— Но магия должна остаться. Вы появились из ниоткуда.

— Старый трюк, — он взмахнул рукой, цветы появились на ее коленях. — У новичка сил больше, чем у меня.

Она смотрела на цветы, старалась не дать надежде растаять.

— Но вы нужны мне. Все остальные с магией покинули королевство. Дарик умрет.

Халеф склонился и уткнулся лицом в ладони.

— Я стар, Марен. Моя магия не поможет. Я потерял контакты и не знаю даже, куда тебя направить, кто еще жив, и есть ли новые маги.

— Вы можете узнать. Или попросить кого-то. Прошу, — взмолилась она. — Только вы знаете, кто помогал в первый раз, и где они могут быть. Я знаю пару имен, они целители, а не воины.

Он долго молчал, а потом посмотрел на нее.

— Я поищу. Но не приходи сюда. Это опасно. Я дам тебе знать, что нашел.

— Больше никому не говорите. Я никому не могу доверять.

Он лишь кивнул со страхом.

— Иди. Пока тебя не начали искать.

Она была в отчаянии. Тепло, что она как-то призвала в грудь днем, пропало. И хотя она не видела Керна всего пару часов, ее плечо пылало.

Она должна думать, что делать дальше. Должна думать о магии, которую как-то использовала. Она должна была думать, что делать после слов Халефа. Но она ходила по коридору у комнаты Совета, ожидая конца встречи. Она не хотела упустить Керна, чтобы он пропал, и его пришлось искать. Она хотела, чтобы он помог ей. Сейчас. Пока ее разум не ускользнул, пока она еще могла сосредоточиться.

Голоса за дверью стали громче, она надеялась, что встреча завершена. Десять минут спустя ее надежда испарилась. Она поправила цветы. Она выглянула в окно в конце коридора. Ничто не могло отвлечь ее от боли, что усиливалась быстрее, чем раньше. Болело не одно плечо. Все части тела болели, но не так, как от пыток Керна. Она ощущала себя старушкой, тут же подумала, что может умирать. Она отогнала эту мысль. Она не могла умереть сейчас, она хотела бороться. Керн не мог победить.

Она прошла к стулу, откуда было хорошо видно дверь. Она пару раз глубоко вдохнула и ощутила себя немного лучше, но все еще отклонила голову и закрыла глаза, прося боль уйти.

Казалось, она вечность провела в боли, пока не услышала знакомые голоса. Марен открыла глаза.

Филипп, Керн, Адаре и Дарик над чем-то смеялись, и Марен смотрела словно в узкий проем. Все было туманным, тусклым и приглушенным. Она попыталась встать, но ноги не двигались. Голос не слышался. Она сидела и ждала, что ее заметят.

Конечно, первым ее заметил Филипп. Он смотрел на нее так, словно ждал, что она присоединится к группе.

А потом нахмурился и шагнул ближе.

— Марен?

Остальные оглянулись, и Керн тут же отодвинул Филиппа и оказался рядом с ней.

— Марен, что не так? — он взял ее за руки, и боль начала утихать.

Она закрыла глаза и вдохнула.

— Марен? — нежная ладонь пригладила ее волосы. Адаре.

Она заставила себя открыть глаза и пожалела. Лицо Адаре плохо скрывало боль. Но сильнее тревожил страх в ее глазах.

— Нужно отвести ее в комнату, — Керн хотел поднять ее, но Дарик опередил его.

Его руки обвили ее.

— Все будет хорошо, Марен, — он в это не верил. Не после того, какой она была последние недели.

Он сжал ее крепче, словно боялся отпустить, словно тогда она не выжила бы. Марен подавила всхлип, и Адаре взяла ее за руку.

— Мы с Дариком сделаем все, что можно. Мы тебя не потеряем.

Марен знала, что это ложь. Дарик и Адаре тоже. Как и Керн. Он удерживал ее от смерти, пока мог использовать ее в своих планах. А Филипп…

Она огляделась, но его не было рядом. Она посмотрела за плечо Дарика. Филипп стоял там и держал ее плащ. Его глаза были стеклянными и влажными, прикованными к ней. Его лицо исказилось так… она даже не знала. Это была не просто тревога. Казалось, весь его мир вот-вот развалится.

Их взгляды пересеклись, она надеялась, что он мог прочитать то, что ей не хотелось скрывать. Любовь.

Он сделала пару шагов вперед, его ладонь поднялась, словно он мог забрать ее от всего, что произошло. А потом опустилась, и он остановился. Она хотела бежать к нему, сказать не сдаваться, убедить, что она пытается, но Керн был слишком близко. Она печально улыбнулась Филиппу, а он смотрел, как король уносит ее.

Все, кроме Филиппа, оставались, пока ей не станет лучше, но Марен, наконец, попросила дать ей поспать. Дарик и Адаре увели Керна, сказав, что ему нужно поесть. Марен была благодарна.

Один вопрос не давал ей покоя: что привело к ухудшению сегодня? Она не делала ничего такого… Нет, это было не так. Она снова использовала магию внутри себя, магию Керна. Но она делала так и раньше, таких эффектов не было. Конечно, оба раза она лишь защищалась. В этот раз она напала магией. Она активно использовала ее. Это отличалось. Потому ей казалось, словно что-то изменилось.

Она не старалась. Она даже не знала, как сделала это, а нужно было понять. Может, ей удастся снова.

Ее сердце дрогнуло. Может… Нет, это было невозможно. Магии Керна в ней не хватит, чтобы бороться с ним. У нее была доля его магии. У него — вся. И Марен не могла использовать магию рядом с Керном, он ощутил ее в первый раз. В этом она была уверена.

И использование требовало цены.

Но, может, она найдет способ, как управлять магией внутри себя, чтобы ослабить боль, пока она будет искать, как остановить его.

ДВАДЦАТЬ ДВА

Марен шла в конюшни, где часто встречала Керна после утренней езды верхом. Ей уже было лучше, но все еще требовалось, чтобы Керн убрал боль, чтобы она могла понять, как использовать его магию. У нее не было на это шансов. Адаре не покидала ее все утро.

Марен прошла в большой зал, пару раз остановившись, чтобы перевести дыхание, и схватила плащ. Она укуталась в него, мир закружился. Она прижалась к стене и ждала. Головокружение было не новым, но обычно проходило за пару секунд.

Когда она осмелилась открыть глаза, мир был устойчивым. Марен осторожно отошла от стены, не упала и пошла к дверям. Конюшни были в паре шагов слева, и через минуту она ощутила запах сена и лошадей.

— Тебе уже лучше.

Она обернулась и увидела, как Филипп ведет коня в стойло.

— Да, спасибо. Я ждала Тейге. Свежий воздух на пользу, — она попыталась обойти его, но голова закружилась, и она схватилась за дверцу стойла, кривясь, когда колени ударились о деревянную дверь.

Филипп коснулся ее руки.

— Ты в порядке?

Ее сердце колотилось. Они не были так близки месяцами.

— Да, — она не могла даже говорить ровно. — Просто потеряла равновесие.

Ее попытки улыбнуться угасли, ладонь Филиппа скользнула по ее коже, и Марен задрожала. Это было плохо. Очень. Она попыталась встать, но прижалась к двери, колени дрожали и не держали ее.

— Позволь-ка, — его рука обвила ее талию, все ее тело реагировало, сначала застынув, а потом желая прижаться к Филиппу. Ее лицо пылало, она была рада, когда они добрались до ближайшей скамейки.

— Спасибо, — выдавила она, но не могла смотреть ему в глаза и сосредоточилась на красивой черной лошади в загоне напротив нее.

Филипп прошел туда и провел рукой по голове коня.

— Я заметил, что ты не поехала на нем в день, когда мы отправились к озеру. Странно, что ты была на другом коне. Вы были неразлучны.

Она смотрела на ладони, туда смотреть было безопасно.

— Его нога пострадала, когда пушечное ядро попало в конюшни. На нем больше не покатаешься.

Филипп повернулся к коню с далеким взглядом.

— Помнишь, как он появился у тебя? Тебе было четырнадцать, он твой отец думал, что он все еще велик для тебя.

— А ты убедил его, что я справлюсь.

Филипп улыбнулся.

— Ты могла справиться со всем

Воцарилась тишина, и его взгляд впился в нее. Марен заерзала. Ему нужно было уйти. Керн вот-вот вернется. И они были слишком близко, ее сердце могло ее выдать. Но Филипп не двигался.