Несмотря на то, что мое поверхностное объяснение едва ли можно было назвать ответом на вопрос, Делэни это, кажется, удовлетворило. Она положила свою скомканную салфетку на тарелку и подождала, пока я разберусь со счетом.
Через несколько минут наша короткая прогулка к машине была освящена взрывом ослепляющих мигающих вспышек орды папарацци, сгруппировавшихся снаружи. Я открыл дверь для Делэни и подождал, пока она усядется. Затем обходя машину, улыбался и приветствовал некоторых репортеров, прежде чем захлопнул дверцу. Как только автомобиль тихо загудел, я переключил передачу и понёсся по дороге, беспрепятственно возвращаясь домой.
Оголенная нога Делэни была приглашением, с которым у меня не было сил бороться. Я убрал руку с рычага коробки передач и положил ладонь на ее бедро, пробегая кончиками пальцев вдоль шелковистой кожи. Я не сводил глаз с дороги, понимая, что если посмотрю на неё – обязательно отвлекусь, что небезопасно. Но я слышал ее учащенное дыхание, постукивание ногтями по подлокотникам, в которые она буквально вжалась.
Это была восхитительная пытка – не начать исследование остального, находящегося под платьем Делэни, проникнув мимо тонкого барьера, находящегося между моим прикосновением и ее жаром. Мне хотелось погладить ее внутренние складки, скользя с каждым толчком глубже и глубже, чтобы следы ее возбуждения покрывали кончики моих пальцев. Мечтал услышать гортанные стоны Делэни, затмевающие мурлыканье двигателя автомобиля, почувствовать, как она извивается на своем месте, раздвигая бедра, чтобы обеспечить мне лучший доступ.
Много чего хотел.
Черт, хотел бы еще знать, почему так сильно ее хочу. Фотографы, по-видимому, получили свою квоту снимков Шейна Хоторна на ночь, и мы проехали железные вороты без сопровождения бликов мигающих вспышек. Я вырубил двигатель и повернулся к Делэни.
– Доставил тебя целой и невредимой.
– Спасибо за чудесный вечер, – тихо прошептала она.
Я очертил подол ее платья, мои пальцы переместились прямо под край. Охренительно мягко.
– Хочешь, чтобы это закончилось?
Делэни встретилась со мной взглядом, сапфир на ее шее блестел таким же таинственным оттенком синего, как и ее глаза. Она не торопилась с ответом, и каждая секунда ожидания скреблась на части моей души, которую она каким-то образом открыла.
– Нет.
Слава гребаному Богу.
Я поднял руку, вонзаюсь пальцами в волосы у основания ее головы, и притянул к себе.
– Хороший ответ, – мой рот накрыл ее как раз вовремя, чтобы уловить дрожащий вздох, пробуя больше, чем просто естественную сладость Делэни и терпкие остатки вина.
Если кто-то и мог понять, какую сокрушительную силу несчастный случай оказывает на выживших, так это я. И все же невинность приправила рот Делэни, как будто суровость мира, в котором мы живем, не пропитала ее кожу, как это случилось с моей много лет назад. Покусывая ее нижнюю губу, заставляя ее язык переплестись с моим, я надеялся, что этого никогда не произойдет. Меня окружали подхалимы и сталкеры, измученные профессионалы своего дела и аморальные репортеры уже так долго, что я забыл, каково это быть рядом с кем-то, не чувствуя, что их скрытые мотивы тяготят меня, как свинцовый жилет.
Ты погубишь ее.
Эта мысль всплыла в моей голове, такая же скользкая и неоспоримая, как язык Делэни в моем рту. Я пыталась отбиться от этой идеи, сильнее хватая волосы девушки, простонав от того, как она расслабилась в моих объятиях и открылась поцелую.
Ты погубишь ее.
Почему она должна быть другой? Что такого в Делэни, что заставило меня думать, что она может заполнить трещины в моей душе, а я — в ее? Могу сказать, что она тоже надломлена. Но ее щепки и трещины привлекают меня. Дьявольски красивая.
Ты погубишь ее.
До сих пор Делэни придерживалась условий контракта. Если мы это сделаем, поверит ли она, что я нанял ее не для секса? Что она не моя шлюха?
У большинства девушек, с которыми я встречался в Лос-Анджелесе, не возникало ни одного возражения. Но Делэни... В ее глазах хрупкость и едва заметный проблеск оптимизма, который еще не совсем угас.
Я не могу заставить ее чувствовать себя просто товаром, который можно приобрести, щедро заплатив. Не могу.
Она, определенно, золотая. И я на сто процентов уверен, что не собираюсь быть человеком, который ее очернит.
Отстранившись, я потёр ладонью лицо, трехдневная щетина поцарапала ладонь.
– Думаю, тебе стоит зайти внутрь. Сейчас же, – мне действительно нравилась эта девушка. Проведя несколько часов в ее компании, я наслаждался каждой минутой, не желая быть с кем-то другим.
В моей голове надежда и чувство вины боролись в смертельной схватке, испытывая мое терпение. Не знаю, что делать с собой, и уж точно понятия не имею, что делать с Делэни. Но, я знал, что хотел сделать. Хотел трахнуть ее в каждой комнате во всех смыслах. Пока все потребности, похоть и голод не сгорели бы, и я снова не почувствовал себя нормальным.
Глаза Делэни распахнулись, ее расширенные зрачки обрамлены полумесяцем бездонной синевы.
– Но... Я думала... – голос затих, между нами повисло смущение.
– Если ты сейчас же не выйдешь из машины, я выдерну тебя с твоего места и оберну твои ноги вокруг меня. А потом буду трахать, пока твое горло не осипнет от крика моего имени, – я намеренно груб, мне необходимо было шокировать ее, чтобы она сбежала. Ее темные брови хмурятся, но, к моему удивлению, выражение лица было скорее заинтригованным, чем оскорбленным.
Черт, эта девушка убивала меня.
– Делэни, я серьезно. Если ты не хочешь, чтобы тебя отымели на переднем сиденье машины, как очередную фанатку... – я проглотил оставшиеся слова. Черт, эта идея отлично звучит. Вдохнув, вытолкнул последние слова изо рта. – Убирайся. Отсюда. Немедленно.
Глава Восьмая
Делэни
Сморгнув дымку похоти, затуманившей мое зрение, я открыла дверь и направилась наверх, разрываясь все больше и больше от противоречий с каждым шагом.
Несколько минут назад мы летели по Тихоокеанскому шоссе. Хотя глаза Шейна оставались на дороге, вена на его виске бешено пульсировала, а челюсть была напряжена. Воздух между нами был полон сексуального напряжения, пальмы расплывались пятном через окно. Мой мир был сведен к пульсации между ног и зуду в венах. Мужчине, сидящему рядом.
Когда Шейн положил ладонь на мою оголенную кожу, дрожь возбуждения промчалась по моему позвоночнику, мои нервы громко зазвенели в ушах, когда он переключил передачи и двинулся в два раза быстрее. Мне было интересно... что случится, когда мы вернемся домой?
Шейн спросил, хочу ли я, чтобы ночь закончилась, и мой мозг крикнул: «Черт возьми, нет!»
Я пыталась сказать «да». Правда. Но мой язык отказывался произносить это слово. За последние три года умением лгать я овладела в совершенстве, но не смогла заставить себя отрицать свое желание сейчас. Только эта часть моей новой жизни была реальной, настолько очевидной, что это невозможно оспорить.
И я не опровергла этого, но Шейн все равно отстранился. Велел мне убираться.
Я ответила на его вопрос, а он – на мой.
Ничего не произойдет.
Мне хотелось завопить, закричать, броситься на пол и закатить истерику, словно переутомленный двухлетний ребенок, слишком возбужденный мороженым и сахарной ватой.
Но я была не ребенком, и припадок едва ли сделал меня более желающей. У Шейна Хоторна могла быть любая женщина, которая ему приглянется, и, по всей видимости, уже есть. Несмотря на то, что было сказано им в ресторане, он явно не был заинтересован во мне.
Поднявшись наверх, я почувствовала облегчение, сбрасывая одежду. Все казалось слишком тесным, слишком ограничивающим. Я кинула взгляд на полный беспорядок из моей одежды на полке, но футболка «HelloKitty» и выцветшие пижамные штаны не привлекли внимания. С дрожащими руками я прошлась по другим ящикам, два из которых ломились от нижнего белья, и остановилась на лавандовом шелковом пеньюаре, подол которого достигал верхней части моих бедер. Материал прохладный и скользкий на ощупь. По ощущениям, будто на мне вообще ничего нет.