Изменить стиль страницы

О том, как на заводе РОПИТ проходило собрание, написали даже либерально-буржуазные газеты. Они не могли скрыть того, как рабочие встретили деникинскую провокацию. «Одесский листок», журналисты которого немало написали пасквилей на Советскую власть, набрался «смелости» и опубликовал анекдот:

— Слушайте, вы знаете печальную новость?

— Какую?

— Большевики расстреляли Циперовича.

— Да что вы говорите? Боже, какой ужас, какой ужас!

— Слушайте, только вы потише говорите об этом.

— Почему?

— Циперович стоит сзади меня, он еще сам ничего не знает...

На второй день после собрания белогвардейцы арестовали котельщика Демянко. Это был молодой рабочий, недавно появившийся на заводе. На вопросы следователя отвечал с юмором. А все вопросы были одного направления: кто является застрельщиком среди рабочих? Кто читает газету «Одесский коммунист»? О чем толкуют рабочие? Ничего не добившись от Демянко, следователь избил его.

Ропитовцы послали в контрразведку двух рабочих. Их принял капитан Добровольский. Узнав, что они пришли ходатайствовать об освобождении Демянко, Добровольский закричал:

— К стенке всех вас! Кто вам бумагу подписал? Покажу я вам, как делегации посылать... Вы оба арестованы {39}.

Прибыв в Одессу, Деникин пожелал встретиться с рабочими. Одесские власти с ног сбились, но не могли найти подходящего завода. Всюду рабочие враждебно встречали известие о приезде Деникина. Волей-неволей деникинцы снова обратились к меньшевикам на РОПИТ. Офицеры целыми днями сновали по заводу, о чем-то совещались с администрацией. В цехах появились меньшевик Сухов и эсер Кулябко-Корецкий.

Наступил день приезда Деникина на завод. От проходной до места встречи через весь заводской двор шпалерами выстроились офицеры. Генерал с трудом поднялся на трибуну и произнес небольшую речь. После него выступил Николай Петров. Он говорил: «Требовать нам ничего нельзя, все нужно просить. Как сказано в евангелии: стучите и вам отворят, просите и вам дадут». Во время выступления Деникина рабочие стали расходиться. Деникин сразу определил настроение рабочих и тоже поторопился уйти. Уже в гостинице «Лондонская» на банкете Деникин бросил фразу: «Какой-то неприветливый народ, эти одесситы».

Через несколько дней подпольный комитет, обсудив сообщения Смагина и Морозова о положении на заводе, решил разоблачить меньшевиков. Эту задачу комитет возложил на редакцию газеты «Одесский коммунист».

Большевики стали более решительно изобличать сотрудничество меньшевиков с белогвардейцами, показывать, что они, предав интересы рабочих, служат буржуазии. «Языкочесы» (так рабочие называли меньшевиков) прибегли к недозволенным в условиях подполья методам борьбы, угрожая обратиться за помощью к властям, раскрыть большевистскую организацию. В разгар борьбы с меньшевиками контрразведка арестовала группу передовых рабочих завода РОПИТ и в их числе Григория Смагина. Но организация большевиков продолжала работать, у нее был крепкий актив в цехах, а соглашатели не имели уже никакой опоры в рабочем коллективе.

На 2-й Заставе находилось очень важное предприятие — артиллерийские мастерские с артскладом. Работали там в основном демобилизованные, квалифицированные мастеровые. Симпатии их были на стороне большевиков. Среди них имелись и коммунисты. Об этом в конце августа сообщил руководителю одесского подполья Владимиру Логгинову рабочий-слесарь Иван Бровяков, член партии с 1917 года.

В мастерских, или в артдепо, как они тогда назывались, ремонтировались бронепоезда, орудия, пулеметы. В беседе с Бровяковым Логгинов изложил меры по выводу этой боевой техники из строя.

Несколько дней спустя в артдепо стали являться высококвалифицированные токари и слесари с просьбой принять их на работу. Так, в сентябре поступили в артдепо Иван Поздняков («Андрей»), Дмитрий Морозов («Мороз»), Илларион Ильчук («Ларик»), Михаил Скороход, Даниил Инде — все коммунисты, получившие задание Логгинова {40}. Создав подпольную ячейку, Бровяков установил контакт с рабочими-боротьбистами — Калининым, Огородниковым и Канунниковым. Вместе с ними вокруг большевистской ячейки сгруппировались беспартийные рабочие. Настроение у всех было боевое, рабочие не хотели работать на белогвардейцев. «Одесский коммунист» переходил из рук в руки, все жадно вчитывались в сводки с фронтов.

Авторитет комячейки рос. По ее заданию рабочие прицельно-оптического отдела незаметно сбивали прицелы на орудиях. Иван Поздняков и его товарищи чуть-чуть смещали рамку прицела, и никакая комиссия не могла обнаружить дефекта. Точности же попадания снаряда из такого орудия нельзя было ожидать. В ноябре Дмитрий Морозов подложил гайку между поршнем и верхней крышкой цилиндра дизеля 45НР. При пуске двигатель был разбит, в результате токарный цех вышел из строя на десять дней. В первых числах декабря в арт-мастерские для срочного ремонта поступил бронепоезд «Генерал Мамонтов». Морозов и Михаил Скороход насыпали наждаку в подшипники и отпустили гайки в рессорах. Когда бронепоезд с ремонта ушел на пробу на Сортировочную—Пересыпь, то после первых же выстрелов поломались рессоры и поплавились подшипники. После того, как отремонтированные орудия принимались, по ночам к ним проникали рабочие, выпускали масло из компрессоров, отпускали гайки. Илларион Ильчук и Даниил Инде наловчились умело выводить из строя электрооборудование. Они вбивали в обмотку гвозди без шляпок, а обнаружить это трудно было. По несколько дней простаивали токарные станки — их ходовые винты оказывались погнутыми.

Вся администрация артиллерийских мастерских состояла из офицеров, которые и не подозревали, что рабочие сознательно портят оборудование и выводят из строя орудия, бронеавтомобили и бронепоезда. Плохое качество работ объяснялось отсутствием хороших специалистов. Отдельные офицеры рады были плохому ремонту— им не хотелось уходить на фронт. Нередко даже явную порчу орудия или пулеметов в броневике они рассматривали как случайность, никакого следствия не требовали.

Как-то вечером из артсклада грузили в вагоны вооружение и боеприпасы. Было это в январе 1920 года. Закончив погрузку, рабочие скипятили чай. Вагоны охранял офицер. Рабочие пригласили его попить чайку. Он охотно согласился. А тем временем группа рабочих перетащила из вагона в подвал разрушенного дома 7 пулеметов и 35 винтовок. Вход в подвал завалили камнями.

Вот что рассказывает член подпольной комячейки артдепо Д. А. Морозов:

— Работал я в то время слесарем-мотористом. Не только коммунисты, но и многие рабочие понимали, что нам надо все делать, чтобы продукция артиллерийских мастерских не доходила до фронта, а если и доходила, то с опозданием. Чем подольше задержится выполнение заказа деникинцев, чем хуже будет качество работы, тем лучше для Красной Армии. Мы ставили перед рабочими вопросы: на кого мы работаем? Для какой цели выпускаем оружие? Нам даже не приходилось отвечать на эти вопросы, каждый понимал куда идет оружие и против кого оно направляется. «Одесский коммунист» здорово нам помогал. Его мы вкладывали в рабочие ящики, и ни одного не было случая, чтобы рабочие отказались от нашей газеты, или выразили недовольство. Наоборот, обижались, если ее не было.

Через регистраторшу Кузнецову и телефонистку Домени, которые работали в конторе мастерских, узнавали о важных разговорах офицеров по телефону, доставали бланки удостоверений со штампами и печатями артдепо. Все это передавалось в парткомитет.

Были у нас свои люди и на складах. Они работали кладовщиками и помогали нам добывать динамит и бикфордов шнур. Бровяков и Поздняков передавали эти боеприпасы в областной военно-повстанческий штаб.

За несколько дней до вступления Красной Армии в Одессу на рабочем митинге, проведенном нелегально, была поставлена задача: всем вооружаться, захватить мастерские и склады, ничего не дать вывезти. Рабочие сдержали свое слово. 5 вагонов винтовок и пулеметов, 12 трехдюймовых скорострельных орудий и 4 гаубицы были задержаны, не попали белым. За день до бегства белогвардейцев меня назначили комендантом артмастерских. Для вооружения рабочих мы выдали винтовки.