По прошествии некоторого времени Бодхисатта решил: «Проверю-ка я их искренность». Сначала он навестил змею: пришел на условленное место и, став неподалеку, крикнул: «Эй, длинная!» Змея не заставила его звать себя вторично: тотчас же выползла и с почтительным приветствием прошипела: «Почтенный, вот здесь зарыты сорок коти золотых монет, выкопай их и забери себе».»Пусть пока полежат тут, — сказал ей Бодхисатта, — если возникнет нужда в деньгах, я дам тебе знать». Простясь со змеей, он направился к крысе, вызвал ее, как было условлено, и крыса тоже предложила Бодхисатте свой клад. От крысы Бодхисатта пошел к попугаю и позвал: «Эй, попугай!» Попугай тоже не заставил звать себя дважды: слетел с вершины дерева и, почтительно приветствуя Бодхисатту, проверещал: «Не прикажешь ли, почтенный, чтобы я созвал своих родичей? Мы соберем для тебя весь дикий рис, растущий в окрестностях Гималаев». «Если будет нужно, я дам тебе знать», — сказал ему Бодхисатта, простился и Зашагал дальше.»Пойду испытаю царя», — решил он, переночевал в дворцовом саду, а наутро, одевшись в подобающие одежды, отправился в город просить подаяния. Как раз в это время неблагодарный царь, восседая на спине лучшего из своих слонов, богато украшенного по этому случаю, в сопровождении огромной свиты совершал торжественный объезд города. Приметив Бодхисатту еще издали, он подумал: «Этот гнусный отшельник явился сюда, чтобы жить за мой счет. Пока он не успел порассказать моим приближенным о том, сколько добра он мне сделал, прикажу-ка отрубить ему голову». По знаку Царя к нему приблизились слуги и спросили: «Чего изволишь, государь?» Царь распорядился: «Я думаю, вон тот гнусный отшельник пришел домогаться моих царских милостей. Не допустите того, чтобы этот отшельник, приносящий несчастья, увидел меня, — сразу же схватите его и, связав ему за спиной руки, проведите по городу, и пусть на каждом перекрестке его бьют палками. Затем выведите его за городскую стену и там, на лобном месте, отрубите ему голову, обезглавленное же тело пусть насадят на кол». 

Выслушав царя, слуги ответили: «Будет исполнено». Без промедления они кинулись к Великосущему, связали ему руки и, колотя его палками на каждом перекрестке, потащили через весь город на лобное место. Бодхисатта, однако, сколько его ни били, не вопил чего-нибудь вроде: «Ох, матушка! Ох, батюшка!» — а невозмутимо пел стих: 

Этот стих он пел на каждом перекрестке, где его колотили. И тогда прохожие, из тех, что поумнее, стали спрашивать Бодхисатту: «Послушай, подвижник, а за что гневается на тебя царь? Уж не сделал ли ты ему какого-нибудь доброго дела?» Бодхисатта поведал им обо всем происшедшем и, заканчивая свой рассказ, молвил: «Я спас царевича, вытащил его из бурного потока, это и навлекло на меня беду. Как только вспомню, что не последовал совету, что дали еще в старину мудрые люди, так повторяю этот стих». Выслушав Бодхисатту, все собравшиеся там кшатрии, брахманы и прочие горожане из иных сословий возмутились; «Благочестивый отшельник спас царя от смерти, но этот неблагодарный отвечает Злом на добро. Как же нам стать добродетельными при таком царе? Схватим его!» Исполненные гнева, горожане преградили дорогу слону, на спине которого восседал царь. Они набросились со всех сторон на неблагодарного царя, осыпая его стрелами, метая дротики, швыряя камни, круша дубинами — словом, пуская в ход любое оружие, какое только оказывалось под руками, и так забили царя до смерти. Потом они ухватили мертвое тело за ноги и спихнули в сточную канаву. Затем помазали Бодхисатту на царство и препоручили себя его царским заботам. 

Время шло. Бодхисатта правил царством в согласии с дхаммой. Однажды надумал он испытать верность спасенных им животных. В сопровождении огромной свиты царь отправился к змеиной норе и позвал: «Эй, длинная!» Змея выползла, почтительно приветствовала Бодхисатту и сказала: «Вот, господин, твое золото, забирай его». Царь вручил сорок коти золотых монет своим советникам, направился оттуда прямо к жилищу крысы и позвал: «Эй, крыса!» Крыса тотчас же выскочила и, почтительно приветствовав царя, передала ему тридцать коти монет. Поручив и эти деньги заботам советников, царь пошел дальше — к жилищу попугая — и позвал: «Эй, попугай!» Попугай сейчас же слетел к нему и, почтительно приветствуя, спросил: «Ну что, господин, прикажешь собрать для тебя рис?» «Нет, — ответил царь, — когда мне понадобится рис, тогда и принесешь». «Поедете со мной», — обратился он к змее, крысе и попугаю и, забрав семьдесят коти золотых монет, вместе со своими друзьями направился парад в город. Войдя в свой прекраснейший дворец, царь сел на престол и велел поместить золото в казну — под строгую охрану. Потом он приказал отлить из золота трубу и устроить в ней жилище для змеи. Для крысы он распорядился сделать домик из прозрачного горного хрусталя, а для попугая повелел изготовить золотую клетку. И еще царь наказал слугам каждый день хорошенько кормить животных и подавать им еду на золотых блюдах: змее и попугаю — поджаренные зерна риса, подслащенные медом, а крысе — рисовую кашу с пахучими приправами. 

Бодхисатта еще долго царствовал, щедро одаривая всех, подавая милостыню и творя иные добрые дела. И все четверо — царь, змея, крыса и попугай — жили в полном согласии и довольстве до конца своих дней, а когда вышел назначенный им срок, перешли в другое существование в соответствии с накопленными заслугами». 

И, заканчивая свое наставление в дхамме, Учитель повторил: «Так что, монахи, не только ныне Девадатта покушается убить меня, но и в прежние времена уже он вынашивал тот же замысел». Затем он истолковал джатаку, так связав перерождения: «Царем Дуттхой в ту пору был Девадатта, змеей — Сарипутта, крысой — Моггалана, попугаем — Ананда, а царем, обретшим царство и правившим в согласии с дхаммой, — я сам».

(Перевод Б. Захарьина)

Джатака о пьянстве

Словами: «Напелись, наплясались мы...» — Учитель — он жил тогда в роще Гхоситараме, близ Косамби, — начал свой рассказ о тхере Сагате. Прожив все время дождей в Саваттхи, Всеблагой отправился бродить по стране, собирая подаяние. Паломничество привело его в городок Бхаддаватику, где все тамошние пастухи — и те, что пасли коров, и те, что пасли коз, — крестьяне и просто путники, едва завидев Учителя, почтительно его приветствовали, а затем принимались дружно уговаривать Всеблагого никогда не приближаться к тому месту на берегу реки, где росли манговые деревья. «Почтенный, — говорили они, — в той манговой роще на берегу реки, где основали свою обитель длинноволосые подвижники, проживает смертельно ядовитый и опасный змей-наг по прозвищу «Амбатиттхика» — «Обитающий в манговой купели». Этот змей способен причинить тебе, Всеблагой, любое зло! Не ходи туда!» И, хотя Всеблагого остерегали так трижды, оп сделал вид, будто ничего не слыхал, спокойно направился к той роще на берегу реки, неподалеку от Бхаддаватики, и там расположился. Покуда он безмятежно отдыхал, близкий к Пробужденному тхера по имени Сагата, наделенный чудотворными, хотя и вполне доступными даже простым мирянам способностями, направился в ту самую обитель длинноволосых подвижников, принес охапку травы, бросил ее на землю около жилища царя нагов и уселся на нее, подобрав под себя ноги. Не в силах сдержать ярость, змей-наг стал выпускать клубы дыма. То же сделал и тхера. Наг начал жечь его огнем. И тхера, в свой черед, принялся палить его! Но змеи своим жаром ничего не мог поделать с тхерой, а тхера своим жаром одолел нага. И, в мгновение ока обратив повелителя нагов на путь истинный, указав ему на Будду, дхамму и сангу как на единственные прибежища и наставив царя змей в заповедях, тхера воротился к Учителю.