Любовь была единственной роскошью, которую я не мог себе позволить.

Предполагается, что сегодня вечером я почувствую искру связи с одной из женщин в доме Тревиса. Он так крепко насядет на нее с соглашением о неразглашении, что пресса никогда не узнает, что она всего лишь сотрудник, реквизит. Что наши отношения только фейк.

Она не будет в курсе того (никто кроме Тревиса не знает), что между нами будет что-то общее.

Потому что все во мне – фальшивка.

Шейн Хоторн, король рок-н-ролла и причина мокрых трусиков повсеместно, от визжащих подростков до скучающих домохозяек, является обманом. Больше миф, чем человек.

Шейна Хоторна не существует. Его сценическим именем впервые я воспользовался в шестнадцать лет, ожидая, что буду схвачен парочкой копов, если обмолвлюсь своим настоящим именем.

Иногда мне интересно, что подумают мои поклонники, если узнают правду. Называли бы меня после этого самым сексуальным мужчиной по версии журнала «People», если бы кто-нибудь знал, кто я на самом деле?

Кто я? Даже я не знаю.

Мошенник.

Беглец.

Наркоман.

Убийца.

Не очень сексуально, да?

Делэни

– Делэни? Делэни Фрейзер, это ты?

Я застыла, когда знакомые нотки голоса, которые я не слышала годами, практически побежали по моей спине, оставляя после себя жгучие следы крапивницы. Голос и человек, кому он принадлежал, были из жизни, которую я оставила несколько лет назад.

Бронксвилл, изолированный пригород Манхэттена, где я выросла, был не просто в трех тысячах миль от Лос-Анджелеса; он был в совершенно другой галактике. И все же, именно этот метеорит упал в высококлассный стейк-хаус, где я работаю, не разрушив ничего, кроме моего душевного спокойствия.

Я поворачивалась специально медленно, поскольку нуждалась в минуте, чтобы твердо прикрепить улыбку на лицо и собрать каждую унцию концентрации, чтобы не провалиться.

– Пайпер! Ничего себе, мир тесен. Я не узнала тебя.

– Меня? – Пайпер Гастингс, бывшая королева из школы Бронксвилля, сделала шаг назад и оглядела меня сверху донизу, будто манекен в приглянувшемся ей наряде.

– Я едва узнала тебя.

– Мы все изменились после выпуска, мне кажется, – я пожала плечами.

Впрочем, наверное, я изменилась сильнее, чем большинство. В последний раз, когда мы виделись с Пайпер, я твердо стояла на стороне пухляшей, с брекетами и едва прирученными волосами. Теперь избыточный вес исчез вместе , а волосы выпрямлялись при помощи ежедневных столкновений с профессиональной плойкой,которую я только недавно обнаружила.

– Ты более чем изменилась, – Пайпер не купилась на мою отмазку, – ты практически новый человек. Или, по крайней мере, половина того, кем была. Что ты сделала? – она всегда была раздражающе настойчива, как собака, почувствовавшая кость.

Как лучше ответить на провокационные вопросы Пайпер? Жар поднялся по моей шее, вероятно, оставив предательские пятна на щеках. Понимаешь, Пайпер, после аварии еда перестала быть привлекательной.

– Ничего особенного, просто гормональный сбой, – в такие дни ложь давалась легко.

Но Пайпер только восторженно кивнула, ее идеальные светлые волосы покачивались.

– Я так тебе завидую. Мне приходится практически жить в студии йоги, чтобы влезть в джинсы! – ее лицо было ожидающим, словно она ждала аплодисментов.

Я промолчала, а она продолжила свой допрос.

– Итак, что ты делаешь в Калифорнии? Ты переехала?

Мои глаза сузились. Могла ли она действительно не знать? После того, как мой отец признан виновным в смерти моей матери, моя обычная жизнь остановилась.

– Что-то типа того. Что насчет тебя? – решила задать вопрос, чтобы остановить поток, исходящий от Пайпер.

Пайпер выставила напоказ свою яркую Colgate-улыбку.

– Я окончила Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе два года назад, и теперь работаю в области связей с общественностью с агентом Голливуда. Супер-агентом, серьезно. Даже упряжка диких лошадей не сможет утащить меня обратно в Бронксвилл.

– И меня тоже, – я возвратила улыбку, хотя моя оказалась нерешительной. Потому что никто, ни дикая лошадь, ни кто-то другой, не станет тащить. Мой отец в тюрьме, моя мать похоронена на два метра под землей, а поддерживать связь с друзьями из прежней жизни было слишком больно.

Мне бы хотелось иметь то, что было у них. Семью. Безопасность. Веру в то, что жизнь волшебным образом измениться к лучшему. Теперь меня не проведешь.

– Итак, ты здесь работаешь? – Пайпер сделала размашистую дугу руками.

Стремясь вытащить себя из хорошо ухоженных когтей Пайпер, я возвратилась в режим официантки, паря ручкой над моим блокнотом для заказов.

– Да. Что я могу тебе предложить?

– Бокал «Совиньон Блан», если есть.

– Конечно. Сейчас вернусь, – я с трудом заставила себя не бежать к бару. Несмотря на то, что я знала Пайпер Гастингс большую часть своей жизни, это был, вероятно, самый длинный разговор, который мы когда-либо имели.

К тому времени, как я вернулась с ее напитком, пожилой мужчина уже сидел напротив нее. Среднего роста, крепкого телосложения, но не коренастый, со стильно выбритой головой. Накрахмаленная белая рубашка на пуговицах оттеняла его загар, а золотые запонки мелькали на запястьях. Поставив бокал Пайпер с малейшим колебанием, я повернулся к нему.

– Что я могу вам предложить, сэр?

Пайпер заговорила раньше, чем он успел ответить.

– Делэни, это мой босс – Тревис Таггерт. Тревис, Делэни – давняя школьная подруга.

Давняя подруга? Вот это преувеличение! Я бы рассмеялась, но темные оценивающие глаза Тревиса не внушали легкомыслия.

– Приятно познакомиться, Делэни, – у него хриплый, но вежливый голос.

– Взаимно. Итак... – я прочистила горло, мне не терпелось снова уйти, – что-нибудь из напитков?

Еще один кивок.

– «Серый Гусь» [1] , лед, три оливки.

Пристальный взгляд Тревиса преследовал меня, пока я пересекала ресторан за его коктейлем.

– Делэни, – начал он, когда я вернулась, – у меня сегодня вечеринка. Ты должна прийти. Держу пари, Пайпер хочется провести побольше времени с одной из своих школьных подруг.

Вспыхнув, Пайпер дала понять, что Тревис ошибся в своей оценке.

– Я не освобожусь до позднего вечера, – ответила, не прыгая от восторга, чтобы пообщаться с ней.

– Не проблема. В любом случае, на моих вечеринках самое веселье начинается поздно, – сказал Тревис, слегка качнув головой, свет с прожекторов ресторана сверкнул на его лысине.

– Ну, – я облизнула языком внезапно пересохшие губы, – я одета не совсем подобающим образом, а сменной одежды у меня здесь нет, – сообщила, глядя на свой стандартный наряд официантки: белая рубашка и черные штаны.

– О, Делэни, как обидно. Думаю, нам придется встретиться в другой раз, – прощебетала Пайпер. Очевидное оскорбление возвращает воспоминания, которые заполняют мой разум, как рой сердитых пчел, жужжащих и желающих ужалить.

Делэни, ты же не хочешь быть черлидершей, правда? Я имею в виду, что быть перед трибунами, представлять нашу школу – это такая огромная ответственность. Ну и, конечно, униформа не совсем тебе подойдёт. Делэни, эта вечеринка не для всей школы. Просто несколько друзей, и друзей друзей. Ты ведь понимаешь, правда? Делэни, я завидую, что у тебя так много свободного времени на учебу. Между репетициями, футболом, тусовками с моей командой и всеми игроками, ну и, конечно, председательством в комитете по выпускному, у меня едва хватает времени, чтобы раскрыть книгу.

Сколько «О, Делэни» я услышала от Пайпер и ее подружек за эти годы? Слишком много. И ее едкий тон был таким же резким сейчас, как и тогда. Тревис выпрямил плечи, сузил глаза, переводя свой взгляд между нами двумя туда-сюда.

– Вы обе примерно одного размера, и я никогда не видел тебя в одном и том же дважды, Пайпер. Уверен, что у тебя найдется что-нибудь для Делэни.