"В этом городе, царевич, тебе не царствовать. За двадцать сотен йоджан отсюда, в стране Гандхара, есть город Таккасила, там ты и воссядешь на трон, если сможешь добраться туда за семь дней. Дорога туда проходит через большой лес, опасный для путников. Если обходить его кругом — выйдет целая сотня йоджан, а идти напрямик через лес — всего пятьдесят йоджан. Лес этот называется Лесом Демонов. Живут там яккхини. Своей чародейской силой они создают у дороги волшебные деревни с постоялыми дворами, под навесами из пёстрой ткани, затканной золотыми звёздами, яккхини ставят изукрашенные драгоценными каменьями ложа с откинутыми пологами дивных расцветок. И, надев на себя украшения, достойные небожительниц, из таких постоялых дворов они сладкими речами зазывают прохожих. "Ты очень устал, — говорят они путнику, — зайди же сюда, присядь ненадолго, испей воды, а потом пойдёшь дальше". Всех, кто поддался на их уговоры, они усаживают на ложе радом с собой и неотразимой своей красотой и чарами разжигают в них желание. Лишь только эти несчастные, терзаемые страстью, соединяются с яккхини, те умерщвляют их и, пока ещё хлещет тёплая кровь, пожирают. Истинное чувство красоты у человека они стараются заглушить своей прельстительностью, своими чарами, целиком заполняют слух его своими сладкозвучными песнями и речами; прельщают обоняние дивным благоуханием, вкус услаждают божественно вкусными кушаньями, а осязание подавляют необыкновенной мягкости ложами и пуховыми подушками кроваво-красного цвета. Если же, обуздав чувства и укрепясь духом, ты сумеешь миновать соблазнительниц, даже не посмотришь в их сторону, то на седьмой день воссядешь на престол в городе Таккасиле".

"Полно, почтенные! — воскликнул бодхисаттва. — Неужто я буду глядеть на яккхини после ваших предостережений?"

Он попросил Пратьекабудд благословить его и дать ему какой-нибудь оберег от опасности. Пратьекабудды произнесли заклятие и дали ему нить и горсть песка. Сердечно простясь с ними, а также с отцом и матерью, бодхисаттва направился в свои покои, чтобы предупредить близких.

"Я, — сказал он им, — иду в Таккасилу, чтобы стать там царём; вы же оставайтесь тут". Пятеро из его близких, однако, сказали:

"И мы тоже пойдём с тобой".

"Нет, — ответил им бодхисаттва, — вам нельзя идти со мной: говорят, что в лесу на полпути в Таккасилу водятся яккхини. Они обольщают своей красотой всех проходящих; заполонив их чувства, распаляют в них вожделение, а затем губят. Опасность велика, но я всё-таки пойду, потому что полагаюсь на себя".

"Неужто, если пойдём с тобой, мы позволим обольстить себя красотой, господин? — настаивали они. — Да мы на них и не глянем. Возьми же нас с собой в Таккасилу".

"Ну ладно, — согласился бодхисаттва. — Только будьте осторожны!" И, взяв с собою всех пятерых, он выступил в путь.

И вот они уже достигли леса, где в волшебных деревнях под навесами сидели яккхини, завлекая прохожих. Один из спутников бодхисаттвы — тот, чей взор неизменно прельщался прекрасным, — всё-таки глянул в сторону одной яккхини. Её красота возбудила в нём неодолимое влечение, и он стал понемногу отставать.

"Что это ты, приятель, отстаёшь?" — спросил бодхисаттва.

"Ноги у меня болят, царевич, — пожаловался тот. — Я зайду ненадолго под навес, посижу там и догоню вас".

"Друг мой, — сказал ему бодхисаттва, — эти красотки — яккхини, не позволяй же себе увлечься ими".

"Пусть будет, что будет, царевич, — ответил его спутник, — только мочи моей нет".

"Скоро ты поймёшь своё заблуждение", — заметил бодхисаттва, и они пошли дальше, уже вчетвером. А его спутник, падкий на красоту, поспешил к яккхини, и лишь только одна из них позволила ему совокупиться с нею, как тотчас же лишила его жизни.

Сразу после этого все яккхини, опередив путников, силою колдовства возвели у дороги новый навес и уселись там, распевая песни и играя на музыкальных инструментах. На этот раз от бодхисаттвы отстал тот из спутников, чей слух всегда прельщался звуками музыки. Яккхини съели и его, вновь забежали вперёд путников, оборотились торговками и уселись у дороги, поставив перед собой плетёные корзины с всевозможными ароматными снадобьями и благовониями. И тот, чьё обоняние не могло устоять перед дивными ароматами, отстал и тоже был съеден. Яккхини снова бросились вперёд и возвели на обочине лавку со съестными припасами, эту лавку они наполнили сосудами с дивными яствами, способными удовлетворить любой вкус. Сами же уселись около этой лавки. В этот раз отстал тот, кто привык услаждать свой вкус чревоугодничеством. Яккхини съели и его. Покончив с ним, они снова кинулись вперёд и улеглись на ложах необыкновенной мягкости. Последний из спутников, который очень любил доставлять приятное ощущение своей коже, отстал и также был съеден. Бодхисаттва остался в одиночестве.

"Этот человек на диво стоек, — подумала одна из яккхини. — Всё же я не отступлюсь, пока его не съем". Приняв такое решение, она пошла следом за бодхисаттвой. В дальней части леса им повстречались лесорубы и другие люди, работавшие в лесу. Увидав яккхини, они спросили у неё.

"Кто этот мужчина, который идёт впереди тебя?"

"Мой муж", — ответила яккхини.

"Послушай, приятель, — сказали лесорубы бодхисаттве, — жена у тебя — красавица. У неё такой нежный золотистый цвет кожи, и она похожа на цветок. Ради тебя она покинула отчий дом и доверчиво последовала за тобой. Бедная притомилась в пути. Почему же ты не возьмёшь её за руку и не пойдёшь с ней вместе?"

"Никакая она мне не жена, — ответил им бодхисаттва, — она — яккхини и вместе с другими только что съела пятерых моих спутников".

"Вот, добрые люди, — вскричала яккхини, — чуть ссора — и разгневанные мужья уже называют своих жён "яккхини" и "злыми духами!""

Пошли они дальше. Яккхини приняла вначале облик беременной женщины. Затем разрешилась от бремени и следовала за бодхисаттвой уже с ребёнком на руках. И все встречные задавали тот же вопрос, что и лесорубы, и бодхисаттва твёрдо отвечал им одно и то же. Он уже достиг Таккасилы, а яккхини всё шла за ним, только уже одна, без младенца, который исчез так же таинственно, как и появился. Бодхисаттва, миновав городские ворота, остановился на постоялом дворе для паломников. Не в силах преодолеть святость бодхисаттвы и не смея войти внутрь, яккхини осталась стоять у входа на постоялый двор, приняв обличье дивно прекрасной женщины.

Как раз в это самое время мимо, направляясь в свои сады, проезжал царь Таккасилы. Увидев яккхини, он тотчас же пленился её красотой и, подозвав слугу, велел ему:

"Ступай, узнай, замужем ли она или безмужняя". Слуга пошёл к яккхини и спросил её, замужем ли она.

"Да, господин, — ответила яккхини, — мой муж здесь, на постоялом дворе". Услыхав это, бодхисаттва вышел и сказал:

"Никакая она мне не жена, она — яккхини и вместе с другими съела пятерых моих спутников".

"Ох уж эти мужчины, — закричала яккхини, — чего только они не наговорят в гневе!" Слуга пошёл обратно к царю и передал ему всё, что сказали эти двое.

"Всё, что не имеет хозяина, принадлежит государю", — сказал царь, велел привести яккхини и распорядился усадить её позади себя на спину слона. Торжественно объехав город кругом, царь воротился во дворец и приказал поместить яккхини в покоях, предназначенных для старшей жены царя.

Вечером царь искупался, умастил своё тело и, совершив трапезу, возлёг на пышное ложе. Яккхини тоже отведала изысканных блюд, приоделась и приукрасилась и, явившись к царю, легла с ним рядом. Когда царь утолил свою страсть и в полном блаженстве погрузился было в дремоту, яккхини отодвинулась от него и, повернувшись на бок, принялась горько плакать.

"Чего ты рыдаешь, милая?" — спросил царь.