Пришлось срочно уходить глубже в лес и точить зубы, обучая молодняк.

Увы, первая же вылазка в поселок, возникший на берегу лесной реки, едва не стала последней для всей стаи — странный дым, со сладковатым запахом и легкой кислинкой, на ходу превращал Младшего в звериной форме, в глупого человека, не способного ни укусить толком, ни прыгнуть.

Рыбаки, вооружившись баграми и веслами, отвели душу, поприветствовав давних врагов полновесными ударами по пустым головам.

Тех, кто выжил, сноровисто запутали в сети и посадили на кожаные ошейники, а тех, кто не выжил — свалили на дно лодки, вывезли на центр реки и, привязав к рукам-лапам камни, притопили, на радость речным обитателям.

Малликц едва успел увести всех пятерых волчиц и десяток самых послушных, "старшаков".

Жаль только, что "старший" и "послушный", чаще всего не означает — "умный".

Сейчас в стае три десятка детенышей.

Теперь — два с половиной.

Человек отмахнулся копьем от неосторожно близко подошедшего щенка, сделал кувырок назад и длинный нож пронзил очередного зеваку, замершего на месте, вместо того, чтобы продолжать танец смерти.

Вожак вскочил на все свои четыре лапы, надеясь, что вот сейчас-то его волчата сделают последний виток и красная, горячая кровь появится на их клыках, в первый раз, означая крещение кровью…

Вместо последнего витка, волчата подались назад, а человеческий детеныш, стукнув тупым концом копья самого неторопливого, пробежал десяток метров, вырвавшись из кольца серых тел и, по-обезьяньи ловко вскарабкался на верхушку камня, показав оттуда волчатам вполне человеческий жест, рубанув кулаком правой руки, по бицепсу левой.

Эти самые пять метров от земли дадут ему слабый шанс отдохнуть и перевести дух. А, может быть, и дождаться помощи, если волчата не придумают что-то новое.

Вновь встала рядом такирра, ткнулась тяжелым лбом в плечо своему вожаку, подталкивая прекратить это безобразие.

Малликц повернул голову, открыл пасть и небо для него поменялось местами с землей. Тяжелая голова, покатилась под ноги волчицы, обдавая ее горячей, черной кровью.

Короткий рык-команда и вот волчье семейство уносит лапы прочь от страшного розового света, отделившего голову вожака от его тела.

Мальчишка на камне тревожно всматривается в зеркало портала из которого совершенно никто не торопится выходить или выпрыгивать.

Он нагл, зол и голоден…

…- … Все, как Вы и рассчитывали, Мудрейший. — "Скиллис" сидел напротив своего Учителя, прислушиваясь к своим ощущениям. — Люди теснят Младших. Люди…

— Люди сделали выбор. — Джаулин улыбнулся. — Люди всегда делают выбор. Ты, вот, тоже сделал выбор. И я — сделал выбор. Только, люди очень редко делают свой выбор пользуясь головой, чаще — поддаваясь эмоциям, веяниям и пустым словам. А я — сделал выбор осознанно, принимая в ученики — шпиона… И, только радуюсь, сделанному выбору. Сиди, не дергайся… Саймон Синтраэль Джаулин…

— Почему? — Саймон откинулся на спинку кресла, ожидая воли учителя.

— Чтобы стать сильнее — надо постоянно учиться. — Джаулин совершенно по-человечески почесал макушку и улыбнулся. — Мы больше трех тысячелетий только и делали, что жили прошлым. Пели старые песни. Учили старые стихи. Наш венец творения — "Младшие". Наше лучшее оружие — заклятья времен "Изгнания". А твой брат прекрасно использует и наше оружие, и наши медальоны… И дочь у него, еще та оторва будет, вот увидишь! А вот сыночек… Ну, да это еще звезды мерцают, что там с ним будет, с его сыном. Удивлен?

— Теперь — нет. — Саймон потянулся за обычным стаканом, в котором плескалась красная жидкость. — Вы изменили мир, уйдя из него, прихватив волшебство и магию. А теперь — все это возвращаете…

— Дурак. И не лечишься… — Джаулин тяжело вздохнул. — Нечего нам возвращать. Мир — изменился. Изменился руками людей, их мыслями и мечтами. Мечты вампи… Эльфа, просты: власть, свобода и богатство. Звезды нужны нам лишь для того, чтобы привлекать к себе самок! Ваши "управдомы"…

— Наши "управдомы"… — Саймон сжал кулаки. — Страшнее вас! Вы никогда бы не смогли вернуться, без…

— Ты прав. — Эльф отвернулся в сторону окна, за которым вновь бушевала непогода, сотрясая ударами стену залы. — Вы так привыкли быть кормом для "высших сил". Творец, уходя, оставил три слова. "Любовь". "Мечта". "Поиск". Кстати, ты нашел, того аватару?

Саймон едва не подавился напитком, от такой перемены темы и замотал головой, признавая собственное поражение.

— Что? Неужто братец так и не поделился информацией? — "Мудрейший" откровенно издевался над своим учеником, давая тому понять, что обо всех их "шпионских играх" осведомлен в полной мере. — Ай-яй-яй… Такой человек бродит где-то, совсем рядом, а его и не подозревают!

— Почему "Младшие" перестали влиять на приборы? — Ученик задал вопрос учителю и замер, ожидая ответ.

— Они мутируют. — Джаэллинэлин отвернулся от окна, в котором, несмотря на штормовую черноту, полыхало розовое зарево. — Слишком много человечество изменило в природе. "Мирный атом", "Генные модификации", наркотики… А "Младшие" — больше звери, чем люди. Старейшинам бы мозгов вовремя вложить, так ведь они принялись уничтожать местных оборотней, вместо того, чтобы договориться! А один оборотень из людей, стоит десятка из Младших. Ведь он — разумный, а не зверь.

— Значит, лет через десять… — Саймон качнул головой, указывая на свисающую с потолка хрустальную люстру.

— Через пять. — Старый эльф грустно улыбнулся. — Если найдутся те, кто взвалит на себя все проблемы, связанные с восстановлением инфраструктуры.

— А что станет с Вами? И… С Нами? — "Скиллис" вернул на стол, так и не тронутый напиток. — Война?

— "…Кровавый конфликт — это, скорее, хорошее прикрытие для того, чтобы отмывать, воровать деньги, а также класть взятки себе в карман…" — "Мудрейший" продекламировал хорошо известное высказывание, отбивая такт ладонью по подлокотнику. — Вот, мой ученик. Среди людей много умных. Дураков — мало. Только они расставлены так, что встречаются на каждом шагу…

… Кто бы не называл эти сады "райскими", Кайте они не нравились. Бывший ангел скучала по своему ярму подчинения, болтаясь по новому миру и пиная камушки. Научные изыскания прискучили, люди продолжали таращиться на нее, кто-то с восторгом, а кто-то и с ненавистью, вспоминая все эти "карающие мечи" в руках божественных игрушек.

"Феечка", при виде Кайты начинала ругаться, разбрызгивая вокруг себя мириады белых и сиреневых искр, оставляющих очень болезненные язвочки, заживающие несколько дней. Анна-Марина, в отличии от отца, особой любовью к божественным скрижалям не пылала, предпочитая не молиться, а делать дело.

Профессора, время от времени, звали на совещания по разным вопросам, но ангел — это не бог, и, уж тем более не все ведающий Творец, создавший все сущее, а обычная марионетка, пользующаяся тем, что в нее вложили. Пара молоденьких лаборанток, по трезвому размышлению самой Кайты, превосходили ее по всем параметрам — как физическим, так и умственным.

Вот и приходилось болтаться по строящемуся поселку, в перерывах между экспедициями и пинать камушки. Пару раз Кайта поминала имя божье всуе, как это делали почти все люди и получила искреннее удовольствие, сравнимое, пожалуй, что, с оргазмом. Непонятное слово "свобода", тяжелое, давящее на плечи и стесняющее дыхание, стало вырисовываться в новом свете. Теперь ангел поняла, отчего все ее хозяева так боятся людей. Бывшие хозяева. А люди, вот они, самые настоящие и живые. И без божественной длани занимающиеся своими делами, любовью, рожающие детей и флиртующие.

Местное божество, встреченное Кайтой пару раз, лишь грозило ей пальцем, предпочитая заниматься своими делами, а не сочинять для внезапно появившихся незнакомцев, правила и ограничения. Да и вообще, местные "жители" предпочитали иметь дело с теми, кто ближе к природе, типа Вродека.