нет, — Кира потянулась к письму дрожащей рукой. — Я увидела его раньше, может, принесла сама, но когда попыталась взять… — ее ладонь, что была в дюймах от бумаги, резко отодвинулась. — Я не смогла.

Марен поняла тревогу Киры. Действия Керна все окрасили магией. Хорошая магия была или плохая, Марен не знала, но Керн такое не сделал бы. Это было что-то другое, Марен протянула руку, ее пальцы скользнули по грубому пергаменту.

Кира резко вдохнула.

— Но как ты… ты не…

— Нет, я не маг. Письмо предназначено только для меня, — она попыталась улыбнуться. — Не вся магия плохая, Кира. И не все маги.

Она разгладила письмо и посмотрела на подпись.

— Халеф, — она начала читать по порядку.

Марен,

Тебе не понравятся мои слова. Из двенадцати магов, которых Дарик собрал против Керна, четверо умерли давно от старости. Я пытался найти еще восьмерых, но находил все тот же ответ. Все они мертвы. Все. Они умерли загадочно в течение двух недель после того, как Керн сбежал из гробницы. Думаю, он отомстил.