Замерло время. Мир, там, внизу, стал черно-белой копией, потеряв не только цвета, но даже и оттенки серого.

Голос звал за собой. Вел. Манил и отталкивал. Слова то рвались вырвавшейся из неволи птицей, то падали глухим речитативом странного заклинания, грозящего превратить мир в яркую вспышку.

Тяжелый вздох. Игривый выдох.

Улыбка и крик боли.

Слезы.

Песня внезапно оборвалась на полуслове, но ковер-самолет уже знал, что надо петь дальше и подхватил мотив, вступая на место исчезнувшего певца.

Сгорали свечи.

Ворочался с боку на бок, холм, словно пытался найти певца и прикоснуться к нему.

Спешили к холму, со всех сторон, темные черточки летящих существ, квадраты парящих платформ и юркие шарики, внутри которых скукожились странные, сгорбленные и рыжие, миниатюрные фигуры, сжимающие рычаги управления своими тонкими ручками, покрытыми рыжеватой шерстью.

Холм успел первым: черная окалина почвы облетела с его боков, и он раздался на две половины, приглашая в свое исполинское нутро, из которого, навстречу чистому воздуху взлетели тонны пыли, затягивая недалекое небо серой тучей и опадая на почву серыми крупинками, а то и вовсе — целыми лохматыми кусками, свалявшейся шерсти.

Артефакт спикировал внутрь не ожидая команды владельца и рухнул вниз, на металлический пол, замерев в полуметре от него.

"Холм" закрылся.

Песня допета и таиться больше нет смысла: Бен, конечно, большой ребенок, но и он способен сложить два и два, получая в сумме — разумность своего летательного средства.

Вспыхнул свет под самым куполом, чистый и сильный.

"Кокон перемещения" снял защиту, позволяя владельцу вдохнуть пыльный воздух странного зала, выпрямиться и размять кости, пройтись.

— Ну да, ну да… Кто еще может так эффектно заявится "на огонек", объявив о своем присутствии на весь мир, кроме моего дражайшего напарника! — Голос Олега, чуть глуховатый из-за респиратора, показался артефакту самым пронзительным, самым резким и неожиданным, пугающим и таким родным! — Приветствую Вас, господин лейтенант!

— А я — с подарком! — Сразу перешел к делу, Бен, протягивая Олегу "Дуру". — Вот…

… Была у старого Мэтта Трей-Кан особая пословица, вынесенная из самого его детства, не из того детства, что по паспорту, а из того, что на самом деле, из того детства, когда ходили люди по струнке, под присмотром старины Юпитера, развившего себе на плешь, всевозможные ремесла, подкинувшему своим беспутным деткам лишнего знания, да и ушедшего в запой на радостях, когда наконец-то пришла смена, в лице обычного, черноволосого паренька, пословица, что пережила все неприятности и бури столетий. Звучала эта пословица так: "Кто ищет, тот находит. Чаще всего — проблемы на собственный зад!"

Тогда, очень-очень давно, он нашел проблему на свой зад, неосторожно обретя бессмертие. Искал он тогда совсем не это, но… Сделанного не воротишь.

Проведя в темнице 11 лет и надоев своим охранникам хуже самой адской зубной боли, был убит и выброшен в пустыню, на поживу дикому зверью.

Видели бы охранники, с какой скоростью разбегалось это самое зверье в разные стороны, едва ветер донес до их чутких носов запах этого странного, словно стожильного, заключенного — наверняка бы призадумались.

Увы, человек обычно крепок задним умом, так что, через два месяца, новому городскому властителю пришлось подыскивать себе новых тюремщиков: Мэтт отличался здоровой злопамятностью и обид не прощал, руководствуясь старым, как само человечество, правилом: "месть — блюдо холодное!"

Отстроив заново сгоревшие кварталы знати и введя новые налоги, правитель заперся в высокой башне, куда вход был лишь по особому приглашению, для особых лиц.

Маги и факиры, алхимики и шарлатаны собирались перед закрытыми вратами башни, прослышав о том, кого-же именно, считает "особыми лицами", немолодой Властитель.

Врата открывались раз в неделю, иногда выпуская счастливчика, а иногда выкатывая голову очередного неудачника. Толпа волновалась, "особые лица" мрачнели, а некоторые, видя катящийся по пыльной брусчатке "гостинец", предпочитали и вовсе испарится, понимая, что жизнь намного дороже, чем статус "особого лица"!

Мир менялся, засыпая песками, заравнивая землетрясениями и смывая волнами не только жалкие города, но и целые страны. Приходили требовать свою дань кочевники.

Город пал, оставив после себя лишь развалины башни.

Мэтт шагал с легкой сумкой за спиной, по горячему песку и топал по болотам, под самым проливным дождем.

Обретя бессмертие, он нашел самую большую проблему на свою голову!

Эта проблема называлась легко и просто, только вот победить ее, пока еще никому не удавалось.

"Скука, сэр"!

Восьминогий стол, сменив две передних лапы на манипуляторы, с треском выломал из стены еще одну панель, обнажая технический проход, в котором, судя по отсутствию пыли, системы жизнеобеспечения вполне себе работали.

— Кх… — Окла привлекла к себе внимание тихим кашлем и тут же об этом пожалела, нарвавшись на пространную фразу русского, из которой Мэтт понял только две вещи: Первое — "кашляй в сторону", а второе — и вовсе нецензурное.

Сутки назад, прибыв на станцию дополнительного перемещения "Центр", они получили кучу проблем, начиная от неизвестного типа излучения и заканчивая отсутствием воды.

Ну и "стол" сломался у них на глазах…

Олег тут же полез его чинить, вооружившись отверткой и матами.

Мэтт оказался опытней, потребовав от искина схем, инструментов, объяснений и получив, в конце-концов, тихое признание, что искин Окла занимается только отправкой и приемом пассажиров…

Олег, хрюкнув, тут же продекламировал: "Полицейских называют "блюстителями порядка", что означает, что "Полиция не наблюдает за беспорядками. Полиция наблюдает за порядком!"

В спор Мэтт вступать не решился, демонстративно умыв руки.

Механизм Олег слегка починил и очень долго ругался, матерно и некультурно, когда оживший агрегат, вместо "спасибо", прихватил его отвертку и скрылся за отъехавшей в сторону, дверью.

Через час, отремонтированный шагоход, блестя свежей покраской и блестящими ходулями, торжественно вернул Олегу его, чуть погнутую, крестовую, отвертку…

… "Центр" исполинский шар, вертящийся вокруг ничем не примечательной, аграрной, планетки. 430 километров диаметра, 6 залов прибытия-убытия пассажирских и 17 грузовых терминалов. Глобальный центр торгового рая. Головная боль любого логиста, диспетчера, грузчика и владельца прибывающих или убывающих, товаров. 110 планет, собранных в единый пучок, пронизанных порталами, нанизанных на лучи "Центра".

Оранжереи, на случай разных проблем, могли не только обеспечить базу кислородом, но и запасами овощей и, для очень богатых — даже и фруктов. Вода, воздух, энергия — три составных части, без которых любой рукотворный спутник становится лишь красивым украшением орбиты.

Безжизненным, украшением.

"Центру" повезло: планета, вокруг которой он обращался, щедро делилась с ним водой и морепродуктами, светило — не жалело своего света, а проектировщик, видимо параноик, щедрой рукой наделал всевозможных тайников, в которых плескалась вода, копились тяжелые батареи и баллоны жидкого воздуха. Каждый зал прибытия страховался двойным набором силовых щитов и обеззараживающего излучения, искины залов страховались трижды, имея разветвленную сеть вторичных каналов доступа к единому центру-координатору.

Были еще "запасной" и "резервный", но владельцы станции махнули на них рукой, итак выйдя далеко за пределы собственной сметы. Хотя помещения, с заведенными линиями, так и остались жить, спрятанные от всех любопытствующих глаз, толстыми стенами, с грубыми сварными швами, от проникновения особо скучающих.