– Пошли, – сказала я. Он помог мне встать на ноги. – Мы опаздываем.

– Ты в порядке? – его рука затронула мою щеку. Слишком мягкий. Боже мой, этот человек. – Нам необязательно ехать.

– Не могу дождаться этого заголовка – Джек Карсон пропускает сбор средств из-за того, что его беременная экс-публицистка падает с лестницы.

– Девушка.

Я замолчала.

– Что?

– В заголовке будет написано «девушка». Потому что мы... ты знаешь...

Мой желудок вздрогнул, скрутился и перевернулся.

– Правильно.

Я была его девушкой. Мы просто спали вместе. Имели ребенка.

Все это совершенно нормальные платонические вещи для двух взрослых.

Как, черт возьми, люди могут так жить, изо дня в день, не имея реального плана? Джек дожил до сезона, который начнется через пять недель, а у меня было шесть месяцев, чтобы подготовиться к монументальным, изменяющим жизнь переменам. Я упустила свои списки. Свою работу. Стабильность с восьми до пяти.

Знаю, чего ожидать, если я снова приземлюсь в его объятия, или как среагировать, когда получу огромную толпу в причудливой столовой, приветствующую прибытие Джека Карсона и его будущей девушки.

Сбор средств был официальным ужином в поддержку фонда, спонсирующего исследования в области новых исследований лейкемии. Мероприятие проходило хорошо, рассадка оставляла желать лучшего. Мы сидели за столом, полным журналистов. Джек

справился с этим с легкостью, ухмыляясь тем же людям, которые истекали слюной за его скандалы и намеренно вводили в заблуждение общественность с каждой историей о нем.

По крайней мере, до последнего ареста. Как только Джек «Создатель проблем» Карсон стал Папочкой, все было прощено.

Это не продлится долго. В новостях появится очередной цикл о нем. Но им нужно что-то большое, что-то, что затмит объявление о ребенке. Они ждали, чтобы прижать его. Без Джолин у меня еще не было ресурсов, чтобы бороться с ними.

Официанты подали белое вино. Джек заказал мне имбирный эль и крекеры еще до того, как я попросила.

Именно такие мелочи, которые он делал, больше всего запутывали меня.

– Итак, Джек... – Эйнсли Рупорт, ведущий якорь Национальной спортивной сети, приветствовал его с улыбкой. Это была ложная искренность. Эйнсли решительно поддерживал Фрэнка Беннетта. Он не хотел ничего больше, чем сенсацию о последнем скандале Джека ... тогда он будет работать на то, чтобы исключить Джека из Лиги. – Я никогда не слышал историю о том, как вы двое встретились.

По иронии судьбы, я тоже. Джек принял вызов, прежде чем я смогла ответить за нас.

– Мы встретились в баре, – сказал Джек. – Она отказала мне пару раз, но я ее уговорил.

Черт побери. Я пнула его под столом.

– Он пошутил.

– Я?

Я уставилась на него.

– Я представляла Джеку мое предыдущее рекламное агентство. Бар был позже.

– О, точно, – Джек проглотил свое вино. Оно не понравилось ему. Он был человеком одного пива, не употребляющим пустые калории. – Мы знаем друг друга довольно давно.

– Как долго? – спросил Эйнсли.

– Три года, – сказала я.

– Пять лет, – Джек произнес это одновременно со мной. Он чертыхнулся. Моя голова начала болеть. – Только три?

Я заставила себя улыбнуться.

– Я не знала тебя в колледже, дорогой.

– Должно быть, просто чувствую, что мы всегда были вместе.

Он просто все испортил. По крайней мере, он это знал. Его пальцы коснулись моих под столом. Извинение.

Эйнсли наклонил голову, не очень тонко взглянув на мой живот. Мое сердце забилось немного быстрее. Он выискивал, как будто ожидал увидеть меня с подушкой под платьем.

Я не беременна. Мы просто притворялись, что встречаемся.

Отличие было важным.

– И... поздравляю, – сказал он.

Джек усмехнулся. По крайней мере, об этом не нужно было задумываться.

– Благодарю. Мы взволнованы.

– Странно, что твоя мать не знала.

Еще одна дрожь по позвоночнику. Джек напрягся, моргая на репортера. Эйнсли казался вполне довольным собой. Он положил салфетку на колени и угощался закусками. Он освободил маслянистую устрицу из раковины и причмокнул толстыми губами, когда закончил.

Голос Джека понизился.

– А что насчет моей матери?

– Когда я позвонил ей, она сказала, что понятия не имеет, что ты станешь отцом.

– Ты звонил моей маме?

– Для комментария, – сказал Эйнсли. – Она была так же смущена, как и я, всем этим, но она выразила свое волнение за своего внука.

О нет. Я прикусила свою губу. Джек молчал. Это испугало меня больше, чем, если бы он бросился через стол.

– На самом деле..., – Эйнсли наклонился ближе. Его пропитанный маслом палец блестел на свету, указывая между нами. Он громко втянул вторую устрицу, – она сказала, что понятия не имела, что вы встречаетесь так долго. – Еще проглоченная устрица. Меня тошнило. – Или что-то в этом роде.

Джек потемнел.

– Ты рассказываешь своей матери, с кем трахаешься?

Я ущипнула его под столом, в то время как остальные пять журналистов замолчали. Они обратили свое внимание на нас, слушая рассказ Джека, который обязан был быть насыщен своей обычной яростью.

– Странно, что твоя собственная мать не знала о твоей девушке, – сказал Эйнсли. – Или того, чего вы ожидаете.

– Был занят, – сказал Джек сквозь стиснутые зубы. – Много всего произошло.

– И вы, Мисс... – Эйнсли взглянул на меня. – Как ваша семья восприняла новость?

Я ответила рефлексивно, выдав заявление, которое подготовила в тот день, когда согласилась родить ребенка от Джека.

– Мы все очень счастливы и благословенны. Ребенок – желанное дополнение к нашей любящей семье.

Это замечание должно было удовлетворит его. Ему не нужно было знать, что сказала моя мать, что ее слова все еще кричали в моей голове множество фраз и оскорблений, которые заставили меня плакать на плече Джека в течение всей ночи.

– Могу я процитировать вас? – спросил Эйнсли.

Что, черт возьми, он задумал? Я кивнула головой. Он вытащил блокнот.

– Лия Уильямс... правильно?

– Да.

Он повернулся к Джеку.

– И, просто чтобы я мог написать это, какое у нее второе имя?

У меня перехватило дыхание. Эйнсли заставил меня замолчать, прежде чем я успела ответить. Он указал пальцем на Джека.

– Пожалуйста.

Джек сжал челюсть.

– У нее его нет.

О, мы облажались по полной. Он был идиотом?

Эйнсли разложил все по нотам.

– На самом деле, это имя Рут. Согласно моим источникам.

Джек даже глазом не моргнул.

– Она ненавидит его. Предпочитает не использовать его.

– Конечно. И будучи ее долгосрочным, преданным бойфрендом, ты знаешь его.

– Чертовски верно.

Кулак Джека сжался. Я взяла его руку в свою и потянула под стол. Пока в безопасности.

– У тебя было много неприятностей в последнее время, верно, Джек? – Улыбка Эйнсли стала холодной, неумолимой и, что хуже всего, самодовольной.

– Как всегда, – сказал Джек.

– Иметь незаконнорожденного, межрасового ребенка – это больше, чем проблема, не так ли?

Черт, нет.

Мои мысли стали расплавленными и жестокими. Я сжала пальцы Джека, почти раздавив их, когда я изо всех сил пыталась сохранить хоть каплю здравомыслия.

Он оскорбил меня. Он оскорбил ребенка.

Ему просто повезло, что Джек был слишком взбешен, чтобы двигаться.

Я заговорила, не думая, жалея, что голос не был таким же острым, как кинжал.

– Ребенок любим, сэр. Независимо от его или ее обстоятельств рождения.

У него не было никакого стыда.

– Конечно. Это же только начало нового неприятного наследия Джека.

– И вы, как никто другой, должны знать об этой проблеме, Эйнсли. Ведь вы сделали большую часть репортажей о занятиях Джека вне поля.

– Вы имеете в виду неосмотрительность вне поля, мисс Уильямс. Это моя работа – сообщать новости.

Мошенничество, клевета. Я замолчала, прежде чем мой характер разрушил бы любое имя, которое я создала бы для своей собственной PR-фирмы.