"За что её так?"

"А за то, — отвечали ему, — что она не может уплатить за постой".

"А как её зовут?" — полюбопытствовал юноша. "Дханапали", — сказали ему.

"Неужели же "Богачка" неспособна отдать хозяевам плату?" — удивился Папака.

"И Дханапали — "Богачка", и Адханапали — "Бедная" — обе могут оказаться без денег, — рассерженно ответили Папаке. — Ведь имя — всего лишь отличительная мета". И добавили: "А ты, видно, дурак набитый!"

После этого разговора Папака стал меньше стыдиться собственного имени. Покинув город, он вышел на большую дорогу и зашагал но ней. Вскоре он увидел у обочины человека, сбившегося с пути.

"Что ты тут торчишь?" — окликнул он его.

"Я сбился с дороги, господин", — ответил путник.

"А как тебя зовут?" — полюбопытствовал Папака.

"Пантхака — "Вожатый", — отозвался тот.

"Пантхака? — удивился юноша. — И Пантхака мог заблудиться?"

"Что ж, — недовольно буркнул путник, — Пантхака — Вожатый, и Апантхака — "Не ведающий пути" — оба могут заблудиться. Ведь имя — всего лишь отличительная мета". И он добавил: "А ты, как я погляжу, глуп, братец!"

И вот, окончательно примирённый с собственным именем, юноша воротился к бодхисаттве.

"Ну как, любезный, — спросил его наставник, — избрал ли ты себе какое-нибудь имя?"

"Учитель, — отвечал ему юноша, — я понял, что люди по имени Дживака умирают точно так же, как и те, которые зовутся Адживака; что нищими могут быть и Дханапали и Адханапали, что, наконец, и те, кто носит имя Пантхака, как и те, кто зовётся Апантхака, вполне могут сбиться с дороги. Воистину, имя только различительная мета, и не именем определяется человеческая судьба, а поступками — и только ими. Я не хочу никакого другого имени, пусть остаётся прежнее". И бодхисаттва, подводя итог всему, что юноша видел и сделал, спел тогда такую гатху:

Завершая свой рассказ о прошлом, Учитель добавил: "Так что, бхиккху, не только ныне, но и в прежнем своём существовании этот монах верил, что имя определяет судьбу". И он так истолковал джатаку: "В ту пору юношей, который верил в значение имён, был наш бхиккху, который и сейчас полон тех же предрассудков; учениками наставника были ученики Пробуждённого; наставником же — я сам".

Джатака о торговце-мошеннике

С восклицания: "И впрямь премудр зовущийся "Премудрым"..." — Учитель — он жил тогда в Джетаване — начал рассказ о торговце-мошеннике. Жили в Саваттхи два человека, которые занимались торговлей: погрузив на повозки товары, они отправлялись вместе торговать по деревням, а потом с вырученными деньгами возвращались домой. И вот что однажды надумал один из них, человек бесчестный: "Много дней мой товарищ терпел тяжкие мучения: питался кое-как и спал где придётся; сейчас он дома и объедается изысканными блюдами с разнообразными вкусными приправами. Несварение желудка наверняка приведёт его к смерти. А пока я поделю всю нашу прибыль на три части: одну часть отдам его наследникам, две части возьму себе". Так думал этот нечестный торговец, однако не спешил делить прибыль и всё убеждал своего товарища подождать, каждый день говоря: "Завтра разделим, завтра".

Другой торговец хорошо всё понимал и, видя, что попытки поторопить товарища и побудить его к дележу тщетны, отправился в монастырь и почтительно припал к стопам Учителя, который оказал ему ласковый приём. "Что-то ты слишком долго не появлялся? — сказал Учитель. — Прошло так много времени с тех пор, как ты приходил навестить нас в последний раз". Торговец рассказал обо всём Всеблагому. Выслушав его, Учитель молвил: "Не только ведь ныне этот мирянин мошенничает в торговле: он и в прежние времена был нечестным торговцем и, точно так же как теперь старается провести тебя, тогда тоже дерзко пытался водить за нос мудрых". И по просьбе честного торговца Учитель поведал ему о том, что было в прошлой жизни.

"Во времена стародавние, когда на бенаресском престоле восседал царь Брахмадатта, бодхисаттва появился на свет в семье бенаресского торговца и в день наречения был назван Пандитом, то бишь "Мудрым". Когда он вырос, то вступил в долю с одним торговцем по имени Атипандит, то есть "Высокомудрый", и занялись они своим делом вместе: загрузили в Бенаресе пятьсот подвод товарами и отправились торговать по деревням, а распродав всё и нажив много денег, вернулись в Бенарес. Когда наконец они приступили к дележу прибыли, Атипандит заявил:

"Ты просто "Мудрый", а я "Высокомудрый", мудрому полагается одна часть, а высокомудрому — две части".

"Но ведь мы одинаково потратились и на товары, и на быков и повозки, и на всё прочее? — возразил Пандит. — Почему же ты должен получить вдвое больше, чем я?"

"Просто потому, что я — "Высокомудрый", — твердил Атипандит. И так они препирались всё ожесточённее, покуда совсем не рассорились.

"Ладно, — подумал Атипандит, — есть одно хорошее средство". Он решил поступить так: попросил своего отца спрятаться в большом дупле дерева, сказав ему: "Когда мы оба явимся сюда, крикни: "Атипандит должен получить две части!" Потом Атипандит отправился к бодхисаттве.

"Послушай, любезный, — сказал он ему, — о том, что мне по праву причитаются две части, наверняка знает божество, обитающее вон в том дереве. Пойдём же, спросим у него". Он подвёл бодхисаттву к дереву и воззвал к духу дерева:

"Сделай милость: рассуди нас!" Отец Атипандита ответил из дупла не своим голосом:

"Расскажите, в чём дело!"

"Да вот, почтенный, — стали объяснять оба, — одного из нас кличут Пандитом, а другого — Атипандитом; мы торговали вдвоём; как нам теперь поделить между собой прибыль?"

"Пандиту — одну часть, а Атипандиту — две части", — тотчас же отозвалось дерево. Услыхав такое решение, бодхисаттва сказал себе:

"Сейчас я узнаю, божество ли это говорило или кто-либо другой". С этой мыслью он притащил пук соломы, затолкал в дупло дерева и поджёг. Когда пламя добралось до отца Атипандита, тот выскочил обожжённый из дупла, ухватился за ближайший сук и повис на нём, а потом свалился на землю. Во время падения он успел пропеть такую гатху:

Двое торговцев после этого поделили прибыль на две равные части, и каждый, забрав свою долю, отправился восвояси.

И, повторяя: "Он и в прежние времена был таким же нечестным торговцем", — Учитель завершил рассказ о прошлом и так истолковал джатаку. "Нечестным торговцем, — молвил он, — был тогда тот же нечестный торговец, мудрым же торговцем — я сам".

(Перевод Б.А. Захарьина)

Джатака о трубке для стрельбы

Словами "Уменье истинное славим..." — Учитель — он жил тогда в Джетаване — начал рассказ о бхиккху, который подбил лебедя. Рассказывают, что был в почтенной саваттхийской семье некий отрок, умевший очень метко кидать камни. Услыхав однажды слово дхаммы, он воспринял всем сердцем истинное вероучение, вступил в монашество, однако в учении особенно не усердствовал, да и примерным поведением не отличался.

Как-то раз в сопровождении одного совсем юного монаха он отправился на реку Ачиравати, искупался и вышел на берег. В это время над рекой пролетала пара белых лебедей. Заметив их, монах сказал своему спутнику: